power inside

      — Скажи «Луи», — говорит Луи Эрнесту, сидящему в его ногах. — «Лу-и». Ну давай, Эрни, разве ты не хочешь, чтобы первым твоим словом было имя твоего прекрасного старшего брата? «Лу-и-и». Лучше даже «Лью-ис». Я знаю, что ты сможешь сделать это, — он начал щекотать Эрнеста, вызывая этим возбужденный визг и лепет малыша.       Гарри смотрит на него из-под солнцезащитных очков, улыбаясь уголками рта. Дорис спит на его груди и, честно говоря, она делает его таким горячим и милым одновременно, не считая того, что его рука уже затекла за последние двадцать минут.       Гарри не хочет ничего менять.       — Его первым словом будет, видимо, имя его любимого дяди, — говорит Гарри. Луи не смотрит на него, подхватывая Эрнеста и держа его над головой.       — Твоим первым словом будет «Найл»? — спрашивает он взволнованно, опуская Эрнеста немного ниже, настолько, чтобы можно было зацеловать все лицо малыша, заставляя его визжать ещё громче. Гарри мычит, опуская ладонь на спину Дорис и успокаивая ее, когда она начинает недовольно шуметь.       — Иногда мне интересно, почему я мирюсь с вами, — произносит он в небо, опускаясь головой на спинку кресла. Минуты бегут, в воздухе разливается запах лета, и до ушей доносятся звуки игры Луи с Эрнестом. Это прекрасный день, на этот раз не дождливый, и трава шуршит под его босыми ногами.       Со временем визги Эрнеста становятся менее счастливыми и более взволнованным. Гарри приоткрывает один глаз, наблюдая, как Луи шепчет мягкие, успокаивающие слова, и, неся ребенка в руках, идет через полянку туда, где Гарри развалился в самой удобной, по его мнению, мебели, которую когда-либо знало человечество.       Серьезно. Гарри нужно будет спросить Джей, где она купила это. Это просто волшебно.       — Я знаю, что ты устал, дружище, — говорит Луи, забираясь на диван рядом с Гарри и прислоняясь к нему, одновременно качая на руках Эрнеста. Затем он укладывает Эрнеста на свободное место слева у плеча Гарри и кладет руку на обоих малышей, слегка приподнимаясь, чтобы оставить поцелуй на губах Гарри.       — Здесь адски жарко, — ворчит он, теребя выбившуюся нитку в рубашке Гарри. — И я хочу лимонад.       — Лимонад в доме, — указывает Гарри, перемещаясь таким образом, что теперь он может свободной рукой обнимать Луи за плечи, притягивая еще ближе к себе.       Луи драматично вздохнул.       — Да, Гарольд, я осведомлен о том, что лимонад в доме. Я думаю, что ты упустил тот факт, что мы-то снаружи.       Гарри закатил глаза и ущипнул Луи за плечо. Луи взвизгнул и пихнул его локтем, но было слишком жарко, чтобы сделать что-то большее, поэтому он быстро устроился на прежнем месте, все еще прислоняясь к боку Гарри.       Так их и нашла Джей, практически свернувшихся калачиком на улице, с ее малышами, спящими на груди Гарри, и с ее старшим сыном, находившимся почти в таком же положении. Морщинки вокруг ее глаз углубились, когда она улыбнулась, наклонившись, чтобы поцеловать Гарри в макушку.       — Они не доставили вам неудобств? — спрашивает она, легко забирая Эрнеста с плеча Гарри.       — Только старший, — говорит Гарри, слегка толкая локтем Луи под ребра. Луи сонно бормочет, толкая Гарри в ответ.       — Ох, мой самый большой засранец, — Джей вздыхает, забирая Дорис так же изящно. Гарри до сих пор не может понять, как она это делает. Он видел, что Луи делает так же, так что, возможно, это у них семейное.       — Эй, — возмущается Луи, падая на колени Гарри, — я не засранец. И я хочу лимонад, мам.       — Ты засранец, — говорит Гарри, вылезая из-под него и затыкая ему уши, избегая хватки цепких рук, пока тот пытается ударить его. — Я принесу тебе твой чертов лимонад, боже.       — Ненавижу тебя, — счастливо бормочет Луи, повернувшись на бок и уткнувшись лицом в подушки. Гарри закатил глаза и направился к дому за Джей, которая все еще умело «жонглировала» близнецами.       Серьезно. Как?       Позже, после того, как они были изгнаны в их собственный дом, и Луи потратил около часа, прощаясь, целуя и обнимая каждого из своих родственников — особенно тех, кто не хотел объятий и поцелуев — Луи сидит на бедрах Гарри на их кровати и тычет пальцем ему в грудь.       — Ты хочешь ребенка, — говорит он осуждающе. Гарри хватается за палец и поднимает на него брови.       — Я хочу их около миллиона, — сказал он честно. — Это не новость.       Луи ткнул в него другой рукой.       — Ты хочешь одного прямо сейчас, — сказал он все еще осуждающе. — Ты хотел похитить моего маленького брата и сестренку, Гарольд, не думай, что я не видел зловещий блеск в твоих глазах.       — Ты имеешь в виду детей, которых я могу увидеть в любое время, когда только захочу? — спросил Гарри со все еще поднятыми бровями. — Будет ли иметь смысл похищение детей, родители которых могут просто прийти к нам домой и забрать его назад?       Луи сморщил нос и снова тыкнул Гарри в грудь.       — Ты хочешь ребенка, — повторил он. Опять, Гарри нахмурился.       — О, да, Лу, я хочу ребенка. Как и ты.       К чему все это идет? Гарри не имеет ни малейшего понятия. Неожиданно Луи хмурится и, практически отталкиваясь от Гарри, падает на кровать, раскинув руки.       — Хорошо. Тогда давай прямо сейчас сделаем ребенка.       Могут ли брови быть вечно приподняты? Гарри, видимо, скоро узнает.       — Ты понимаешь, что… — начал он.       — Да, Гарри, я понимаю, — говорит Луи, поглаживая пальцами внутреннюю часть своего бедра и немного приподнимая край своих шорт. — Ты замолчишь и сделаешь мне ребенка или мне придется уйти и найти кого-то другого, кто сможет исполнить мои самые сокровенные желания.       Он дурак. Полнейший дурак. Гарри влюблен в полнейшего дурака.         — Ты такой странный, — говорит Гарри, но он уже перекатился на Луи, наклоняясь, чтобы поцеловать его. Правда, несколько безрезультатно, больше уголком рта, но тем не менее это все-таки поцелуй, мягкое нажатие губ, пока Гарри ищет запястья Луи, чтобы зажать их.        — Но ты любишь мою странность, — говорит Луи, забираясь руками под футболку Гарри и проводя руками по груди и ключицам. — Ты хочешь трахнуть мою странность.        Гарри придвинулся назад на уровень Луи с серьезным взглядом.         — Ты заткнешься, или мне придется мириться с этим дерьмом все время?        Луи пнул его коленом.         — Тебе придется мириться с моим дерьмом весь остаток своей жизни, Гарольд, — сказал он, борясь, пока ему наконец не удалось перевернуть их и усесться на бедра Гарри. Единственную вещь, которую может сделать Гарри, это засунуть руки ему за голову и схватить ее.         — Когда-нибудь в этом веке у нас будет секс, или ты собираешься продолжать нести дерьмо?        Укус Луи появился на челюсти Гарри совсем неожиданно.         — Заткнись и сделай мне малыша, — приказал он. Как будто Гарри не пытался сделать это все последние пятнадцать минут. Ну, хорошо, может и не пятнадцать, но суть не меняется.         — Иногда я беспокоюсь за тебя, — сказал Гарри, приподнимаясь и обвивая руками спину Луи, чтобы поцеловать его еще раз, но уже в губы. Все еще мягко и нежно, но уже гораздо более влажно.        Больше языка.        Намного больше языка.         — Беспокоишься из-за отсутствия детей во мне? — спросил Луи, прерывая поцелуй. Гарри вздохнул.         — Мы реально делаем это, да?         — Если ты хочешь трахнуться сегодня, то мы делаем это сейчас, — сказал Лу, ерзая на коленях Гарри. — Дорогуша, я знаю, что ты не против. Твой член упирается в мой зад.         — Мой член упирается тебе в зад, потому что ты ерзаешь, — говорит Гарри немного возмущенно и целует Луи, прежде чем тот успевает сказать еще что-нибудь.        Гарри делает движение языком, после которого Луи всегда начинает дрожать, и повторяет это ещё раз, чтобы окончательно отвлечь Луи от разговоров, и ещё раз, потому что ему действительно нравятся ощущения. Привкус дыма от сигареты, которую он выкурил, когда якобы «ходил проверить почту», все ещё чувствуется на языке Луи.         — Если ты действительно хочешь забеременеть, тебе следует бросить курить, — шепчет Гарри, проводя рукой вниз по спине Лу. — Это вредно для моего малыша.        Луи дрожит всем телом. Для какого малыша? Интересно.         — Я сделаю это, — сказал он с нетерпением, в основном просто чтобы пообещать. Кровь побежала по венам Гарри, приливая к паху, член начинал наливаться силой, зажатый в штанах. Эта реакция не должна была быть замечена. Хотя это и была, вероятно, причина, по которой Луи был так настойчив.         — Ты так сильно хочешь малыша? — спросил Гарри, скользя рукой по груди Луи и щипая за соски, пытаясь заставить того хныкать. Это работает. — Ты откажешься от своих вредных привычек, чтобы носить нашего малыша в течении девяти месяцев? Только так мы можем быть семьёй.         — Да, — говорит Луи, ерзая на кончике члена Гарри. — Я хочу малыша, Хаз, ты собираешься сделать мне его?        Боже. Ничто не может быть горячее этого.         — Ты знаешь, что я дам тебе всё, что ты захочешь, — сказал Гарри, обхватывая Луи руками под его задницей и переворачивая их так, чтобы Гарри снова оказался сверху. Луи не потерял ни секунды, обвивая руками шею Гарри и устраивая их так, чтобы обоим парням было удобно.         — Все что угодно? — спросил он, сладко дыша в лицо Гарри.         — Все что угодно, — подтвердил Гарри, проводя языком по нижней губе Луи и наблюдая, как расширяются его зрачки.         — Так стяни с меня одежду, — потребовал Луи, сжимая руками шею Гарри.        Если подумать, то кто такой Гарри, чтобы возражать? Он стянул с Луи рубашку через голову, а затем отодвинулся, спуская с него шорты, позволяя им упасть на пол. Теперь Луи обнажен, а Гарри все еще одет, зависая над парнем, заставляя того прижиматься к кровати. Член Луи лежит на его животе твердый и влажный. Румянец на щеках растекается вниз по шее к ключицам, капельки пота скатываются по выемке между ними, губы розовые и потрескавшиеся от того, что парень облизывал их весь день. Гарри протягивал ему гигиеническую помаду уже тысячу раз и каждый раз Луи продолжал отказываться, настаивая, что она ему не нужна. Упрямый до неисправности. Скорее всего Гарри проснется посреди ночи от того, что Луи роется в тумбочке, в поисках этой помады, которая всегда лежит там.         — Нравится то, что видишь? — спросил Луи, подергивая бровями.         — Ты знаешь ответ, — сказал Гарри, проводя большим пальцем по ключицам, вверх к шее, останавливаясь на секунду, чтобы почувствовать пульс, бьющий молотком под его кожей. Сердце Гарри подражает этому звуку, быстро и неистово стуча в его груди. Стремление язвить было написано на лице Луи всегда, когда он чувствует себя уязвимым. Если Гарри не опередит его, то высока вероятность, что это останется на весь день. Так много эмоций и чувств смешались сейчас в его груди, что он ни в чем не был точно уверен.         — Сейчас точно подходящее время месяца? — спросил Гарри, вырисовывая пальцем контур губ Луи. Его голос звучит немного ниже и глубже, чем он хотел бы, но это и не плохо вовсе, тем более Луи ведет себя так сладко и расслабленно, доверяя каждому движению Гарри.         — Все верно, — затаив дыхание произнес Лу; глаза огромные и голубые, пальцы впились в плечи Гарри, будто бы позволяя тому зайти еще дальше. — Я уверен.         — Да? — Гарри наваливается, протягивая одну руку, чтобы дотронуться до члена Луи, наслаждаясь тем, как тот дрогнул под его пальцами, толстый и твердый. Луи выгибается от прикосновения, пытаясь получить больше. Гарри ловко избегает этого, все еще скользя по стволу, ведя пальцами по венке. Он не знал точно, чего он хотел достичь таким способом, единственное — он хотел чего-то большего. Чего-то другого.         — Пожалуйста, — говорит Луи. Слово вырывается из него, когда он рефлекторно царапает спину Гарри. — Пожалуйста, Гарри, я хочу этого. Я хочу от тебя малыша, сделай это, заполни меня…        Хорошо, вот оно. Гарри осознал. Мольба и выпрашивание Луи — музыка для его ушей. В прямом смысле.         — Тшш, малыш, — промурчал Хаз, все еще скользя пальцами вдоль члена Луи, уже влажного и липкого. — Я знаю, чего ты хочешь.         — Я блять только что сказал тебе, чего я хочу, — прошипел Лу, дергаясь на кровати так сильно, что Гарри был вынужден прижать его рукой, которой он поглаживал член Луи, а другой в это время искать баночку со смазкой. Глаза Луи темнеют. Его теплые и влажные губы вокруг пальцев Гарри грубо прикусывают, но он сосет их в своем ритме, язык работает без какого-либо давления от второго парня. Он должно быть чувствует свой вкус, соленый и сладкий, но все, что он делает, это посасывает, втягивая щеки и трепеща ресницами. Член Гарри становится невероятно твердым.        — Надо растянуть тебя, — говорит он тихо и уверенно в тишине комнаты. Он как-то умудряется открыть баночку лубриканта одной рукой и погрузить в него пару пальцев, проскальзывая одним внутрь Луи. Наверное Гарри стоило снять свою одежду сперва, но теперь уже слишком поздно. Теперь дырочка Луи сжимается вокруг его пальца, такая горячая и узкая, а на лице отражается каждая эмоция.         — Пожалуйста, — на этот раз мягче говорит Луи, насаживаясь на пальцы.        «Дай мне то, в чем я так нуждаюсь» висит в воздухе, но остается несказанным.        Но не обязательно говорить это вслух. Гарри слышит это. Гарри всегда слышит его.         — Я понял тебя, — говорит он, изгибаясь, чтобы поцеловать Луи, и даже не задумываясь о том, чтобы вытащить из него свои пальцы. Просто скользит ими вбок, проходясь языком по зубам Лу. Поцелуй напористый и очень мокрый, слюна стекает по костяшкам Гарри к запястью. Развязно. Пульсация в члене убыстряется.         — Самый милый в мире мальчик больше всего в мире хочет ребенка от меня, — говорит Гарри, вытаскивая изо рта Луи пальцы и проводя ими по краю его челюсти, оставляя влажную дорожку.         — Не только это, — мягко сказал Луи, двигаясь и цепляясь мизинцем за еще мокрые пальцы Гарри. — Еще хочу быть заполненным твоим членом.         — Мой член и мой малыш, — рассеянно шепчет Гарри. Эта мысль отвлекает его. Он проталкивает второй палец к первому, аккуратно двигая ими. Конечно не для того, чтобы причинить боль своему прекрасному мальчику. Только если мальчик не захочет почувствовать боль. Но это сценарий для другого раза.         — И ты тоже этого хочешь, — говорит Луи, все еще держась за его пальцы. — Ты хочешь заполнить меня, дорогуша, не так ли? Хочешь заполнять меня своей спермой снова и снова, пока это не сработает, пока во мне не появится ребенок. Твой ребенок, во всех смыслах этого слова.        Он уже принадлежит Гарри во всех смыслах. Гарри не нужно произносить это вслух, они оба знали, что это правда.        Но он все равно произносит.         — Ты мой, — сказал он просто, сгибая пальцы в Луи и нажимая на простату. Тот извивается, дрожа. Стонет, мило раскрывая свой маленький ротик, розовый язычок проблескивает, так и прося Гарри укусить за него. — Ты всегда будешь только моим, верно? Потому что ты любишь меня.        Луи дергается и обвивает ногами спину Гарри, удерживая его. Капелька пота скользит по впадинке у ключиц, слишком манящих, чтобы не укусить. Ответный звук низкий и горловой, с каждым движением член ударяется в живот Гарри. Он уже достаточно растянут, и Гарри добавляет третий палец, смачивая парня внутри и подготавливая для члена.         — Я твой, — шепчет Луи, приподнимая бедра и создавая лучший угол, медленно и чувственно скользя пальцами по плечам Гарри. Это лучшее, блять, поддразнивание, намекающее, что он расцарапает его плечи, как только Гарри наконец трахнет его, наконец заполнит его, давая ему то, чего он так хочет. То, что ему необходимо. — А ты мой.        Он так чертовски прав. Гарри принадлежал ему с дня их встречи, зная, что Луи так же принадлежал ему с того же дня. Возможно, это не должно уже так заводить спустя пять лет, но это все еще работает. Луи все еще заводит его.         — Да, малыш, — говорит Гарри, сплетая их языки в поцелуе и ускоряя движение пальцев. Все, о чем он может думать сейчас, это о том, как он заполнит Луи своей спермой, о выражении его лица, наполовину удивленном и наполовину самодовольном, когда он получит то, чего так хотел. Полностью удовлетворенный.        Ногти Луи впиваются в кожу Гарри. Они оба дышат быстро и прерывисто.         — Время пришло, — говорит Луи, частично требуя, частично умоляя. — Пожалуйста, Гарри, сейчас.        Время делать малыша. Если бы Гарри не был так возбужден сейчас, он бы наверное засмеялся этим глупым, нелепым смехом, который Луи частенько умудрялся вызывать у него.         — Я знаю, — сказал Гарри, вытаскивая свои пальцы и вытирая их о простыни на своей стороне кровати, чтобы Луи не жаловался после, и отодвигается, прежде чем голос Луи останавливает его.         — Не надо, — говорит он резко. Гарри останавливается, кладет руку на край его челюсти, большим пальцем надавливая на ямочку под ухом. Не так сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы обратить на себя внимание.         — Тшш, — шепчет он, прислоняясь лбом к его лбу. В таком положении он не может видеть глаза Луи, но это нормально, потому что он чувствует его, чувствует его дыхание, идущее в унисон с его собственным. — Я люблю тебя и я тут, хорошо? Прямо тут. Я просто сниму одежду, малыш, я даже не собираюсь слезать с кровати.        Луи выдыхает с волнением, но тут не о чем беспокоиться, только не сейчас, когда Гарри продолжает прикасаться к нему, параллельно стягивая футболку и избавляясь от шорт, откидывая их в сторону. Он никогда не был так рад их привычке носить минимальное количество одежды, когда они дома. Стягивание этой одежды занимает меньше десяти секунд, даже учитывая то, что Гарри постоянно касался Луи. И вот он уже снова нависает над ним, покрывая тело Луи прикосновениями своей теплой кожи.         — Я тоже тебя люблю, — запоздало говорит Луи, запуская свои пальцы в волосы Гарри, когда тот наклонился достаточно близко. Луи уже спокойнее, но по его телу все еще изредка пробегает дрожь. Это нормально. Гарри может позаботиться о нем. Он никогда не сомневался в своей способности оберегать Луи.         — Я знаю, малыш, — мурлычет Гарри, проскальзывая рукой под бедра Луи и приподнимая его, создавая удобный угол. — Мы безумно влюблены и хотим завести ребенка.        Скромная, лучистая улыбка растягивается на лице Луи, такая яркая, что практически больно смотреть на нее.         — Тогда засади мне, любовничек, — шепчет Луи, смотря на Гарри и не отводя глаза даже тогда, когда он начинает проникать в него. Головка члена, скользкая от смазки, упирается в колечко мышц, заставляя сердце Гарри быстрее биться в груди. Наконец он проскальзывает внутрь, окруженный узким теплом. Трудно не застонать, сходя с ума от напряжения и возбуждения, бегущего по венам, погружаясь все глубже. Прикрытые веки Луи подрагивают. Его пальцы вцепились в волосы Гарри, затем ослабляя хватку, но продолжая цепляться, пока тот проникает в него. Он издает низкий горловой звук, тяжело дыша, с ярким румянцем рядом с ямочками на щеках.         — Ты будешь выглядеть так прекрасно с моим ребенком в тебе, — говорит ему Гарри, убирая волосы Луи с его лица так, чтобы он мог видеть каждое малейшее изменение. — Мой милый мальчик с малышом внутри. Будет беременным, домашним мальчиком.        Хныканье Луи становится чуть тише. Член Гарри практически до упора погружен в его прелестного, милого мальчика, он так напряжен, что практически болит.         — Двигайся, — просит Луи, скользя пальцами по шее Гарри, спускаясь к плечам и царапая их ногтями, наверняка оставляя отметины. Прекрасно. Гарри нравятся пощипывания от них по утрам и особенно ему нравятся то, как глаза Луи темнеют, когда он проводит по ним пальцами, такой нежный и невинный, с красными покусанными губами. Это почти что приводит к следующему раунду. Гарри двигается. Он почти до конца вытаскивает и резко толкается обратно, с первого раза задевая простату Луи. Стон Луи такой громкий, что их соседи могли бы вызвать полицию, если бы жили достаточно близко. Но, к счастью, это было не так. Они купили этот дом два года назад и у них был громкий секс бесчисленное множество раз. Так что не было смысла привлекать к этому полицию.         — Гарри, — выдыхает Луи, насаживаясь на его член, отвечая движением на движение, — Хаз, малыш. — довольно глупо сказать так, пока ты пытаешься двигаться на члене, лежа снизу.         — Малыш? Я тут вообще-то трахаю тебя, — язвит Гарри, продолжая вбивать Луи в матрас, — собираюсь наполнить тебя спермой, дорогой, дать тебе то, чего ты так хочешь, о чем ты меня так просил.        Он одна большая глупость. У этого нет никакого смысла. Звуки, которые издает Луи, становятся все тоньше и выше и теряют почти весь смысл, пока не превращаются в стоны и пыхтения, ногти впиваются в спину Гарри, каждая мышца в теле сжимается вокруг члена Гарри, а затем — Луи кончает, выплескиваясь на себя и на Гарри. Дыхание сперло, глаза прикрыты и он дрожит на члене Гарри, абсолютно не притронувшись к себе.        Язык Гарри оцепенел, но он понимает, что произносит отдельные слова, хоть и не понимает их смысла. Он скорее всего даже не понимает, что делает, вытаскивая член и переворачивая Луи, после чего Гарри открывается вид на самую узкую, сладкую попку в своей жизни. Он притягивает парня к себе за бедра, прижимая и снова проникая в него, трахая его на коленях.         — Вот так, — говорит Гарри, возвращаясь в ритм, крепко удерживая Луи за бедра. — Надо убедиться, что мы сделали все верно, малыш, что моя сперма окажется там, где нужно, да?        Луи шепчет «да» в ответ, мягкое и хриплое «да» прерывающимся голосом, пальцы впиваются в простыни. Его голова висит между рук, практически упираясь в подушки, руки начинают дрожать.        Гарри не даст ему упасть. Гарри никогда не даст ему упасть.         — Мы в любом случае можем попробовать в следующем месяце, — продолжает Гарри, не до конца уверенный, откуда выходят слова. — Хочу подарить тебе ребенка, малыш, ты же хочешь этого?         — Пожалуйста, — бормочет Луи, шлепки от их кожи разносятся по комнате, — Гарри, хочу.         — Я знаю, — говорит ему Гарри, пока оргазм начинает стягивать живот. Он утыкается лицом в спину Луи, засасывая тонкую кожу и прикусывая, оставляя след, который будет держаться много дней. Который будет показывать, кому на самом деле он принадлежит. И ни у кого не будет сомнений. И еще меньше сомнений останется, когда Луи будет держать на руках их ребенка. Крошечного, нежного, полностью принадлежащего им. Они будут настоящей семьей.         — Малыш, — снова невнятно говорит Луи, и Гарри кончает от мягких звуков его голоса, удовлетворенный и счастливый. Член пульсирует в теле Луи. Определенно беременный. По-другому не может быть.        Гарри медленно отодвигается, следя за тем, чтобы Луи не упал на матрас, и переворачивает его так же медленно.         — Думаю, это сработало, — Луи пробормотал, аккуратно проводя рукой по животу, не обращая внимания на беспорядок вокруг. — У нас будет малыш.        Часть Гарри была уверена, что все не может быть так просто.         — Нужно быть уверенными, — промурлыкал Гарри, наклоняясь к тумбочке и роясь в верхнем ящике, а затем доставая оттуда то, что ему нужно. — Нужно держать тебя наполненным моей спермой, пока мы не будем уверены.        Луи просто наблюдает за ним через полуприкрытые глаза, одна рука его все еще покоится на животе, поднимаясь и опускаясь вместе с его дыханием. Он позволяет Гарри приподнять его бедра и прикусывает свою нижнюю губу, наблюдая, как он смазывает анальную пробку лубрикантом.         — Это для меня?         — Да, милый, — прошептал Гарри, проталкивая кончик пробки в отверстие Луи, медленно нажимая. — Нужно держать тебя заполненным некоторое время. Чтобы мы были уверены.         — Чтобы мы были уверены, — повторил за ним Луи, даже не дернувшись, когда пробка проскользнула внутрь, удерживая сперму Гарри там, где ей положено быть. Он грязный, взъерошенный, выебанный и уставший, но все еще желающий сделать все возможное, чтобы быть уверенным в том, что у них будет ребенок. Член Гарри дергается. Он неосознанно прокрутил пробку, кусая внутреннюю сторону щеки.         — Ты был хорошим мальчиком для меня, — мягко сказал он, поворачивая пробку под нужным углом, чтобы задеть простату Луи. Его брови приподнялись, ресницы задрожали, а щеки передавали мельчайший вздох и трепет тела. Прикрыв глаза, он пытается понять, нравится ли ему новое ощущение.         — Хорошо, — все, что говорит Луи, открывая глаза и сталкиваясь со взглядом Гарри, зрачки которого расширены.         — Ты лучший, — заявляет Гарри. Он не может остановить себя от очередного аккуратного движения пробки, вытаскивая ее на четверть дюйма и затем вставляя ее снова. — Я так тебя люблю, малыш.        Румянец расплылся по щекам Луи. Его лицо выражало нерешительность от мысли, которую он не решался озвучить, но Гарри хочет-        Гарри хочет заставить его кончить снова, с пробкой в заднице, наполненной спермой его парня.         — Луи, — говорит Гарри, все еще мягко, несмотря на то, что он в очередной раз двигает пробку, заставляя ее давить на те чувствительные точки Луи, которые он так хорошо знает. — Малыш, думаешь, ты смог бы кончить снова?        Носик Луи немного морщится. Он все еще практически не двигается, тяжело дыша с рукой на своем животе, как будто это могло помочь ему обрести уверенность в том, что все получится.         — Не знаю, возможно.        Гарри облизнул нижнюю губу, увлажняя сухую кожу. Он должно быть снова кусал ее, даже не замечая этого.        — Ты хочешь кончить снова?        Луи колебался. Гарри не прекращал двигать пробку внутри него. Это не очень-то честно. Отказать он не мог, и не потому что он стеснялся сказать Гарри, чтобы тот отстал, если сам Луи не хочет или ему не нравится то, что делает Гарри.         — Ладно, — сказал Луи, закрывая глаза и опуская голову обратно на подушки, — только я ничего не буду делать.        Делать что-то — это обычно не то, чем занимается Луи, когда дело доходит до секса. Это прерогатива Гарри и он каждый раз делает все так хорошо, насколько это возможно. Он молчит. Это именно тот ответ, который приведет к наказанию в виде одинокой ночи на диване.         — Хорошо, — отвечает Гарри и кладет одну руку поверх ладони Луи, которая лежит на его животе, наклоняясь, чтобы медленно поцеловать его. — Просто лежи тут и выгляди очаровательно, сладкий. Ты хорош в этом, хах. Прелестный мальчик.        Он продолжает мягко говорить, пока трахает Луи анальной пробкой. Луи требуется несколько минут, чтобы его член стал твердым и начал тереться о его бедро, но к этому времени Гарри оказывается уже в том же состоянии.         — Тебе придется кормить меня виноградом и сыром, когда я буду вынашивать твоего ребенка, — бормочет Луи, бедра его дрожат, пока он пытается глубже насадиться на пробку. У него не очень-то получается, тело не слушается, пока Гарри каждым движением приближает его к оргазму, и Луи мог бы через некоторое время кончить, если бы все продолжалось в таком духе. Но он сегодня уже кончил один раз, не дотронувшись до себя, а налитой член Гарри просил внимания, так что наверное стоило немного поторопиться.         — Сделаю все, что ты захочешь, — обещает Гарри, оставляя поцелуи на животе Луи, игнорируя вкус спермы, и обхватывает ладонью член Луи, начиная двигать рукой в том же ритме, в котором он трахает его пробкой. Луи надломленно стонет. Гарри позволит ему поспать после того, как заставит его кончить, но потом, а сейчас он хочет. Хочет увидеть, как Луи еще раз дойдет до пика из-за него, из-за того, как он любит Гарри, из-за того, что он подсел на это.         — Люблю тебя, — выдыхает Луи, наконец достигая оргазма, и кончает в ладонь Гарри. Он выебан пробкой, которая удерживает сперму Гарри внутри него, причем выебан во всех смыслах этого слова.         — Я тоже тебя люблю, — говорит Гарри, отпуская пробку и разминая руку. На животике Луи следы спермы, и Гарри собирается обхватить свой собственный член и с помощью пары движений добавить на него еще порцию семени. Но Луи останавливает его.         — Собираешься потратить это впустую? — мурлычет он. Глаза слегка приоткрыты, одна нога скользит по ноге Гарри. — Как ты собираешься заделать мне малыша, если твоя сперма будет на мне?        Гарри сглатывает.         — Ты хочешь этого? — он спрашивает, почти не слыша свой голос, пока грубо двигает рукой на своем же члене, пытаясь не кончить. Хотя бы не так быстро. — Ты хочешь вторую порцию внутрь себя, милый? Хочешь увеличить шанс появления нашего малыша внутри?        Луи слабо извивается, пытаясь притянуть Гарри за волосы. Тот подчиняется, но только потому что сам хочет этого. Он почти забыл, каковы на вкус поцелуи его мальчика.         — Только головку, — говорит Луи, не прося, но на самом деле умоляя всем своим существом. Умоляет Гарри ввести головку члена в его задницу и дать ему еще одну порцию семени, удваивая уверенность, что все пойдет по плану. — Не вводи его полностью, Гарри, только головку. Мне может быть больно.         — То есть так не больно…? — шепчет Гарри, отклоняясь после поцелуя. Слабый вкус карамели, лимонада и табака все еще чувствуется. Как и несколько минут назад.        Только головки никогда не будет достаточно, по крайней мере для Гарри, но в этот раз ему почему-то хватает. Вокруг кончика его члена узко и тепло, и пару движений руки на основании члена хватает, чтобы второй оргазм достиг Гарри. Он слабее, чем первый, но спермы достаточно, чтобы удовлетворить желание Луи. Это длинный оргазм, сотрясающий все тело и заставляющий мысли в голове путаться, но осознание, что Луи будет вынашивать их ребенка, невозможно приглушить.        Когда Гарри наконец приходит в себя, Луи уже почти провалился в сон, глаза закрыты, но все еще трепещут, руки намертво сцеплены за плечами его парня. Гарри и сам был готов отключиться, его член все еще в заднице Луи, но тот сказал «больно», а Гарри не мог просто так забыть это. Так что он выходит из него, и из дырочки сразу же вытекает струйка спермы. Луи расстроенно хныкает. Гарри успокаивает его, шаря по кровати в поисках пробки, затем находит ее и аккуратно вводит в Луи. Очень, очень аккуратно.         — Не могу поверить, что ты разрешил мне сделать это, милый, — приглушенно говорит Гарри, тепло разливается у него в груди. Его мальчик вынашивает его малыша. О таком и мечтать трудно. Он и не мог мечтать об этом еще полтора часа назад.         — Не могу поверить, ты правда ввел только головку, — бормочет Луи и засыпает, прежде чем Гарри успевает что-либо ответить.        Ночью он просыпается от ворчания Луи о том, что у него все болит, он липкий и использованный, и почему блять Гарри оставил пробку в его заднице вместо того, чтобы вытащить ее. У него разболелась голова, но все это забывается после той секунды, когда, спустя некоторое время, Луи опускается на его член третий раз, аккуратно придерживая животик рукой и говоря о 15-ти недельном малыше, который растет внутри него.        Это слишком горячо.