Забухавшая феечка

      В такси меня даже немного потряхивало от запечатлившегося образа Джиёна в моей, видимо, уже больной головушке. Сольхи что-то деловито строчила в своем планшете, а я пыталась на чем-нибудь сфокусироваться, но здания проплывали мимо, как и всевозможные деревья, переходы, тротуары, люди. В голове бесята кружили хороводы, напевая самыми ужасными голосами песенки о том, что «теперь подумает Джиён», «что скажет Ханбин, если узнает», «мне пиздец». Последняя — самая частая и отлично исполняемая.       — Лучше бы действительно поцеловались, — прошептала, схватив себя за голову, старательно затыкая этот бесконечный хоровод.       — Ты о чем? — коротко бросила подруга, не глядя на меня.       — Неважно…       — Тебе этот упырь фотки что ли показывал?       — Что?! Какие еще фотки? — мой мозг уже был на грани апокалипсиса. — Сольхи!       — На самом деле херня, — отмахнулась подруга.       — Сольхи!       — Вы же почти засосались перед священником, Сынхён сделал несколько снимков, ну типа свадебные фото, смешно же, — усмехнулась она, повернув ко мне лицо.       Свадебные фото. Ха-ха. Я целовалась с Джиёном. Ха-ха. Или не целовалась? Ха-ха. Есть фотографии, которые может увидеть Ханбин. Ха-ха-ха. И какие он сделает выводы?       Я еле сдерживалась, чтобы не закричать от нахлынувшей истерики, сжимая кулаки. Мысли перестали быть лаконичными и хоть сколько бы то ни было целостными, последовательными. Хотелось рвать и метать, поэтому выход нашелся в ударе кулаком по стеклу автомобильной двери. Видимо, сил у меня появилось немерено, так как разбила окно я вдребезги, и водитель резко затормозил у обочины дороги, быстро соскакивая со своего места.       — Ты рехнулась? — голос Сольхи был слышен так далеко, словно мы находились в разных помещениях — в ушах одновременно было звонко и как-то пусто, гребаное давление. — Этот дебил тебя чем-то напичкал?       Водитель что-то кричал, Сольхи отвечала ему не менее громким голосом, но я ничего не могла разобрать: всё вокруг поплыло и кружилось. Я не заметила, как на моей руке оказалась какая-то тряпка — кусок рубашки подруги. Меня жутко затошнило, скрутило всю изнутри, — болевой шок. Относительно пришла в себя только тогда, когда подруга усадила меня на газон, удерживая за плечи и помахивая передо мной какой-то папкой.       — Стекло, — пробормотала я, зажмурив глаза.       — Да нормально всё, я дала этому придурку денег. Разорался так, будто его телегу припечатали к стене, — голос подруги слышен был отчетливо, что не могло не радовать. — Ты как, впечатлительная моя?       — Сойдет.       Мне казалось, что прошла вечность, но на самом деле всего несколько минут, когда рядом с нами остановился черный с тонированными стеклами автомобиль. Подруга тут же поднялась, скрывая и меня от взора водителя, и его от моего.       — Опять преследуешь нас, выродок? — недовольная подруга.       — Что с ней? — было слышно, как мужчина вышел из автомобиля, подошел ближе и говорил по своему обыкновению с какой-то надменностью в голосе. — Что ты с ней сделала?! — голос, даже не претендующий на звание «грубый» или «заботливый»; но я мигом оказалась в плену крепких мужских рук, притягивающих мое почти безжизненное тело к себе.       Квон Джиён. Человек, из-за которого мой размеренный образ жизни пошатнулся, стоило ему только объявиться. Человек, в присутствии которого мое сердце до сих пор изнемогало в ожидании невозможного. Человек, из-за которого я медленно сходила с ума.       То ли я оцепенела, то ли просто тело не слушалось, но я оказалась на переднем сиденье автомобиля, прикованная ремнем безопасности. Всё казалось сном, нереальным, невозможным. Казалось, что я наблюдаю за всем происходящим откуда-то со стороны — наверное, душа уже покинула бренное тело и следит с абсолютным спокойствием на всё — мужчина чем-то обрабатывал мне рану на костяшках пальцев, а затем приклеил пластырь. Квон Джиён, которого я знаю, не такой, он не будет о ком-либо заботиться. Точно сон.       Подруга ходила рядом и следила за каждым его движением, крича на него и постоянно проверяя, правильно ли он всё делает, на что тот совершенно не реагировал. Я старалась прийти в себя, чтобы оттолкнуть его от себя как можно дальше, кинуть чем-нибудь в него, покричать, выплеснуть накопившуюся злость. Но я ничего не смогла сделать, хотя уже довольно пришла в себя. Это сон.       — Слушай, урод, если она подцепила от тебя какую-то заразу, я тебя в могиле живьем зарою! Тебя, блядину такую, предохраняться не учили что ли? А если она залетела?! — прямо-таки визжала подруга на всю округу. — Да я тебя на куски разрежу и собакам скормлю на глазах твоих родителей! — я только заметила, что подруга сумочкой дубасит мужчину по спине, не доставая до его головы.       Новый поворот. Так мы всё-таки переспали с Джиёном?! Мне показалось, что мир остановился. Или это мое сердце перестало биться? Ханбин! Я — ужасная девушка! Как я могла упасть до такого? Наверное, я уже в коме.       — Ты меня уже заебала. Она так напилась, что была не в состоянии даже руку поднять.       — Вот ты и воспользовался ее беспомощностью, гибрид недоношенного ленивца и амебы!       — Она мне всю кровать облевала, — устало выдохнул он, словно разговаривал с ребенком, который докучил своей бессмысленной болтовней. — Ты думаешь, у меня бы встал после этого?       Организм подсказывал, что дольше сдерживать себя он не может. Меня жутко мутило то ли от избытка стресса и волнения, то ли еще от чего-то (видимо, последствия болевого шока всё-таки решили запоздало проявиться). Моя попытка отстегнуть ремень была предотвращена рукой мужчины, который усадил меня обратно, хотя мне казалось, что мое лицо было более, чем красноречиво в данный момент. Именно поэтому весь мой завтрак за несколько секунд оказался на коврике машины и частично на Джиёне, который по своей глупости вовремя не отошел от меня.       — Да что блять!       А вот это точно не сон, потому что опустошившийся желудок я почувствовала всем своим существом. Мне стало значительно легче, поэтому я довольно растеклась по сиденью, превратившись окончательно в овоща. Подруга начала истерично смеяться, а Джиён закрыл глаза и, пару раз глубоко вздохнув, закурил сигарету и отошел от нас куда-то в сторону. Так сон?       Через какое-то время подруга стирала салфетками с меня остатки неудачного завтрака и заставляла попить воды из бутылки. Мы уже выбрались из автомобиля и снова стояли на газоне. Подъехал другой автомобиль, и из него вышел Сынхен, одетый в какой-то странный костюм, словно он только что со званого вечера или бала. И когда он успел переодеться? Мой мозг определенно точно решил со мной поиграть в известную только ему игру а-ля «что еще может долбанутого случиться в моей жизни».       — Нужно отвезти ее к врачу, — обратился Джиён к своему другу. — Присмотри только за ней, чтобы с собой что-нибудь не сотворила. А у нас остался один неразрешенный вопрос, — он посмотрел на мою подругу, которая, насвистывая, отвернулась, делая вид, что совершенно не понимает, о чем он говорит.       — Сольхи, — попытка обратить внимание подруги на себя обратилась провалом, поэтому я послушно уселась в автомобиль, с обидой поджав губу, ведь мне было очень любопытно узнать, что же за дела у нее с Джиёном.       — Становится всё интересней, — прокомментировал Сынхен, кратко улыбнувшись и сев за руль.       Когда мы тронулись с места, я вдруг опомнилась, что на этот раз подруга не ворковала рядом с предметом своего обожания и даже не посмотрела в его сторону. Неужели она добилась своего? Или же, наоборот, пресытилась и устала от бессмысленной гонки? Я подняла руку перед собой и больно ущипнула. Не сон.       — Что у них за дела такие, — пробубнила, не глядя на мужчину.       — Подруга ничего не рассказывала? — я даже повернула голову, удивившись заговорившему со мной Сынхену: вся эта круговерть мне отдаленно стала напоминать Алису в стране чудес.       — Так ты знаешь о чем-то?       — Не уверен.       — В смысле «не уверен»? Или знаешь, или нет, — опешила от его ответа, автоматически сопоставляя его с Чеширским котом.       — Знаю, что есть что-то; но не знаю, имею ли право разглашать, — от его ответа, казалось, бесята вновь начали буйствовать.       — Ты странный.       — Относительно.       — Нет, определенно точно странный!       — В твоем понимании. В своем — очень даже обыкновенный человек.       — О, Господи, мы сейчас будем говорить о теории относительности? Предупреждаю сразу, что не сильна как в физике, так и в философии, — устало и обреченно выдохнула, поняв, что разговаривать с этим мужчиной бессмысленно, точнее невозможно: и что же в нем привлекло Сольхи?       — Причем тут это? — похоже, он разговаривал где-то и с кем-то в параллельной Вселенной, причем в альтернативной параллельной Вселенной.       — Какую школу ты закончил? — мне казалось, что он не заметит смены темы, поэтому задала обычный вопрос, чтобы привнести во всё происходящее хоть капельку реальности.       — Ту же, что и Джиён, — выпалил он, видимо, ни на секунду не задумавшись об ответе.       — Так ты и есть тот Чхве Сынхен! Тот мальчик, над которым издевалась Сольхи! — меня даже дернуло от своей проницательности, а мужчина недоверчиво посмотрел на меня. — Так вот почему ты на нее не обращаешь внимания! Специально так ведешь себя, чтобы ее проучить. М-да, какой же ты злопамятный и скрытный.       — Не нужно менять своего отношения ко мне, — у меня даже холодок прошелся по коже от его ставшего вдруг таким грубым голоса. — Мне будет неприятно, если она из чувства вины будет жалеть меня.       Он даже не пытался что-либо отрицать, что меня опять-таки удивило. Я не понимала, почему он не пытался скрыть от меня данного факта, но явно старался скрыть от Сольхи. Или ему было стыдно за того себя в детстве? Он не мог дать отпор наглой девчонке, которая наезжала на него с толпой других детей. Он просто убегал, иногда не посещал занятия. Мне вдруг стало так жаль его и стыдно за себя, что я видела всё это и ничего не предпринимала: быть может, мне нравилось всё это или я тоже предпочитала отмалчиваться, лишь бы меня не трогали. Жила мечтами о Джиёне, не обращая должного внимания на окружающих меня людей. Быть может, уделяй я больше внимания Сольхи, она бы и не стала частью банды хулиганов школы? А значит, никто бы не трогал Сынхена.       От невозможности вернуть былые времена, от необратимости всех последствий мне стало так тоскливо, что даже слезы выступили на глазах.       — Та-а-ак, я, кажется, сказал, — протянул мужчина, немного повысив голос, заворачивая за угол какого-то серого здания.       — Прости-и, — чуть не провыла я, закрывая лицо руками.       — И кто из нас странный?       — Это я во всем виновата-а, — всхлипывала.       Мужчина неуверенно коснулся своей огромной ладонью моей головы и пару раз аккуратно провел по волосам, огорошив меня окончательно и бесповоротно.       Не могла понять, чем конкретно был вызван этот поток слез: то ли от жалости к Сынхену, то ли от жалости к себе. Наверное, всё просто собралось комом и мне требовалось выплеснуть все эмоции, что скопились внутри. Я изменила самому дорогому человеку, моему Ханбину. Объявился Джиён, старая любовь к которому вдруг снова начала вспыхивать искорками уже истлевших углей. Чувствовала себя маленькой девочкой, которая никак не может разобраться, какой мальчик ей больше нравится. Но к чему вообще нужно было разбираться? Почему я вообще об этом стала думать? Ханбин — мой жених, мы скоро поженимся и будем официальными супругами! А кто мне Джиён? Да никто! И с чего всё началось? Сольхи! Черт бы ее побрал! Уж не родственница ли она Джиёну?