Дешевые драмы

Маленькая синяя рыбка медленно шевелит полупрозрачными плавниками, грациозно наматывая круги за стеклом. Прячется за блестящими ракушками, словно нарочно избегая любопытного взора человека, что вот уже как двадцать минут с интересом наблюдает за жизнью в воде. Рыбка глупо пялится в ответ, человек наклоняет голову вбок и пытается установить контакт с иной формой жизни. Не факт, что конкретно эта форма жизни способна понять человека, не факт, что она не забудет его через три секунды, но человеку как никогда интересно. Он продолжает наблюдать. - Вау, Коннор завел новую подружку? – Норт проходит мимо, не забыв обратить внимание на маленький круглый аквариум, который захватил внимание Коннора, и присаживается на кровать возле Кэры, сразу потянувшись за тарелкой с печенюшками, что подруга с собой принесла, дабы порадовать голодных соседей. - Мне нравятся рыбы, - задумчиво отвечает Андерсон и легонько стучит пальцем по стеклу, отчего маленькая рыбешка резво шарахается и отплывает в декоративные заросли. - Я назвал ее Ра 9, - не оборачиваясь, ухмыляется Камски, который сидит на полу в ногах у Хлои и лениво отбивается от Маркуса в игре на приставке. - Все предыдущие пали смертью храбрых и нашли свое упокоение в сортире. Надеюсь, девятая проживет немного дольше. Маркус агрессивно впивается пальцами в джойстик, атакуя чужого персонажа на экране, но Элайджа даже зевать успевает перед тем, как нажать пару кнопок и ударить в табло до кричащих букв, что знаменуют его очередную победу. Маркус возводит глаза к потолку и шумно выдыхает, шепча еле слышно: «Как же ты заебал». - Что за дурацкое имя? Не мог придумать что-то более оригинальное? – Норт скептично выгибает бровь и откидывается на кровати, устраивая голову на коленях у Джоша, который лениво копается в своем телефоне, периодически переговариваясь о чем-то с Саймоном. Сам же Саймон сосредоточенно наблюдает за игрой и неустанно подбадривает Маркуса. Жаль, что у Маркуса все так же ничего не выходит. Саймон на очередной провал лишь сочувствующе похлопывает его по плечам. - Оно не дурацкое. Это имя верховного египетского бога. И он будет умирать, пока мне не надоест, - Камски поджимает губы и переводит игру обратно в боевой режим. Маркус хмуро смотрит на него исподлобья и впивается пальцами в многострадальный джойстик до побелевших костяшек. - Сначала я хотел назвать ее Хлоей, но одна у меня уже есть и она этого не оценила. Хочешь себе такую же, Коннор? Хлоя тут же отвешивает Элайдже легкий подзатыльник. - Хочу… - Да черт тебя дери, Камски! - Я не виноват, что ты играть не умеешь, - невозмутимо отвечает Элайджа, одержав в очередной раз победу и откладывая джойстик в сторону. Что-то подсказывало ему, что играть они больше не будут. - Да ты задрот просто, - сокрушается Маркус, передавая джойстик его владельцу и забираясь на две сдвинутые кровати, на которых устроились все его товарищи. - Сомневаюсь, что есть игры, в которые ты не успел поиграть. Так что иди ты в задницу, я больше не буду гробить на тебя свои нервы. - Да уж, без нервов на этой приставке еще никто не играл. Может, тогда хотя бы фильм посмотрим? Маркус цепляет пальцами печенюшку и засовывает ее в рот, удобней устраиваясь на кровати. Саймон с нежностью вглядывается в его лицо, улыбается, чувствуя приятную тяжесть на коленях, куда Маркус уложил голову. Вся дружная компания собралась в комнате у Камски по случаю выходного, решив хорошо провести время, поиграть на приставке и выпить немного вина – несколько бутылок хозяин комнаты уже выставил в ряд на столе. - Давайте ужастик, - выдвигает предложение Норт, лениво помахивая ногой в воздухе. - Может, лучше комедию? – без особой инициативы подключается Джош. - Я за боевик, - вставляет свое слово Маркус. - Я бы тоже боевик посмотрел, - с улыбкой поддерживает идею Саймон. Маркус расслабленно прикрывает разноцветные глаза, чувствуя теплые ладони на своих плечах, и слизывает с губ крошки, оставшиеся от только что съеденного печенья. Он знает, что другу больше по нраву душевные фильмы с легким, ненавязчивым юмором и хорошим финалом, но так приятно было осознавать его поддержку. Пусть даже в такой мелочи. - Чья жилплощадь, тот и выбирает, - фыркает Камски, подключаясь через экран к интернету и уже вбивая какой-то неведомый научно-фантастический фильм в поисковик. - Я бы предложил детектив, - запоздало вклинивается Коннор, оторвавшись, наконец, от гипнотизирования аквариумной рыбки. Рыбка, впрочем, не сильно расстроилась отсутствию внимания и продолжила нарезать круги по своей небольшой территории. - Знаете что… - Камски заметно оживляется, проверяет что-то в телефоне и тут же стирает название из поисковика, - а давайте. Я согласен на детектив. - Да включай уже, - Маркус позволил себе размякнуть и расплыться на кровати. Сегодня они отдыхают, это всегда приятно. Глоток свежего воздуха среди бесконечной учебы. Сейчас он необычайно расслаблен и спокоен, рядом его друзья, рядом его Саймон. Вот бы он всегда был рядом. Больше, наверное, ничего и не надо. Дело тянется к вечеру. Коннор сосредоточенно наблюдает за действом на экране, пока Камски, который наверняка уже построил предполагаемый сюжет у себя в голове и теперь откровенно заскучал, разливал красное вино по стеклянным бокалам. - Красиво жить не запретишь, - ухмыляется он на вопросы, зачем ему посуда на все случаи жизни и стаканы всех мастей. – Ну что, разбирайте. Не пьют, как обычно, лишь Кэра, которой утром на работу, и Коннор, из которого принципы общага все никак не выбьет. Камски с наслаждением потягивает вино, устроившись вместе с Хлоей прямо на ковре в ворохе подушек, которыми ему скинулись соседи. Маркус, словно сытый кот, развалился в ногах у Саймона. От вина его разморило еще больше, легкий шлейф сна мягко обволакивал его тело, веки тяжелели, довольная улыбка расползалась по его красивому лицу. Саймон в очередной раз залюбовался, улыбаясь ему в ответ. Руки Маркуса потянулись к его голове, пальцы мягко вплелись в мягкие светлые волосы. Они молчали, но слова им и не были нужны. Все и без них слишком хорошо. В уголке сознания на периферии сна у Маркуса откладывается мысль, что его друг очень красив. Он смотрит в его чистые глаза, любуется открытой теплой улыбкой и думает – как же все-таки хорошо, что он рядом. Всегда бы так. И ничего им больше не нужно. Лучший друг. Не бывает таких друзей. Теплые руки Саймона аккуратно подхватывают, не позволяя упасть в пропасть. Красивая картинка смазывается, будто кто-то неаккуратно провел ладонью по свежей краске. Улыбка растворяется. Руки все еще держат, но Маркус падает. Пьяный до пляшущих перед глазами чертей, Маркус чувствует, что не может выкарабкаться из бессознательного состояния. Стоит открыть глаза – перед ними тяжесть темной комнаты и легкий свет утреннего солнца, пробившийся сквозь тяжелые шторы. Норт тащит его на кровать, чуть пыхтя от непривычной нагрузки. Заботливо укрывает одеялом. Уходит на кухню, чтобы убраться после их ночной попойки. Маркус слабо понимает, где он и что здесь вообще делает. Сон обхватывает за шею, закрывает глаза. Голову кружит дурной хмель, а падение чувствуется остро, как никогда. Он все падает и падает, погружается с головой в пропасть и лишь спустя целую вечность чувствует спиной мягкую поверхность кровати. Голубые глаза вновь стоят перед ним как живые. Лицо Саймона так прекрасно в тусклом свете утреннего солнца, глаза будто светятся в темноте, а на губах самая светлая улыбка, которую лишь можно себе представить. Она зачаровывает, приковывает к себе взгляд и заставляет забыть обо всем на свете. Мир распадается, сжимается до размеров темной комнаты - здесь только они вдвоем, смотрят друг на друга, не смея разрывать зрительный контакт. Саймон подходит ближе, присаживается рядом на кровать. Поддается вперед и обхватывает щеки Маркуса своими горячими ладонями, прижимается лбом к его лбу. Прикрывает глаза и хрипловато смеется. Его смех эхом проносится в пустой голове - все мысли уже давно разбежались оттуда, как черти от святого. Саймон и правда святой... Его сердце светится изнутри ангельским светом, и Маркус ненавидит себя за то, что самостоятельно закрывал себе глаза, не в состоянии его увидеть. Маркус не может поверить себе. Он не выдерживает – впивается в чужие губы поцелуем, посылая к черту здравомыслие, которое, на самом деле, оставило его уже давно. Он берет все, до чего лишь может дотянуться, наконец-то позволяет себе, наконец-то отпускает себя и свое тело, поддается чувствам. Зарывается пальцами в волосы, вдыхает родной запах такого родного Саймона и больше не может думать ни о чем другом. Только он один и больше никто. Никто сейчас не нужен. Внизу живота сладко стягивает, возбуждение разливается по телу бурной рекой. До дрожи в коленках, до шума в ушах и мутного взгляда. Или это все же алкоголь? Саймон запускает руку под одеяло и ласково пробегает пальцами по напрягшемуся члену, затем обхватывает сильнее, чуть сжимает и неторопливо проводит несколько раз вверх и вниз. Маркус хрипло стонет, выдыхает ему в рот перегаром, но Саймона это, кажется, нисколечко не смутило – он тихонько хихикает и вновь прижимается к желанным губам. Их языки сплетаются в безумной пляске и никто не пытается вести в этом безумстве, никто не собирается быть первым, они абсолютно равны. Маркус дуреет от ощущений, он чувствует близкую разрядку от чужих пальцев, давится стоном, вжимается затылком в подушку и утягивает за собой Саймона. Руки Саймона, казалось, были везде. Его чуткие прикосновения распаляли, его поцелуи пылали на губах неукротимым пламенем, его рука размеренно двигалась под одеялом, доводя до пика. Его бездонные голубые глаза смотрели в саму душу и вытаскивали оттуда самые потаенные желания. Перед ними Маркус был абсолютно открытым и обнаженным, но не чувствовал себя беззащитным. Наоборот, это была его безопасность, его комфорт… Его Иерихон. В объятиях Саймона не страшно и умереть. Маркус негромко стонет, его веки подрагивают, а пульс учащен. Оргазм накрывает его с головой и руки исчезают. Все, кроме его собственной, что так постыдно терлась об член сквозь ткань белья. - Блять… - он крепко сжимает глаза до цветных бликов сквозь темноту и пытается восстановить дыхание. Что вообще только что было? За окном уже рассвело. Он в своей комнате, в полусне и все еще чертовски пьян. Норт нигде не видно, наверняка она в соседней комнате, ведь Маркус своей пьяной тушей раскинулся в позе звезды по всей кровати. Он помнит, как они просидели до утра, строя гениальнейшие планы в пьяном бреду, как философски рассуждали о любви. Два идиота, которые влюблены, но настоящий идиот здесь только Маркус, ведь Норт свою влюбленность никогда не отрицала, пусть и поведала о ней только сейчас. Они вместе пойдут в бой, любовный фронт уже усеян трупами от их ошибок. И как только Маркус не понял сразу? Что сказать еще? Идиот. Он вновь проваливается в сон. До ночи, без сновидений. Без жарких поцелуев Саймона, которые придумал себе сам. Во сне не замечает, как проснулась Норт и, заботливо оставив ему похмельной поздний ужин из таблеток, упорхнула на работу. Не заметил, как проспал весь день. Так и не узнал, что планы его – давно бессмысленны. Так и не узнал, что в общежитии сейчас не все спокойно. Что Норт послала к черту свою хреновую работу в супермаркете и теперь укладывает спать маленькую Алису, чтобы потом взять свою светловолосую принцессу Кэру за руку и вывести в коридор. Что Коннор напился впервые в жизни, так и не поняв, как это вообще произошло, и теперь делится с чутким и понимающим Элайджей всем наболевшим. Что Саймон суетливо подключает телефон и хватается за голову, листая бесконечный поток пропущенных и непрочитанных сообщений. Пока еще он не знает, забывшись в крепком сне. Не знает и о том, что где-то далеко, за сотни километров, едет автобус на пути в Детройт и не обещает Маркусу ничего хорошего. Возможно, вскоре свет прольется на все эти упущенные события жизни, ну а пока… Пока что Маркус вжимается лицом в подушку, а где-то в глубине сознания проскакивает мысль: «Какой же я все-таки идиот…»