***
В какой момент вдруг понимаешь, что всё летит под откос? В какой момент жизнь снимает с себя улыбающуюся маску, открывая свой истинный лик — гадко хохочущего садиста, щёлкающего тебя по лбу раз за разом? В какой момент была точка невозврата, когда ничего в дальнейшем уже нельзя было предотвратить? Виноват… Чёрта с два я виноват! Маркус был безумен с самого начала. Он был помешан ещё со времён попытки открыть секрет Прародителя. Что уж говорить о его ментальном здоровье, когда представилась возможность крутить законы природы собственными руками, настраивая на собственный лад. Это был только вопрос времени, когда он перестанет себя контролировать, целиком и полностью отдавшись своим безумным целям. Я ведь так и не смог узнать, чего он в конечном итоге добивается. Разочарование. Снова окутывает со всех сторон и заполняет изнутри. Всю голову сломал в поисках разгадки о намерениях Маркуса. Делает ли он всё это в итоге только потому, что может? Или действительно планирует создавать биологическое оружие? «О, это ведь так в его духе. Устранять конкурентов всеми правдами и неправдами, присваивать себе чужое ради власти!», — всплыли его слова в голове. Слова о мистере Спенсере. Звучало слишком искренней обидой, чтобы быть просто лепетом сумасшедшего. А может ли быть так… что это Спенсер желает создавать и продавать биооружие? Вот это уже реально похоже на правду. Такую горькую и жестокую правду, чёрт её возьми. Конечно, богатый глава компании, который ради власти на всё пойдёт. Эти богатеи ещё более страшные люди, чем безумные учёные. И это был единственный человек, на чью помощь я всерьёз рассчитывал. Как же я раньше не догадался! Именно поэтому Вескер и не собирался ему ничего говорить. Ужас, да они тут все повязаны, а мы, ничего не ведая, носимся у них на побегушках! Ещё эти слова Биркина про «неубиваемые организмы». Всё точно сходится. Всё очень плохо. — Он так и будет молчать, да? — раздался голос Томаса. — Давно уже пора к этому привыкнуть, — ответил ему Хэм. Я снова был настолько погружён в свои мысли, что совершенно ничего не слышал и не видел вокруг. Несколько минут назад я зашёл в наш кабинет, молча устроился на стуле и принялся размышлять, не обронив ни слова. — Да, простите, сейчас всё расскажу, — я и рассказал всё. Последовательно, в мельчайших подробностях. Разумеется, на моих напарниках лица не было. И разумеется, первым своё недовольство стал высказывать Том. — Спасибо, дружище, я всегда мечтал стать жертвой маньяка. Ну, а так как я сегодня пережил уже всё, что только можно было пережить, и услышал всё, что можно было услышать, решил заодно высказать всё, что можно было высказать… — Чего ты от меня хотел? Чтобы я, поджав лапки, лёг на стол, пока меня будут жрать какие-нибудь огромные еноты, крысы, тараканы или эти хреновы пиявки? Или чтобы в меня вкололи ещё чью-то кровь, чтобы я стал каким-нибудь трёхметровым амбалом с гигантскими когтями? — сегодня я прямо от души выговаривался каждому, — Давай, Томми, лучше ты пойдёшь и спасёшь всех? Вколем вирус, оттяпаем руку и вперёд! Я могу тебе хоть обе ноги оторвать, только попроси! Томас возмущённо фыркнул, уйдя в противоположную от меня сторону. — Всё, успокойся, — Джейн оттащила меня подальше от него, — Давайте лучше думать, что делать дальше. Лично у меня вот голова кругом идёт. Остальные в согласии закивали. События последних недель становились всё плотнее и плотнее на единицу времени, дойдя до апогея сегодня. Привыкнуть толком не успеваешь к такому бешеному темпу. — И какой у нас выбор? Сидеть здесь и ждать возможной смерти или бросить всё и убежать? — размышлял Хэм. — Выбор только один. Тот, что второй, — поправил я его, — Маркус уже на деле доказал, что пойдёт на всё и до конца. Здесь больше нельзя находиться. — Но как так… — продолжал стонать Томас, — Оставить всё, над чем мы работали так долго. Причём именно в тот момент, когда уже достигли успеха! — Можем взять все данные и некоторые материалы с собой, самые необходимые. Вирус у нас итак будет в неограниченном количестве, — я тыкнул в себя пальцем. — Останется только захватить текущие исследуемые образцы и немного оборудования для них. — Звучит, конечно, просто потрясающе, но у меня есть два вопроса: как бежать и куда бежать? — У нас ничего не выйдет, — оборвал поток мечтаний Крэйг, — Из Арклейской лаборатории уже хотел уйти один человек, когда ему просто надоело. Через три дня после ухода его нашли мёртвым в квартире. Подстроили, как самоубийство. Если б я только мог, я удивился. Но все моральные силы у меня давным-давно исчерпались, так что я банально начал спрашивать детали. — Откуда это стало известно? — Шутишь? Все газеты тогда писали про загадочное самоубийство мужчины, в которое никто не мог поверить. Не читаю газет. Выходит, что зря. «Служба безопасности тебя из-под земли достанет». И что мы имеем? Прятаться по особняку от Маркуса или прятаться по всей стране от Амбреллы? Ни то, ни другое светлыми перспективами не блистало. Ставка — жизнь. — Что, если нам обратиться к правительству? — пришло мне вдруг в голову, — Расскажем всё, как есть, получим возможность дальше работать да ещё и под защитой от покушения? — Это никуда не годится! — резко бросила Джейн, складывая руки на груди, — Правительство пойдёт на поводу у общественников и нас всех до конца дней отправит за решётку за негуманные исследования, — боюсь, она была совершенно права, — А тебя признают каким-нибудь общественно-опасным элементом. В лучшем случае. В худшем — также сдадут на опыты, только в принудительном порядке. — Я полностью согласен, — добавил Хэм, — Даже если ничего этого не произойдёт, наши труды попадут в руки военных, а уж они точно «главные гуманисты». Дискуссия продолжалась достаточно долго, а время шло против нас. Я чувствовал, как с каждой секундой приближается неотвратимость в виде смерти. Моей и моих друзей. Одновременно я видел, как все мечты о создании лекарства и помощи человечеству оборачиваются прахом. Последнее щемило где-то в груди до боли. Предложений о возможном варианте побега было много. От банального перевода в Арклейскую лабораторию вплоть до выезда из страны. Одни из них не гарантировали безопасности, другие были элементарно неосуществимы. Однако выбор сделать нужно. Каждый день, а теперь и каждый час открывал всё новые и новые горизонты дикости происходящего в этом чёртовом Учебном Центре. Уже всерьёз казалось, что я сам давненько сошёл с ума, и всё происходящее вокруг — плод воображения больного мозга. Хотелось не просто сбежать, а оказаться в другой реальности, где нет никакой Амбреллы, никакого Т-вируса и обезумевших обитателей лаборатории. В конечном итоге было принято решение добраться до Раккун-Сити, собрать самые необходимые вещи и уехать в родной город Хэма, где нам может помочь один из его бывших преподавателей. Данный план казался наиболее реалистичным и осуществимым из всех.***
Поезд приедет только утром. А пока мы нервно шатались по лаборатории, собирая всё, что может пригодиться. Я призвал всех быть начеку на случай, если Маркус решит устроить свои излюбленные ловушки. В воздухе висела максимальная напряжённость, на моих коллегах лица не было. Снова возвращаюсь к вопросу — виноват ли я? Пожалуй, всё-таки да. Сказав ему о своём заражении, я сознательно приблизил его к идее об инфицировании Т-вирусом людей. К тому, чего так боялся допустить. Словно попал в замкнутый круг или какое-то самосбывающееся пророчество. А если так, был ли у меня шанс всего этого избежать? Да чего искать невнятные оправдания… Я в самом деле виноват. Громче всех кричал о волках, в итоге этими криками сам навлёк волков. Голова потяжелела от этого осознания. Сильнее прежнего захотелось телепортироваться в другую реальность, чтобы не смотреть в глаза тем, кого подвёл. Нужно будет обязательно извиниться перед ребятами и перестать всё за них решать. Достаточно с меня наломано дров. Я стоял напротив клетки с Номером Три, которая всё так же беззаботно грызла крупные куски сыра и выглядела абсолютно счастливой. Надо бы её тоже взять с собой, только нужно придумать, в чём её везти. Незаметно от остального персонала и даже самой Мелины Уилкинсон мы перенесли в свои комнаты несколько ящичков с реактивами и образцами, пару папок с данными, Номер Три в уменьшенной клетке. С последним пришлось повозиться, так как непросто было заставить перебежать крысу в новый домик. Эту ночь зверёк проведёт у меня. Разговаривать особо ни с кем не хотелось. Чувство вины говорило о том, что сейчас никто не хочет меня лишний раз видеть, а я не настаивал. Подавленность прибила к скрипучему стулу в старой комнате. Ровно так, как я и хотел, чтобы было. Надеюсь, Джейн не ненавидит меня. Глупо у нас всё получается — на ровном месте сошлись, теперь не знаю, что делать. Чувствую, что бесконечно устал. Все оставшиеся жизненные силы разлетелись сегодня во все стороны, злость на других и самого себя грызла изнутри, а страх перед собственной новой сущностью периодически давал о себе знать в моменты, когда хочется что-нибудь сломать для успокоения. Боюсь, что однажды не смогу сдержаться и убью кого-нибудь. Несмотря на практически полное бессилие, я долго не мог уснуть. Проклятые мысли пилили мозг и не давали шанса отвлечься. Пожалуйста, пусть это всё закончится как можно скорее…***
Снился мне кошмар о том, что меня рвут на части чьи-то когтистые лапы, а тело раз за разом восстанавливается, и меня снова рвут. Закономерное содержание после всего произошедшего. И разумеется, ни о каком полноценном отдыхе после такого говорить не приходится. Опять неистово захотелось выплеснуть всю злобу, и я всё-таки пнул старый несчастный стул. Он отлетел в сторону двери, по пути сломавшись пополам, а при встрече с дверью — сразу на несколько частей. Нога стала жалобно ныть в месте удара, но зато мне хоть немного полегчало. Появилась даже какая-никакая уверенность в сегодняшнем успехе. Номер Три, до этого мирно спящая в клетке на столе, вскочила и пристально смотрела на обломки стула, часто дыша. — Не притворяйся, что ничего не понимаешь. Уж кому, как не тебе, знать о приступах агрессии, — зачем-то сказал я животному. Даже не приводя свой внешний вид в должный порядок — от этого выглядеть лучше всё равно не стану — я закинул оставшиеся вещи в дорожную сумку, стоявшую в шкафу. Придётся даже что-то оставить, потому что многое я не отвозил обратно в Раккун-Сити, рассчитывая на очень-очень долгое и постоянное пребывание здесь. Мда, забавно. Собираться все начали молча, всё также нервно. Я поближе подошёл к остальным, но так и не нашёл смелости поднять взгляда. — Ребят, простите. Я не… Не хотел, в общем, чтобы всё так получилось. Простите, — слова комом вставали в горле, еле выходя наружу. Джейн сделала шаг навстречу, сжимая ладонью моё плечо. — Я знаю — ты хотел, как лучше. Но все могут ошибаться. Мнение остальных мне было неизвестно. Но и этого было достаточно, чтобы тягостное чувство вины ослабило хватку на моём горле. Со стороны наш отряд был похож на сбор бойскаутов в поход. Мы направились к переходу на подземный уровень, остановку поезда. Поначалу в просторном пространстве, ограниченном бетоном, было очень тихо. Изредка гудел ветер, обдавая лицо холодом. Напомнило нахождение на станции метро. Наконец, тишина сменилась далёким низким гулом и грохотом ударов колёс о стыки рельс. Звуки эхом доносились до нас и приближались всё ближе и ближе. Состав снижал скорость, пока полностью не остановился у самого ограничителя. Из кабины вышел удивлённый машинист, который, видимо, не ожидал, что кто-то с самого раннего утра решит сесть в поезд, тем более в таком количестве. Он молча прошёл мимо нас к другим вагонам. — Ну, идём? — нерешительно подал я голос. Я постарался двигаться уверенно, чтобы подбодрить товарищей. Широкими шагами дошёл до пассажирского вагона. Из следующего уже начали выносить знакомые на вид ящики и коробки. Мы забрались в поезд, абсолютно пустой вагон. Забавно, что вагон изнутри был похож на интерьер самого особняка. Какой-то королевско-аристократичный стиль, который никак не ассоциировался с расположенной в недрах этого особняка лабораторией. Чтобы Номер Три по дороге не пищала и не шумела, я дал ей снотворного. Клетка была надёжно спрятана в одной из сумок, доступ к кислороду был обеспечен. Через двадцать минут поезд тронулся. Сейчас придёт охранник, узнает нас, мы ему скажем, что у нас отпуск, он, наивная душа, поверит и больше не появится до конца поездки. Всё так и вышло. Когда его силуэт исчез за дверью, с плеч упала гора. Ребята повеселели, наконец-то завёлся разговор. Наверное, первая часть нашего плана была самой сложной и опасной. Теперь же она преодолена. Быстрый стук колёс задавал бодрый ритм переезду. За окнами появился лес, полный густых зелёных елей, полностью закрывавших свет солнца. Свежий лесной воздух задувал через открытые окна, выгоняя затхлость особняка из лёгких. Такая умиротворяющая обстановка, словно мы возвращаемся домой с войны. Фронт остался где-то там, позади, а мы живые едем туда, откуда приехали. Захотелось вздремнуть хоть полчаса, пока есть возможность. Глаза уже сами слипались, и в голове была тяжесть. Едва я достиг границы между сном и бодрствованием, дверь в вагон резко открылась. В ней показался кто-то незнакомый, с очень недружелюбным видом. В полсекунды оглядев окружение, он ринулся в нашу сторону, заводя руку под левый борт пиджака. За ним, как из ниоткуда, в вагон ввалилось ещё несколько таких же людей. В их руках появились пистолеты. — Задумали слинять? — громко гаркнул первый, — Ваше путешествие закончилось! Всем руки вверх! Это всё сон. Это мне снится очередной кошмар. Надо только проснуться.