Похоть

      Янтарная жидкость, что каплями стекала по внутренним стенкам стакана, заливалась в блондина собственноручно уже битые два часа. Бармен, угнетенно слушал историю о шлюшковатой омеге, которая заимела наглости забрать деньги этого парня и свалить к херам, сказав что это был перепихон ради денег. И бармен потихоньку втянулся, наливая ещё больше алкоголя, превращая речь альфы в окончательный бред.       — А ты, бляяя, даже не представляешь, — он активно жестикулировал, вскидывая стакан и заставляя янтарную жидкость плескаться в тусклом свете ламп. — она была восхитительна. Из всех моих, эээ, — блондин нахмурился, считая по пальцам, а потом увеличивая градус в крови, мутным взглядом прося ещё. — ну двадцати пяти партнеров, она была лучшей. И самой, иик, бля, стервозной. Шлюха продажная. — стакан опять глухо стукнулся о стойку. Алкоголь в который раз наполнял его и блондин, в который раз заливал его в себя.       Сознание застилал туман. Кровь кипела, градус в ней превышал, казалось, примерно сотню. Мозги превратились в вату. Сейчас был лишь граненый стакан, янтарная градусная жидкость, понимающий бармен. Который, кстати, всерьез задумался, сможет ли этот альфа заплатить за весь алкоголь, что выпил.       — Ну, бляять. Сраные омеги. Одни шлюхи среди них. — блондин простонал в голос и откинул голову, смеясь. Горько и обреченно. Алкоголь… Он хотел ещё этого теплого чувства, прошибающие все тело, хотел излить судьбой помученную душу. — Хотя, это не так уж и плохо? Ааа? Иик, а может есть ещё нормальные омеги, а?       — Да чёрт его знает! Вот, пей, за мой счёт. — Бармен поставил на стойку бутылку виски.       — О боже, если ты есть, здесь что, градусов 60?       — Именно. Это тебе утешительный приз. — бармен горько усмехнулся, косо смотря на альфу, который поднес бутылку дорогого виски ко рту и жадно начал похлебывать его, изредка останавливаясь, издавая непонятный гортанный рык и выдыхая в сторону, вновь вливая в себя градусы. Теперь уже больше 150… И как его печень не лопнула?       — Слышь, любитель виски, тебя звать-то как? — И белобрысый алкоголик, кое-как контролируя заплетающийся язык, старается смотреть в темные, почти черные глаза бармена, а не на алкоголь позади него.       — Ка-ик-катсуки Бакугоо. — альфа вновь отпил виски, и посмотрев янтарными глазами на бармена, с гулким хлопком ударил бутылкой о стойку. — Ты, блять, омега?       — Ну, и что? — бармен усмехнулся, смотря в мутные омуты янтаря, что сейчас более-менее осмысленно разглядывали его.       — Да блять, куда твое ебанутое начальство смотрит?       — На мою задницу, Катсуки, на задницу. — омега выхватил из рук блондина бутылку и налив себе немного залпом влил в себя, чуть морщя нос.       — Твое начальство реально ебанутое. Выпьем? — Бакуго вздернул бровь, улыбаясь. Криво, алкоголично, но улыбнулся. И омега вздохнул, поворачиваясь и наклоняясь за очередной бутылкой янтарного алкоголя.

***

      — Бляя, Каччан, и он меня бросил. Хаха. Излапал, трахнул и бросил, понимаешь? — Катсуки заглянул в изумрудные глаза, что сейчас странно блестели. Этот блеск, он странно сочетался с мутным взглядом, коим пронзал сейчас этот сексуальный бармен. Блять, походу у Катсуки встал на этого симпатичного омегу, что сейчас изливал душу Катсуки также, как делал это он сам полчаса назад.       — Да, блять, и альфы мразями бывают.       — А то! Я никогда вот так не сидел с альфой и не пил, рассказывая о личной жизни. — бармен рассмеялся. Пьяный взгляд мазнул по Бакуго, который сам не понимая что творит, вцепился в волосы омеги. Пропуская среди пальцев и сжимая в кулак. За пеленой тумана, что застлал сознание альфы окончательно, Катсуки не понимал, что делает. Он просто хотел этого бармена. И тот отвечал на поцелуй, оглаживая небо альфы, ровные зубы с острыми клыками, соприкасаясь языками. Бар наполнился тремя запахами: альфы, омеги и алкоголя.       Бармен разорвал поцелуй, переваливаясь за стойку и доставая ключ, при этом ухмыляясь.       Дико целуясь, они еле поднялись в комнату. Дорожки слюны тянулись по подбородкам, смешиваясь и создавая умопомрачительный запах. Хотя, разум обоих уже был занят возбуждением, похотью и диким желанием.       Одежда срывалась с обоих и разбрасывалась по пути в спальню. Альфа склонился над барменом, наслаждаясь наготой возбужденного и желанного тела. Идеально. Все, что пронеслось в голове Бакуго. Темные кудри разметались по подушке, а их обладатель туманно смотрел в глаза партнера на ночь. Янтарные, безумно красивые, с алым оттенком глаза пьяно блестели. Сильные руки огладили бедра, сжимая упругие ягодицы. Бармен сладостно застонал, выгибаясь навстречу сухим губам, что сейчас оставляли багровые засосы на бледной шее. Пальцы омеги зарылись в растрепанный блонд, скручивая пряди в жгуты. Альфа дорожкой мокрых поцелуев спустился к твердым соскам, вбирая их в рот. Твердые горошинки перекатывались и прикусывались зубами альфы, заставляя омегу сладостно стонать. Сладкий запах заполнил комнату и пробрался в голову, смешиваясь с градусным туманом. Член колом стоял и пульсировал от дикого возбуждения и желания. Да блять, даже с той шлюшковатой сучкой не было все так страстно, похотливо и желанно.        Альфа резко остановился, отстраняясь. Бармен выглядел чертовски сексуально, сухие губы вновь прильнули к шеё. Горячее, томное дыхание обжигало, а легкий укус заставил вскрикнуть, даруя неповторимую ласку ушам альфы. Шершавая ладонь тем временем скользнула на небольшой член. Бармен прогнулся в копчике, издавая протяжные и сладостные стоны. Блондин пришел в восторг, это была лучшая музыка для ушей, круче Моцарта или Бетховена.        Два запаха сливались в один, даруя обладателям восторг. Истекающий смазкой омега растягивал себя, пока этот восхитительный альфа делал ему не менее восхитительный минет. Юркий язык опалял возбужденную плоть, даруя всему телу нескончаемую дрожь. Бармен ещё раз простонал и чувствуя, что скоро кончит, запустил пальцы в мягкие светлые волосы и оттянул желанного альфу.       — Прости, сладкий, я не хочу кончить тебе в ротик. — томно протянул омега, шумно дыша. Пот большими каплями скользил по бледной коже, создавая эффект свечения в полумраке. Катсуки понял, насколько близко не стояла та шлюха рядом с этим барменом.       — Я войду в тебя, детка.       — Даа, скорее… — омега сладко протянул, смотря ещё более туманным взглядом. Слишком пошло, слишком похотливо, слишком желанно. Бакуго подставляет замученный член к сочащемуся смазкой и уже растянутому анусу. И входит. Сначала на середину. Но получая в ответ вскрик и протяжный стон, предохранители спускаются, и альфа входит полностью, сразу начиная наращивать темп. Но бармену это нравилось. Нравилась не постыдная нагота, нетерпение альфы и его хриплые стоны, что часто срываются с сухих губ. Мало. Им мало этого. Катсуки не хватает этой влажности, этого узкого тела. Он хочет большего. И член попадает по простате, заставляя бармена выгнуться и шумно, слишком шумно, но сладко простонать. И простонать его имя, это прозвище, что появилось во время страстного поцелуя: «Каччан!» И альфа сходит с ума, срываясь на бешеный темп и вколачивая омегу в кровать. Он чувствует, что разрядка близко, и кончает в желанное нагое тело. Узел набухает, но сил вытащить свой член из омеги нет, поэтому, он лишь укладывается рядом, прижимая бармена к себе и наслаждается сцепкой.       — Тебя хоть зовут-то как. Могу поспорить, что Похоть.       — Нет, не угадал, Каччан. Изуку Мидория.       — Изуку Бакуго… Мне нравится…