Между "сейчас" и "никогда"

То по-птичьи засвищу, То по-рыбьи заплещу, Я любовь свою тащу. Сильную, сильную, словно многожильную, Давнюю, давнюю, как траву отравную. Ольга Арефьева и Ковчег, «Длинная». «Не пиф! Не паф! Я поставил одно только короткое «не», и охотник как ни в чём не бывало протопал в своих подшитых валенках мимо зайчика. И тот остался жить!.. … А когда проснулся, я уже знал навсегда, что больше не буду реветь в жалостных местах, потому что я теперь в любую минуту могу вмешаться во все эти ужасные несправедливости, могу вмешаться и перевернуть всё по-своему, и всё будет хорошо. Надо только вовремя сказать: «Не пиф, не паф!» Виктор Драгунский, «Не пиф, не паф!»       - Что вы ответите на это… лорд Бейлиш? - собственный голос казался Сансе чужим, ледяным и недобрым, словно сказанные ею слова замерзали прямо в воздухе.       Впервые Санса увидела на лице своего учителя замешательство, она видела, как беспокойно бегают его глаза. Ей удалось застать его врасплох, спутать его карты, и это придало ей смелости.       - Моя сестра задала вам вопрос, – сказала Арья и зло улыбнулась.       - Леди Санса, простите, я слегка озадачен… - лорд Бейлиш постарался взять себя в руки, но Санса видела лихорадочный блеск его глаз.       Что там в них, в серо-зелёных глазах её учителя, её «верного друга» и предателя… Гнев, мольба… страх?       - Какие обвинения вас озадачили? Начнём с самого простого. Вы убили нашу тётку, Лизу Аррен. Вы столкнули её в Лунную дверь и смотрели, как она падает. Вы это отрицаете?       - Да, я отрицаю это! – громко отчеканил Петир Бейлиш.       Он смог совладать с собой. Медленно, с гордо поднятой головой лорд Бейлиш приблизился к месту, где восседала Санса.       - Я не буду говорить о том, как мы с вашей тётей Лизой любили друг друга и как были счастливы после стольких лет разлуки наконец-то сочетаться браком…       У Сансы перехватило дыхание от такой наглой лжи, но лорд Бейлиш уже вжился в образ оскорблённой невинности и скорбящего вдовца:       - Скажу лишь, что никого из присутствующих здесь не было в Орлином Гнезде, когда моя жена покончила с собой. А вот вы были там, леди Санса, когда случилась эта трагедия. И перед всеми лордами Долины вы подтвердили, что своими глазами видели самоубийство леди Лизы. Не хотите ли вы сказать, что солгали тогда? Солгали одновременно всем лордам Долины Аррен?       Не давая Сансе опомниться или вставить хоть слово, лорд Бейлиш повернулся к лорду Ройсу и указал на него рукой. Перстни, украшавшие его пальцы, заиграли, заискрились в свете свечей:       - Вы были там, лорд Ройс, и всё слышали. Разве было похоже, что леди Санса врала? Разве леди Винтерфелла - лгунья?       - Нет, конечно, нет, как можно… - замялся сконфуженный лорд Ройс.       Не дав ему договорить, Петир вновь повернулся к Сансе, затем приблизился к ней ещё на несколько шагов. Он не сводил с неё глаз, и Санса поёжилась от этого колючего взгляда: она не могла понять, то ли он хотел задушить её, то ли раздеть.       - Миледи, я надеюсь, вы понимаете, что подобные обвинения не играют вам на руку?.. Ведь если всё то, что вы сказали – правда, то это делает вас… соучастницей! - губы Петира растянулись в язвительной улыбке, но голос звучал озабоченно, как будто он в самом деле сокрушался, что Санса выставляет себя в таком неприглядном свете.       Сансу затрясло от гнева и ярости, на лбу выступила испарина:       - Довольно! Как вы смеете! Вы предали нашего отца, Неда Старка! Вы приставили к его горлу кинжал!        - Это неправда! – лорд Бейлиш медленно обвёл взглядом всех присутствующих. - Никого из вас там не было, нет ни единого свидетеля…       - Мой брат видел вас! – выкрикнула Санса.       Она повернулась к Брану, ища поддержки. Тот сидел с равнодушным лицом, как будто находился сейчас за сотни миль от этого места. Одним богам известно, может, так оно и было. Посмотрев на сестру, Бран кивнул.       - Вы сказали: «Я предупреждал вас не доверять мне», - раздался его тусклый, монотонный голос.       - Милорд, я говорил это всем с тех пор, как стал служить на благо короны, - улыбаясь, парировал Мизинец, однако в лихорадочном блеске глаз теперь читалось беспокойство. – Увы, в Королевской Гавани по-другому нельзя.       Люди начинали перешёптываться, переглядываться, Санса старалась сохранять самообладание, но чувствовала, что вот-вот разожмёт хватку и проиграет.       - Мой брат говорит, что обрёл способности варга, он может видеть прошлое…       На мгновение во взгляде лорда Бейлиша как будто промелькнуло облегчение, и он язвительно улыбнулся:       - Раз так, не могли бы вы его попросить мне помочь: я где-то потерял любимую пару перчаток и никак не могу отыскать…       Шутка произвела должный эффект на присутствующих, зал стал напоминать гудящий улей: кто-то засмеялся, кто-то засвистел, то здесь, то там раздавались возмущённые выкрики.       Санса перевела затравленный взгляд на Арью, она видела, что сестра еле-еле сдерживает бешенство, её рука судорожно сжимала рукоятку злополучного кинжала.       Лорд Бейлиш продолжал:       - Скажите, миледи, ваш брат узрел прошлое только что? Или он видел прошлое и вчера, и третьего дня? Раз так, то почему милорд не разоблачил мои мнимые преступления гораздо раньше?       - Его видения доказывают, что…       - Леди Санса, всё, что вы перечислили - это не доказательства. Зато доказательств моей преданности Северу множество, и каждое можно потрогать руками. Именно я привёз останки Эддарда Старка вашей матери, именно благодаря мне он смог упокоиться в фамильной крипте! – Петир простёр руку в сторону, указывая на рыцарей Долины. - Вот рыцари, которых я привел по вашей просьбе. Без них битва была бы проиграна. Когда вы просили меня о помощи, я согласился из-за особого расположения к вам, а вовсе не из-за той награды, что вы мне посулили. Но, увы, я не получил даже вашей благодарности, а лишь презрение и ваши нелепые обвинения. Я рисковал своей жизнью. Рыцари Долины рисковали своей жизнью. Всё ради того чтобы вернуть Старкам Винтерфелл, хотя мы могли бы всё это время готовиться к зиме в Долине. Рыцари Долины также не удостоились от вас хотя бы признательности, они только вынуждены слушать, как оскорбляют их лорда.       - Их лорд – Роберт Аррен, а вовсе не вы! – надменно произнесла Санса.       - Да, верно, опекуном которого я являюсь, поэтому, как отчим лорда Аррена и как лорд-протектор, я возвращаюсь в Долину, туда, где и должен быть. И увожу с собой армию.       - Нет! - крикнула Санса.       Она сама себе показалось сейчас маленькой капризной девчонкой, осталось только затопать ножками и потребовать, чтобы он остался.       - Я забираю армию Долины, - твёрдо повторил Петир, - Вы не распоряжаетесь рыцарями Долины, миледи. Посему я вынужден откланяться и покинуть вас. Но прежде разрешите дать вам последний совет, леди Санса…       - Я помню все ваши советы, лорд Бейлиш и запомню эти уроки навсегда.       - Когда вы собираетесь принять решение, без сомнения, мудрое и справедливое, не надо слушать пророчеств ясновидцев, жрецов и магов. Станнис Баратеон во всём следовал советам Красной Жрицы, и куда его это привело?       Сказав это, лорд Бейлиш демонстративно поклонился Сансе, повернулся к ней спиной и, вальяжно вышагивая, медленно удалился под рокот возмущённых голосов.

***

      Ей хотелось видеть его, даже если он будет зол на неё. Даже если попытается отомстить. Санса боялась не застать Петира в его покоях, но когда она постучалась в тяжёлую дубовую дверь, он тут же ей открыл ей.       Она вошла, шелестя юбками, он удостоверился, что Санса пришла одна, и закрыл дверь на ключ. Она застала его облачённым в дорожный плащ. Санса оглядела комнату: рядом с кроватью стоял походный сундук.       Какое-то время – Сансе казалось, бесконечно долго – они молча смотрели друг на друга.       Санса не выдержала первой:       - Лорд Бейлиш…       - Петир. Полагаю, теперь-то ты можешь позволить себе звать меня Петиром, - он печально улыбнулся, - после того, как чуть не сняла с меня голову.       - Я не хотела этого делать, но того требовала честь, - сказала она.       - Честь? Или твоя сестра? - вкрадчиво спросил Петир.       Она не нашлась, что на это ответить, и опустила взгляд. Еле слышно, одними губами она прошептала:       - Я боюсь её… Она стала другой. Она намекала, что может убить меня…        Петир приложил палец к её губам, Санса подняла глаза, встретившись с ним взглядом.       - Не бойся её, никого не бойся. И никому не верь. Все лгут, разумеется, кроме нас с тобой. Ты сильная и умная, переживёшь их всех. Я хорошо обучил тебя… - он улыбнулся, ласково, но грустно.       Санса улыбнулась в ответ, почувствовала, как у неё заныло сердце. Как странно было то, что происходило сейчас между ними. Всего час назад она была готова отдать приказ казнить Петира, а сейчас не хотела, чтобы он уезжал. Всего час назад он чуть не умер по её вине, а теперь, казалось, совсем не держал на неё зла, утешал её. Он будто услышал её мысли, наклонился к её уху и прошептал:       - По вашим обычаям меч заносит тот, кто выносит приговор, разве нет?       - Я не смогла… сама… Я бы никогда не смогла…       В ответ Петир поцеловал её. Сначала в лоб, почти целомудренно, как когда-то у Рва Кейлин. Потом он коснулся её губ, сперва легко и осторожно, словно спрашивая её разрешения, затем осмелел, поцелуй стал глубже, жарче. Он обнял её, притянул к себе, нежно, но крепко, неотвратимо. Он был первым мужчиной, которому она позволила прикоснуться к себе с тех пор, как умер её лорд муж. Её проклятый муж, которого она скормила его же псам. Она думала, что никогда больше не сможет вытерпеть прикосновений мужских рук, но, к её удивлению, ей не захотелось оттолкнуть Петира. Она прогнала от себя мысли о Рамси и вся отдалась его ласкам. Его руки были нежными, но уверенными, его пальцы гладили её грудь сквозь ткань платья, Санса почувствовала, как затвердели её соски. Её неуклюжие пальцы возились с завязками и крючками на его одежде, его шерстяной дорожный плащ с тихим шуршанием упал на пол. Он не говорил ни слова, не торопил её, не останавливал. Она поняла, что он сдался на её милость так же, как и она покорилась ему… Открылась ему, доверила себя. Хотя частичка её сознания и кричала о том, насколько это опрометчивый шаг.       Он мягко уложил её на постель, застеленную медвежьей шкурой, и она почувствовала кожей суровую нежность меха. Он навис над ней, но она не почувствовала угрозы, только притаившееся где-то в глубине души предвкушение неизведанного, запретного, а также к этому примешивалось и почти детское любопытство. Каково это будет… с ним? В тусклом свете затухающего дня, сочившегося через небольшое окошко, она могла хорошо рассмотреть его тело: сильные, гибкие руки, родинку на плече, широкую грудь. На животе курчавились жёсткие тёмные волоски, дорожкой сбегали вниз к паху. От впадинки пупка до ключиц тянулся безобразный неровный белёсый шрам. До сих пор можно было различить следы от грубых швов, наложенных мейстером. Она коснулась шрама кончиками пальцев. Впервые она подумала, как они похожи друг на друга… У неё теперь тоже есть шрамы, только его давно выцвел от времени, её же были свежими, то тут, то там розовея на её бледной коже.       Он запечатлел на её губах долгий, нежный поцелуй, вырвав её из пучины мрачных мыслей. Она ответила на его поцелуй, сперва неуверенно, затем пылко и жадно. Его поцелуи спустились к её шее, и она не смогла сдержать стон удовольствия… Её кожа огнём горела в тех местах, где он касался её своими губами… Сперва ключицы, затем упругая окружность груди, соски, мягкий белый живот и ниже... Когда он коснулся её самого сокровенного местечка, она пугливо попыталась отстраниться и сдвинуть ноги. Несмотря на всё пережитое, в неё ещё осталась частица стыдливости и неопытности. Нет, она знала, что такое бывает, что некоторые мужчины ласкают так своих леди, если хотят усладить их, но сама она доселе не испытывала такого… Его пальцы гладили её бёдра, вкрадчивый голос нежно зашептал:        - Ну же, не бойся, позволь мне… Тебе понравится…       Секунду она колебалась, но потом сдалась, позволила ему делать с собой, что его душе угодно. Она стонала под ласками его языка и пальцев, металась на шкуре и не узнавала сама себя. Словно боги забрали её прежнее, покрытое шрамами, поруганное тело и даровали ей новое, способное чувствовать, наслаждаться и млеть от удовольствия. Впервые за много месяцев она чувствовала себя красивой, желанной, живой...       Когда он снова навис над ней и спросил: «Можно?», она кивнула, но в глубине души всё ещё ждала такой привычной боли… Но когда он скользнул в неё, боли не было. Были только ритм, но без злости, напор, но жестокости, он брал, отдавая взамен больше… Они чувствовали нежность друг друга, страсть и... любовь?       А потом они лежали рядом, потные, пресытившиеся, страшась взглянуть друг на друга. Воздух в комнате накалился до предела, накалился и из-за тлевших в камине дров, и от их любви, от влажного жара их тел, от горячи грядущей разлуки, от невысказанных слов. Первым не выдержал Петир.       Она услышала его шёпот:       - Знай, всё, что я делал, я делал ради тебя… Только ради того, чтобы быть с тобой.       Она точно знала, что сейчас он не врал ей. Его голос был уверенным и спокойным. А вот её голос дрожал:       - Мы больше никогда не увидимся?.. – она и сама не знала, это вопрос ли это или утверждение.       Она повернула к нему голову и увидела, как блестят в полумраке его серо-зелёные глаза, увидела, как он улыбается:       - Многое может случиться между «сейчас» и «никогда».