Sign

Мэттью не знает, что это за чувство в груди, когда Уилл впервые расслабился при нём. Просто поставил чайник, спросил как дела, украдкой понаблюдал, как он начал забавляться с одной из собак и, кряхтя, сел на кресло. Вся его поза говорит о том, что он отдыхает, что он не переживает и доверяет присутствующему человеку этот момент. Хотя, возможно, Мэттью всё же понимает, что сейчас горит внутри. Желание быть частью этого самого момента. Маленького мирка, что разросся из глубин сердца Уилла и окружает теперь защитным барьером от восприятия лишнего шума. Так же в нём гордость за то, что он станет частью воспоминаний мужчины, который никогда ничего не забывает и радуется простым дням, часам, эмоциям. Такие, как Уилл вовсе не обычны сами, они остры, они своеобразны, они опасны для таких, как он и они именно поэтому стремятся к тому, чтобы стоять твёрдо на благодатной почве, в окружении любимых существ. Мэттью не может сказать, что у него идеальная память или что он способен сам создавать свой уютный мир. Не со своим стремлением к новым ощущениям, достижениям, успеху и азартным рискованным поступкам. Но он хочет быть частью Уилла. Частью каждой этой собаки. Этих стен и этих мелочей, что разбросаны по всей площади, рассказывая истории владельца. *** Он чётко осознаёт чувство благодарности, благоговения и боготворения, которое он испытвает, когда его шутливо треплют по голове, словно пса. Его не боятся трогать. Его просто пожелали ощутить. Ему выразиди благодарность за приятные эмоции. Он прошёл через один из барьеров Уилла Грэма. Ему без разницы, что сейчас выражают глаза. Если они что-то выражают, на его обычно бестрастном лице, то он даже рад. Он хочет, чтобы он мог высказать эти чувства Уиллу, но вслух не скажет, испугает. В будущем он вернёт Уиллу этот жест. Он знает, что мужчина любит контакт. Он просто сделает это. И это получается на следующий день. Он стоит на лестнице, собираясь подняться на второй этаж и смотрит на кучерявого сверху вниз. Забавляется от этого. Он не видел его с этого ракурса раньше. Это интересно. Естественно, Уилл замечает это и подходит. Как всегда переводит всё в шутку, ускользает из под жгучего взгляда морально, но греется физически. Мэттью знает, что в этом граница их отношений. Уилл большее не позволит. За это хочется в шутку отомстить. Червячок боли всё ещё лишь недавно вылупился и теперь вьётся внутри, щекоча пока ещё маленький участов сознания. Поэтому, когда Мэттью шутит, то тянется к волосам мужчины и треплет их, смеясь и комментируя это чертовски мягкое гнездо. Ощущение щёлковых нитей щекочет его ладонь ещё минут десять. А в душе просыпается чувство вины и укора к самому себе за то, что он позволил червяку боли превратить его прикосновение к Уиллу в акт весёлого раздражения. Вряд ли Уилл не почувствовал. Скорее всего он будет ещё долго пытаться понять причину того заряда, что он получил от него. *** Мэттью не бывает в отчаянии. Мэттью не бывает утомлённым. Мэттью просто хочет получить то, что нужно взращивать не один месяц, но прямо сейчас. Он получает удовольствие от того, что не встречает сопротивление своей стратегии постоения отношений. Что иногда слышит в ответ шуточки из своего же репертуара. Что однажды увидел в истории браузера запросы а поисковик на счёт отношений и секса между мужчинами. В целом, повода для счастья становится больше. Но от этого он чувствует пустоту, которую игнорировал всё это время, а теперь она сама чувствует зреющий росток и отращивает зубы, впиваясь и поедая изнутри. Уилл это чувствует. При этом Уилл не знает, что делать. Мэттью так и видит, как мужчина отводит взгляд, ёрзает и вздыхает. Как специально придвигается ближе, чтобы стать подушкой для вымещения чужих эмоций. Впитать, словно губка. Позволить к себе прикоснуться. Это ведь помогает? Возможно. Но так он лишь подставляется под растущее желание Мэттью. И потому сам страдалец ничего и не делает. Он хотел бы, как в прошлом, отыграть роль счастливого придурка и перестать заставлять любимого человека беспокоится. Но нельзя. Враньё хуже недомолвок. Но именно на этой почве тишины и самотерзаний происходит сближение. Ещё один импульс резких эмоций одиночества. Довольно короткий поцелуй, который потом даже не обсуждают. Он совершенно не представляет, как быть. Если не считать, что нужно оставить Уилла в спокойствии и дать порассуждать. *** Мэттью в баре. Спокойно и тихо запивает свои переживания и ждёт знака, что можно идти к Уиллу. Просить прощения. Замолчать. Пошутить. Сделать хоть что-то. Объясниться наконец-то вслух. Музыка играет из восьмидесятых, только к поп-жанру не имеет никакого отношения. Может быть, музыка из фильмов, авторские песни маленьких групп, чья-то душа в гараже дома и затем у экрана смешного компьютера, который можно было обнимать вместо человека, настолько он был горячий и объёмный. Он вздыхает и терёт свои глаза пальцами, а затем ладонями, тыльной стороной кистей. В итоге они горят, словно он выпил значительно больше нескольких шотов. Отвратительно. Жалко. Не в его стиле. Не важно, есть знак свыше или нет. Он просто должен встать и идти, поговорить. Ещё ведь не так поздно, успеет доехать до ночи. Именно это стоит успеть. Ошибиться, сглупить, наломать дров и убить сотни зудящих слов на языке он ещё успеет. Он встаёт, платит за последний шот и целеустремлённо идёт на выход. Машина стоит на стоянке у чёрта на рогах. С неба капает дождь и кожанная куртка не спасает, вообще спасла бы, но он, как полный идиот, не застёгивает её. Холодные тяжёлые капли катятся по лицу и он слизывает их с губ, а затем качает головой. Его решимость скукоживается из-за апатии, что навязывается погодой, чёрными домами, чёрным асфальтом, белыми фонарями, что выглядят как-то мутно под дождём и отсвечивающие лужи. Какие-то коробки валяются прямо у зданий со стороны проезжей части. Опять мусорят. Разве так сложно любить свой собственный дом? А затем он слышит хныканье щенка. В груди что-то подрывается. В голове образы собак Уилла. Уилл. Он сам, который, должно быть одинок, со стороны наблюдателя, на вид больше нужного. Он ускоряет шаг и идёт к коробкам. Они смотрят на него несчастными глазами. Огромными и чувственными. Два округлых щенка с большими носами и висячими ушами. Кучеряшки поблёскивают от света фонаря и в глазах самого Мэттью начинает щипать. Малыши радуются, видя его. Они пытаются упереться лапками об мокрые стенки коробки и падают с глухим стуком мягких лапок. Он приседает на корточки и тянет руки медленно, не веря, что перед ним две брошенные жизни. Он зарывается пальцами в их шерсть и чуть сжимает, чтобы убедиться в мягкости. Чем они нн угодили? Не были чистокровными? - Один из вас будет Сигни. Второго же назовёт Уилл. Мэттью снимает с себя куртку, после того, как его руку начинают вылизывать, а меньший щенок и вовсе посасывать пальцы, совершенно голодный. Он как может, так прикрывает щенков от дождя, пока несёт до машины и не жалеет, что сам выглядит не особо презентабельно, словно мылся под душем в одежде. *** Он стучит в дверь недостаточно громко, так как не может удержать щенков в одной руке. Да и в целом, в этом нет необходимости. Уилл точно заметил его машину. А то, что он сразу не открыл, то это, наверно, значит, что он давал время ему собраться с мыслями. Подготовиться. Да и себе самому. Стоит только двери приоткрыться и хозяин дома тут же видит круглые мордахи с кучерявыми ушами. Дверь открывается тут же, быстро. Мэттью с улыбкой смотрит на ошалелое выражение лица Уилла, который тут же тянет руки к сопящим от воды в ноздрях сокровищам. Мужчина переводиь украдкой взгляд на Мэттью, тот кивает и щенки оказываются в новых руках. - Откуда? - вот и весь вопрос. Напряжение, которое копилось в Мэттью все эти несколько дней выветривается и он чертовски доволен собой. Он молодец. Он не пропустил всё же этот знак свыше. - Кто-то бросил малышей в городе. Они были в коробке у скинутого мусора. - Бедные. Они же совсем маленькие. Наверно, даже ещё не едят. Обсосанные пальцы Мэттью зудят от этих слов и он, кривя брови и губы, улыбается, а затем кивает. - Я купил для них смесь. Она в машине. Этот благодарный и восхищённый взгляд в его адресс стоит всех переживаний сегодняшнего дня. Внутри него разливается тепло и он, сказав, что сейчас вернётся, идёт к машине. Он чувствует себя большим молодцом. Достойным своих же чувств к Уиллу. И не важно, что этот подъём вызван просто найденными щенками и их значимостью для Уилла. Когда он возвращается, то видит свою курточку весящую на стуле и спину Уилла. По футболке мужчины ходят волны и кончики полотенца взмывают вверх, когда тот терёт им щенков. Малыши повизгивают, вслушиваются в успокаивающие фразы Уилла, косятся на собак, что столпились вокруг их стола и пытаются вырваться к ним. Надеются, что среди них есть их мать, видимо. - Раздевайся. - приказ от Уилла всё же становится неожиданностью, но, к сожалению, это просто забота о том, чтобы он как можно меньше ходил в мокрой одежде. Мэттью нравится раздеваться. Да, сейчас не та ситуация, когда он должен получать удовольствие от этого, но перспектива показать Уиллу своё тело довольно хороша. Он радуется, что трусы сухие и можно садиться в кресло, дожидаясь когда Уилл сможет отвлечься от щенков. Это происходит минут через тридцать и Уилл застаёт Мэттью сидящим на кресле в одних трусах и в позе "нога на ногу". Со взглядом, так и говорящим о том, что настал его черед для заботы. Уилл смотрит на него и, кажется, пытается, что-то сказать, но каждый раз закрыаает рот и в итоге отводит взгляд. - Надо тебя одеть. Надеюсь, что моя одежда подойдёт. А затем уходит к шкафу, бросая взгляд сперва на греющийся чайник и щенков на лежанке. На обратном пути с комплетком идентичной одежды что была на нём сейчас, он уже оглядывает стаю и остаётся доволен, что они не реагирубт агрессивно на новых членов семьи. На Мэттью он не смотрит. Уилл даёт ему комплект и Мэттью задерживает его руки лёгким прикосновением своих. Стеснение мужчины мило, но конкретно сейчас оно вредно для них обоих. Мэттью не ищет его взгляд, он не вынуждает его , он просто просит обратить внимание. - Уилл. Я люблю тебя. Уилл выпрямляется и прикусывает губу. Он сам смотрит в глаза Мэттью. А затем честно отвечает: - Я думаю на этот счёт. А затем идёт к чайнику. Ретируется. Но чертовски мило. Мэттью улыбается, не позволяя иным эмоциям проникнуть глубого и встаёт, чтобы одеться. Им, в будущем, предстоит ещё много разговоров.