***
Протяжный и изнурительный стон разбудил Сэхуна, который впервые за бесконечную ночь сомкнул глаза. Сидя у подножья кровати, он тут же ринулся к Аве, которая словно маленький ребёнок спала, свернувшись колачиком. Он гладит одеяло и в миллионный раз целует её в лоб. Глядя на возлюбленную при дневном свете, у Сэхуна не осталось слов. Огромное количество ссадин на лице, засохшие остатки крови на виске и руки, его обожаемы руки, которые всё ещё дрожали от страха, а под ногтями была всё та же грязь, которую он едва ли помог смыть с её тела. После пробуждения она так и не сказала слова. Да, она была жива, но, похоже, большую часть её жизни похоронили в том самом лесу, откуда её привёз Чонин. Приготовив завтрак, он с трудом заставил её поесть, хотя то, что происходило за столом, сложно было назвать завтраком. Всё что съела Ава: корка чёрного хлеба и имбирный малиновый чай, в то время как Сэхун запивал подгоревший омлет абсентом, в надежде почувствовать хотя бы горечь алкоголя. – Поешь, пожалуйста, хоть что-нибудь. Я знаю, что это сложно назвать едой, но нам скоро в дорогу и … – Ты хочешь меня отсюда увезти? – хриплым, едва ли, слышным голосом она наконец-то решается взглянуть ему в глаза. Такой он не видел её никогда, Сэхун тысячи раз представлял, как уютно на ней будет сидеть его любимая толстовка, и как небрежно будут локоны скрывать её улыбку, но всё пошло не так. – Да, я должен тебя спрятать. – Спрятать? Что, зачем? – Я, – Сэхун не знал, что можно говорить, что нужно говорить. Любое его слово, могло запустить такой «аттракцион» истерии ещё ярче вчерашнего. – Нам просто нужно уехать загород. – Ответь на мой вопрос, – но в ответ лишь тишина. – Сэхун, ответь на мой вопрос, – одним взмахом руки парень скидывает все приборы со стола. Он вот-вот готов разрыдаться от безысходности и боли, которая душит его изнутри, но он не в силах сказать правду. – Я не знаю, что тебе говорить. – Ты издеваешься? – Ава, с сегодняшнего дня, ты официально считаешься мёртвой. – Ну, я уже догадалась об этом. – Если бы не Чонин, ты бы была мертва. – Кто это? Это он меня сюда привёз? – а вот здесь всё было гораздо сложнее, ему бы правду рассказать, но если Сэхун скажет хоть ещё одно слово, зная Аву, она встанет и уйдёт туда, куда глаза глядят. – Он – мой человек. Чонин выследил вчера, где ты находишься и … – Что? Сэхун, что, мать его, происходит!!! – Выслушай меня. Он отследил сигнал твоего телефона. Я вчера не мог весь вечер с тобой связаться, а когда сигнал показал, что ты находишься в районе Пусана, да ещё и по среди леса, я понял что дело дрянь. Чонин просто… он просто успел. – Захочешь сказать правду – позовёшь. И ещё, если ты собираешься везти меня куда-либо, то заканчивай пить. Я земли нажралась не для того, чтобы разбиться из-за того, что ты – пьянь, не разминешься со столбом. – Прости меня. – За что ты извиняешься? – она встаёт из-за стола и медленно подходит к Сэхуну, чьи глаза блестят от боли. Когда Ава кладёт ладонь на его плечо, парень сползает со стула и обхватывает колени возлюбленной. – Все мои проступки всегда делают больно тебе. Моя слабость в нашу с тобой ночь… она чуть не погубила самого близкого мне человека. И я не знаю, что мне теперь с этим делать. – Просто помоги мне сделать одно, – и пока Сэхун умирал в ногах Авы, она была абсолютно хладнокровной и непоколебимой. – Помоги мне грохнуть этого засранца, только без каких-либо пуль в лоб. Его кровь должна быть на моих руках. – Наших.***
На город вновь опускается тень. Сотню раз убедившись в том, что за домом никто не следит, Сэхун наконец-то решается увезти девушку в самое безопасное и безлюдное место на этой планете. Она не спорила, ничего не говорила, а лишь тихонько пила любимый карамельный латте, поджав ноги. Ему так сильно хотелось залезть в её голову, разложить по полочкам все здравые мысли и сжечь на костре её боль, но это было невозможно сделать. Вскоре Ава и вовсе уснула, и Сэхун молился, чтобы ей снилось море, рубиновый закат, зелёная трава, всё, что она любит, но не флешбеки прошлой ночи. И от всех мыслей о ней Сэха отвлекает лишь дорога, лёгкий саунд и надежда на лучшее.***
Я закрываю глаза, а там всё та же картинка, когда тебя закапывают в землю. Закапывал он. А затем охранник. Этот смех, злорадство и ненависть, вот он – Ким Чунмён, собственной персоной и монстр, выращенный под боком. Мальчик Никто, ставший для меня всем, убил меня. По крайней мере, так думает. Интересно, а как о моей смерти объявят? Ха, а как много людей вздохнут с облегчением. Но Сэхун, то, что он жив – чудо. Но быть рядом с ним вряд ли мечта всей жизни, хотя он меня любит. В любом случае у меня нет выбора, да и с ним безопасней всего. Он осторожно целует меня в лоб и шепчет на ушко: – Малыш, мы на месте, – раскрыв глаза, сердце колкой болью отдаёт в грудь от увиденного: сплошная темень и вокруг огромные ели. – Ты с ним заодно?! – Что? Боже мой, нет. Это не то, что ты думаешь! – парень включает фары дальнего света и ослепляет Бэкхёна, который определённо не от радости размахивает во всю руками, пытаясь прикрыть лицо. – ГДЕ МЫ? – Это дом Бэкхёна и Чондэ, это самое укромное и безопасное место. Здесь никто не найдёт тебя, – сильнейшая паника пронзила каждую клетку моего тела. И самое ужасное, что попытки открыть дверь были тщетны. – Открой дверь. ОТКРОЙ ЭТУ ГРЁБАНУЮ ДВЕРЬ! – и уже через мгновение мои ноги несли меня в сторону дома, словно я самолёт, летящий на автопилоте. Сэхун явно что-то кричал мне вслед, но пришла я в себя лишь после того, как стальная хватка Чондэ уткнула меня в свою грудь. И вновь слёзы градом. Моя жизнь становится Адом.***
Утро в новом доме вряд ли можно было назвать радостным. Тело по-прежнему ныло, за окном всё сыро и серо, словно из жизни пропали все краски. Выйдя из гостевой спальни, я спустилась по лестнице, которая вела прямиком в просторный холл и сразу же в нос бьёт аромат медовых панкейков. Сэхун когда-то рассказывал, что Бэкхён – мастер выпечки, но не при таких обстоятельствах мне хотелось пробовать сладости. – Доброе утро, – и на лучезарную улыбку Чондэ не возможно было не ответить взаимностью. – Я не знал, что ты любишь, поэтому попросил Бёна сделать для тебя … – Ты можешь помолчать хотя бы пару минут? Человек только глаза раскрыл. – Ты чего? Всё в порядке. Спасибо большое, все очень аппетитно выглядит, – но мои слова, словно пули в воздух, на них абсолютно всё равно. Эти двое смотрели друг на друга так, что казалось ещё чуть-чуть и искры полетят в разные стороны. – Кто-нибудь знает, где Сэхун? – Он по делам в город … – На похорон твой поехал. – БЭКХЁН! – Ну, остаётся надеяться, что он будет достаточно правдоподобно оплакивать меня, – усевшись за стол, беру столовые приборы и приступаю к завтраку и отстраняюсь от еды лишь, когда понимаю, что эти двое продолжают пристально смотреть на меня. – Что Вы хотите от меня услышать? – От тебя – ничего. Я просто хочу, чтобы ты знала, что в моём доме ты не желанный гость, – и тут же Чондэ с грохотом отбрасывает столовые приборы. – Я люблю тебя до чёртиков, но иногда ты просто несносный сукин сын! – Чондэ! – но тот даже окликаться на его зов не стал, после чего звук громко захлопнувшейся парадной двери, от которого содрогнулись стаканы, а затем звук отъезжающего автомобиля. Супер Ава, ты теперь ещё и в одном логове с волками. Что может быть лучше и безопаснее это?***
Через несколько часов Сэхун приехал с моих похорон, его лицо было ещё угрюмей, чем вчера утром. А его чёрный костюм лишь сильнее подчёркивал серые круги под его глазами. Если бы я не сидела на кровати в этот момент, то от его вида ноги не произвольно бы подкосились. Он останавливается в дверном проходе. Смотрит на меня так, словно впервые видит и не узнаёт. – Привет, – но он ничего не говорит в ответ, а решительными шагами надвигается на меня. С опаской берёт лицо в свои ладони и целует стрепетом, опаской, страхом. – Не дай мне вновь пережить этот день. Я всё это время стоял у закрытого гроба и надеялся на то, что я не сошёл с ума и ты действительно жива. Ему не сойдёт это с рук. – Обещаешь? – Клянусь.