Карамель с горечью кофейной гущи

Шаг назад, глаза закрыты, Грубый ветер не расслышал Твое дыхание, Во всем виноваты звезды.

После смерти брата Ванда чувствовала себя сломленой и разбитой, ночные кошмары не давали спокойно заснуть, она все еще винила себя в его гибели. Боль, как жгучее железо развивалось внутри, она была одинока, брошена на растерзание СМИ, считающих ее преступницей и того хуже — монстром. Ванда не сомневалась в их правоте, она и сама считала себя монстром: слишком много людей погибло из-за нее, сначала Пьетро, потом Заковия. Пускай Кэп говорил, что она не виновата, но это было не так, она могла все исправить, Могла! Слезы опять брызнули с глаз растекаясь предательскими струйками по лицу, заставляя до боли сжимать глаза, ей было слишком больно, просто невыносимо, она сгорала изнутри, теряла себя в беспрерывном месиве вины и отчаяния. Она Могла! Могла! Ее тело содрогалось от попыток сдержать слезы, она слишком много на себя берет, слишком много. Она теряется в мире слез, резаных вен и внутренней борьбы. Бедная девочка, ей всего 20, не многие в 20 лет спасают мир, а по ночам разрываются от боли, угрызений совести и попыток смириться со смертью брата. Она не может — слишком много всего, слишком много, раньше у нее был Пьетро, а теперь- никого. Она одна, но это был его выбор, он сам спас жизнь человеку, которого едва знал, он сам! Но внутренний голос нашептывает:"нет, ты могла спасти его, ты могла, но не спасла, это ты во всем виновата, теперь это твой крест» и Ванда так больше не может, она вскакивает с кровати и распахивает окно. Холодный воздух и шум мегаполиса ударяет в лицо, ночное небо усыпано звездами, шум неусопшых машин звучит приглушонно, словно издали, сейчас она ближе к небу, чем к земле, но нет, она уверена Ей место в аду! Она должна гореть там, она уверена, лишь это сможет искупить, вечное мученье, этого она заслуживает. Ванда молча подставляет стул к распахнутому окну. Она резала вены не глубоко, лезвием, что бы почувствовать боль, попытаться вернутся к реальному миру, но это помогало лишь на несколько дней, а потом она вновь падала в омут, он втягивал ее с каждым разом все глубже и глубже, но сейчас она избавится от него, избавится навсегла. Слезы туманят рассудок, пьянят сознание, но ее уверенность в себе не угасает, все правильно, она должна была сделать это раньше, отправится за братом, она чувствовала: он ждет ее там. Шаг на подокольник, ветер сдул ее густые каштановые волосы с плеч, глаза наполнены спокойствием и умиротворением, ей больше не больно, она будет лететь лицом вверх, что бы видеть звезды над головой, это они во всем виноваты, хитрые и обманчивые создания, вершащие людские судьбы, разве он заслуживал такой смерти? Если да, то почему тогда она не отправилась за ним? Почему ей был дан шанс на жизнь? Ванда хотела бы слышать ответы, но звезды столь же безмолвны, сколь и коварны, таковы законы этого мира, мира, в котором ей не нашлось своего места. Она отворачивается от городских огней, так и пылающих жизнью, в последний раз окидывает взглядом свою комнату. Но она ведь даже не ее, у нее нет дома! У самого мелкого зверя на планете есть свой уголок, но у нее нет. На ее похоронах не будет много людей наперебой скорбящих о ее смерти, она привыкла быть лишней и никому не нужной, возможно прийдет кто-то из команды, из чувства долга, не больше, но ей будет не до этого, ведь она уже будет не здесь. Алая Ведьма закончит свой жизненный путь толком и не начав, ведь не было что начинать, судьба не начертила ей дорогу, даже эта кованая завистница забыла о ней. Она уверена, глаза закрыты, так правильно, как вдруг, кто-то врывается в комнату и хватает крепко сжымая за талию. Это не Кэп, руки женские, Ванда не смело приоткрывает глаза и видит перед собой Наташу. На лице гримаса злости и облегчения. Она молча, но уверенно стаскивает с подокольника и заставляет посмотреть ей в глаза, в них читается вся забота и тревога, и что это? Чувство вины? Нет, она не должна его испытывать, это не правильно, но рыжеволосая красавица не дает времени на раздумья нежно накрывая ее губы своими. Вторгаясь ласково, но не спрашивая разрешения, лаская нежно, но уверенно, не давая путей для отступления. Вскорее она отстраняется и только теперь, оправившись от шока Ванда понимает, что чуть не наделала, ей чертовски стыдно, но Нат не осуждает, не говорит ничего, лишь обнимает и успокаювающе поглаживает по спине, крепко прижимая к себе. Странно, но в ее объятьях Ванда в первые почувствовала себя защищенной, все будто отступило на второй план и вдруг она поняла, что не одна она так глубоко несчастна, все в команде многих теряли, каждый жил, справляясь с болью, живя с даром, словно с проклятием, все это время она была слишком заслеплена горечью утраты, что бы понять. Но теперь она видит, отчетливо и ясно понимает: звезды дают — чтоб забрать, а забирают — чтоб преподнести. Она потеряла брата, но звезды подарили ей Наташу. В тот вечер она засыпает у нее на руках, но она теперь точно знает, что не одна и что есть люди, которые ее не бросят.