Путешествие по облакам

      Я открываю глаза.       Первое, что вижу — грязный белый потолок, с которого верёвкой свисает лампочка. Косые солнечные лучи меня не замечают, они проходят мимо, пытаясь выбраться наружу сквозь приоткрытую деревянную дверь. Я провожу рукой, пытаясь поймать хоть один. Напрасно, как и всегда. Глубоко вдыхаю, откидывая старое пуховое одеяло, и сажусь в постели. На каждое движение она отвечает надсадным скрипом. Это кровать так кашляет, уж я-то знаю!.. Она как моя бабушка: старенькая и любит меня безмерно. Дарит сны. Единственное, что по-настоящему движется в этом до нелепости странном месте. Свешиваю ноги и встаю, вдыхая: здесь всё пропитано запахом старости и пыли. Даже новая одежда, которую привезли из города неделю назад. Поначалу эти ароматы раздражают, а потом и сам начинаешь пахнуть так же. И злится смысла нет. Одеваюсь, пытаюсь пробраться сквозь расщелину в двери, но одна-единственная половица, что коварно расположилась у самого входа, злорадно прогибает тёмно-коричневую деревянную спину и скрипит. Скрипит, скрипит, скрипит!.. Можно сделать уже целых два вывода: это место скрипит, пахнет пылью и старостью.       На шум прибегает собака и, становясь на задние лапы, проситься на руки. Я уступаю, и огромный влажный нос утыкается мне куда-то в шею. Колючий бледно-розовый язык щекочет ухо, я опускаю собаку обратно. Он вежливый и всегда приходит поздороваться, сказать своё собачье «доброе утро». А потом запрыгивает на незастеленную кровать и подставляет живот. Просьба-приказ ясна до неприличия. Я чешу, запуская руки в длинную шерсть, делаю вид, что не замечаю веток и комочков земли, которых раньше не было на простыни. Как же они появились? Не знаю. Потому что если случайно узнаю, одному лохматому существу на этой земле не поздоровится.       Вода в кране ледяная, зато здорово помогает проснуться. Зубная паста мятно-зелёная и не внушает доверия. Её совсем немного в тюбике. Выхожу на улицу и застываю под козырьком. Небо чистое, девственно-голубое, только солнца не видать — спряталось за деревьями, пропуская сквозь зазоры в листьях свои лучистые руки. Воздух свежий, даже немного холодноватый, как и отвратного вкуса кофе, который я сейчас пью. Ужасно, на упаковке ведь чётко написано «а-ра-би-ка», на деле же — чистая робуста не лучшего качества. Вообще, я люблю холодный кофе. Но только чтоб холодный-холодный, а не этот отвратительный приторно-тёплый вкус. Когда вроде напиток ещё не остыл, а пить уже противно. Завтракаю и потягиваюсь. У меня сегодня много дел. Да-а-а… Очень много. На экране телефона десятое августа. Если бы меня кто-то спросил, скажу, что десятое июля. А разницы ведь никакой. Вот, ещё две детали об этом месте: кофе остывает здесь очень быстро, а местные совершенно не разбираются в арабике и робусте. Упущение с их стороны, думаю я.       Едко-зелёные ворота гаража открываются легко, просто силу надо приложить, а ещё подходящий ключ найти. В железной банке, что стоит на подоконнике, их много. И подобрать нужный — та ещё задача. Чувствую себя взломщиком. Да ещё и этот зелёный… И почему люди выбирают столь вопиюще вульгарные цвета? Есть ведь красивые оттенки, но непременно нужно выбрать самый мерзопакостный из всех возможных мерзопакостных вариантов. Или они просто надеются на эффект пугала? Красивые вещи находятся в красивых местах, а наш скарб, будьте добры, не трогайте?.. Да, я определённо их раскушу. Когда-нибудь. Итак, ещё один факт — здесь боготворят противные оттенки зелёного.       У меня сегодня большой выбор. Тёмно-синий или выцветший красный? «Аист» или «Салют»?.. По-моему, выбор очевиден. О-хо-хо, какой же он тяжёлый, этот велосипед! Раньше он принадлежал моему дяде, когда тот был чуть поменьше меня. Но власть была узурпирована, дядя свергнут и изгнан… А у меня появился ещё один велик. Осталось только выйти за — угадайте что? — зелёные ворота. Да ещё сделать так, чтобы от них ничего не отвалилось в процессе. Но я всё могу, у меня рука набита. Крючков, замков и цепочек тут столько, что и сам Форт-Нокс позавидует. Вот что бывает, когда ваш дед — инженер с большим количеством свободного времени. «Где бы вы ни жили, всегда найдётся сосед с перфоратором», — какой жизненный анекдот. За забором опять что-то сверлят. Наверно, решили пробуравить тоннель к центру Земли. Надо бы пожелать им удачи, но я-то уже далеко. Уношусь на крыльях шин с добрым десятком всевозможных латок. Как они ещё в труху не развалились? Впрочем, в этом месте ничего не меняется. Даже перфораторы и замки на калитках.       Салют ревёт в лучших традиция Жигуля, которому давно за тридцать. Где вы ещё найдёте такой велик? Но — тс-с! — я, пожалуй, открою вам маленькую тайну… Вам же можно доверять? Поклянитесь, что будете немы, словно карась на сковородке! Салют издаёт такие звуки потому, что в своё время из него вывалилось несколько винтов, и теперь ободок навалился на заднюю шину. Хорошо хоть багажник на месте. Тьфу-тьфу!       Маршрутов у меня три: город, лес и частный массив. Нет-нет, не тот город, о котором вы подумали! Другой. Кро-о-о-шечный, что ноготок на мизинце. Хотели бы себе советский городок на пальце? Или вам не нравятся большие руки?.. Да не отвечайте, расслабьтесь. Я пытаюсь вызвать ваш интерес, только и всего. Ходят легенды, что в местных дорожных ямах может поместиться один спаниель. А я скажу — чистейшей воды правда. Проверено не только временем, но и собственной задницей. Единожды побывав в этом месте, вас вряд ли удивят американские горки.       Я направляюсь в лес. Потому что по лесам нужно шастать утром, вы знали? Колеса подпрыгивают под местными углублениями, какие-то идиоты закидали ямы булыжниками… О, вон козий помёт. Надо бы объехать. Сворачиваю и выезжаю к трассе. Здесь не ступала шина Бентли, громоздкого Рендж Ровера или даже б/ушного Мерседеса. Жигуль, Волга, Лада, Камаз и всякие фуры — вот герои нашего времени! Ну, ещё Лексусы иногда затёсываются, но они так… Проездом. Перехожу дорогу, спускаюсь и поднимаюсь по оврагу, чтобы достичь заветного места — железной дороги. Светофор мерцает красным. Не рубиновым, не цвета крови, а обычным красным. Но это для поездов. Я-то уже знаю, что по чём. Надо подхватить велик подмышки и перебраться на ту сторону прежде, чем вас задавит многовагонное устройство для перевозки людей и прочего хлама.       Ну вот! Я в лесу. Трава, подсолнухи, крапива — все смешалось в одну кучу, нещадно избивая меня по ногам. Щиколотки горят огнём Джихада, но я не сбавляю скорость, проезжая мимо заброшенного завода по изготовлению смолы. Кстати, там неплохо прятать трупы. Сбросил товарища в отвратную чёрную жижу, которая ещё и чёрт знает где находится — всё. Никакого геморроя и проблем. «Нет тела, нет дела», — как говорится. Но это так, к слову. Лично проверить не довелось, просто возьмите на заметку. Может, пригодится. Заброшенный склад. Только не заброшенный он, зуб даю. Вон дядька какой-то стоит и что-то кричит мне. Я не слышу, потому что вверх взбираться тяжело. До вершины ещё десяток метров, а слезать с велика — дело принципиальное, извините. А! Так вот, чего он орёт!.. Знаете, я начинаю понимать, отчего в исламе собаки считаются нечестивыми животными. Оно-то, конечно, Моська. Да как затаится в кустах, любого Слона своим визгом до сердечного приступа доведёт. Всё, зубастая, но некусючая опасность позади. Подъезжаю к развилке: можно свернуть к карьеру, который теперь вроде как озеро, а можно подняться выше. Я еду дальше, потому что плавать в одиночку не могу. Страшно, хоть убейте. Что там в этой мутной водичке — на самом деле, чистой; это я для красного словца — на глубине более двадцати метров водится. Да ничего!.. Ни крокодилов, ни аллигаторов, даже крыс нет. Скукота! Только карпы, караси, сомы, рачки… Да, здесь мечта, а не место для рыбалки. И всё же плавать боязно. За компанию — хоть на другую сторону, раз плюнуть. Но компании у меня нет. Только я один на один с собой и… С собой. Собака в счёт не идёт.       Слезаю с велика. Дальше приходится топать ножками: дорогу после дождей размыло, а наклон слишком резкий. Слева — деревья и трава, справа — деревья, поле и трава. Разнообразие! Но слева, если пройти поглубже, ещё и обрыв с шикарным видом на озеро-карьер. Ну, не такой уж и шикарный… Верхушки лиственников всё закрывают. Ничего! Я знаю одно уютное местечко. Вот туда-то мы и направляемся, но — хе-хе! — мы ещё до этого доберёмся. Пчёлы жужжат, ветки хлещут меня по лицу, один тапок слетел — не выдержал конкуренции и поскользнулся на какой-то абрикосине. Не я, а тапок. Запомните. Он сам слетел. Пришлось бросить велик и искать пропажу. Второй тапок же будет горевать! А я ведь не хочу, чтобы кто-то страдал. Я вообще против насилия. «Мир, дружба, жвачка» — вот мой девиз! Тапок нашёлся удачно. Как хорошо, что он яркого бирюзового цвета. А то бы точно потерялся… Хм, китайцы знают в этом толк. Да-да, здесь китайцы — знак качества и многолетней гарантии. Удивительное место, не находите?       Взбираюсь наверх. Пот стекает ручьями, но я не сдаюсь. Упёртость взяла верх над благоразумием и, сквозь терни зарослей, таки достигла точки невозврата. Передо мной ещё одна преграда — поле, сплошь утыканное сухими стручками. С высоты, оно, наверное, напоминает гигантский ёрш… или же щётку. У моего деда есть похожая, говорит, ею удобно чесать спину. Что ж, поверьте моему деду на слово. А не то он заставит вас уверовать. Советую, исходя из своего опыта. Вновь усаживаюсь на горячо обожаемую кожаную седушку, крепко сжимаю ладонями руль и с залихватским свистом — да кого я обманываю? Я же не умею свистеть! — устремляюсь вниз навстречу приключениям. Приключения не заставили себя долго ждать. Это такие товарищи, которых при желании легко найти, сложно потерять и невозможно забыть. Ну, знаете, эти резкие неудобные повороты, ямки, горбы, цветочки… В особенности последнее. Звучит безобидно, зато какой сакральный смысл! Спустя пятиминутные моральные страдания, нервный тик правого глаза и одно полуспущенное колесо я-таки выезжаю к советскому заводу холодильников. Он не старый. Просто советский. И даже не заброшенный. Вы знаете, как это бывает: кто-то симулирует бурную деятельность, а кто-то упорно делает вид, будто бы верит глазам своим. Но давайте опустим историю о холодильниках и перенесёмся ко мне.       Салют, словно плавая по асфальтированным волнам, взбирается вверх-вниз. Туго идёт, старичок, ну да кто ж его винит? А вот здесь мы, пожалуй, остановимся. Да-да, у этого неприметного поворота. Заехать на велике нереально, зато потом, если пройти чуть дальше, появляется вполне себе удобоваримая тропинка, вдоль которой цепью тянуться абрикосовые деревья. А слева — всё тот же обрыв. Только в двух шагах. И водная гладь как огромное зеркало, даже не движется почти, а ветер-то сильный. Абрикосовый аромат перемешивается с запахом полыни, ромашки, лаванды и бог ещё знает, каких трав. Я еду вперёд, с опаской огибая островки мыколайки, что как назло поросли аккурат около тропинки. Жуткие растения! Эти маленькие кустики выцветшего зелёного цвета могут с лёгкостью проколоть вам подошву. Поверьте мне! А говорят, зелёный цвет успокаивает. Да чёрта с два, тут явно какой-то заговор… Это всё масоны, опять они чудят со своими треугольниками и глазами. Обогнув заросли барбариса, я, наконец, оказываюсь в нужном месте. Вы готовы? Закройте глаза… Ой! Не стоит! Лучше представьте, что закрыли глаза. Готовы?.. А теперь мысленно их откройте! Ну как? Не правда ли, вид великолепный?       Из плато, словно из большой головы, прорастают длинные жёлтые локоны сухостоя, разбавленные примесью полевых трав и злополучной мыколайкой. У самого обрыва, где растёт ещё одно абрикосовое дерево, озеро как на ладони, обрамлённое цепочкой зелёных холмов. Издалека деревья похожи на петрушку, вам не кажется?.. Ай! Не берите в голову. Мои мысли опять витают где-то далеко, так же, как и эти стрекозки, что молниями летают над травой, распугивая кузнечиков и прочую живность. На небосводе золотым мячиком сияет солнце. Видели, видели?.. Вон та туча похожа на куриную лапу! Или на дирижабль. Вообще, все тучи так или иначе похожи на дирижабли. И если вы по какой-то причине не видите этого, значит, туча пытается прикинуться чем-то иным и ввести вас в заблуждение. Что у меня в руках? О, это Посох Разрушения. Что вы говорите?.. Почему Посох Разрушения выглядит как обычная палица? А почему нет? Посохи никому ничего не должны! Главное, чтоб работали исправно. Видите, там мой Салют стоит? Сейчас я вам продемонстрирую настоящее волшебство.       — Абра-кадабра, рексен-шмексен. Упади-ка, велик, на траву! — ха, не ждали? И упал ведь! Я — великий маг! Главное просто знать, куда тыкать палкой в экстренном случае.       Но пойдёмте дальше скорее. Я хочу показать вам место своего поклонения. Тот старый ссохшийся пенёк, покрытый грибами-паразитами и плесенью. Если закрыть один глаз, можно представить, будто это мудрый седовласый гном… Ну или карлик-друид. Кому что, как говорится. Невдалеке, за абрикосовым деревом, притаились, выжидая, тигры. Где они? Так, а вы и не обязаны их видеть. Это ж хищники! Работа у них такая… Но я вам помогу. Вон, два кустика ежевики. Что-что?.. Где же тигры? Так вот же они! Прямо перед вами! Как по мне, так эти кустики больше смахивают на тигров, чем сами тигры.       Давайте подойдём к самому краю. Посмотрите, там, внизу, копошатся жалкие людишки. Какой-то мужик орёт грудным басом: «Я водяной, я водяной, поговорил бы кто со мной!»; малышня опять резвиться на тарзанке, нарушая тишину душераздирающими воплями. Очередные туристы взялись сооружать очередной мангал. Щас ещё дымом потяне-е-ет… О, а там, по узкой тропинке около отвесной скалы, дружно построившись в линию, вышагивает крупное семейство. Всё чин по чину: трое мелких, муж, жена, плавательный круг, матрац, подстилка и фокстерьер. Даже придраться не к чему. А на другом пляже у противоположного берега два мужика сомнительной трезвости — сомнительной трезвости это уже когда бухой, но не совсем — рубятся в карты.       Обычно я сажусь, свесив ноги с обрыва, и отрываю от скалы маленькие кусочки глины. Да! Это же глиняный карьер когда-то был, кто-то просто забыл вам об этом поведать. Так вот, отрываю я, значит, от скалы небольшие кусочки глины и бросаю вниз. Не на людей, ясное дело. Один раз мне уже по башке настучали, во второй я уж не попадусь, будьте спокойны. Страдают в основном деревья. Тут главное рукой не промахнуться, чтоб в ласточкиное гнездо ненароком пальцы свои загребущие не запустить; а птичек здесь, знаете ли, много. Послушайте только, какое приятное шуршание получается. Будто бы ветер, а на самом деле глина. Во мне опредёленно умирает композитор!       Однако ж тучи сгущаются, подтверждая делом своё вероломство. Собираются в единый тёмно-серый дирижабль. Мне кажется, он кого-то ждёт. Погодите-ка… Вас же! Эх, память моя бедовая! А как вы здесь появились? В последнее время я много чего забываю… Но вам пора. Действительно пора. Поднимайтесь на борт и улетайте обратно, откуда вы там… Не умете? Да как же?! Послушайте, не пытайтесь меня переубедить, экипаж только вас и дожидается. Нужно лишь спрыгнуть с обрыва. Не бойтесь, надо только зацепиться за облачную ступеньку. Боитесь? Я вам помогу!       А вы не верили! Получилось же? Что? Я вас не слышу, ветер шумный и невоспитанный. Почему я… почему я остаюсь? Так уж заведено в этом мире: кто-то остаётся, а кто-то валит ко всем чертям. Это я не о вас, конечно. Помашу-ка рукой напоследок. Может, мы с вами ещё встретимся. Не знаю. Не люблю долгие прощания. Они словно разрезанный лук — делать уже ничего не надо, а глаза щиплет, зараза. Ладно. Вы ведь меня тоже из-за ветра не слышите. Чего я распинаюсь? Летите домой. Надеюсь, вы запомните эту экскурсию до следующего вторника. Почему до вторника? Не знаю. Захотелось, чтобы до вторника. Но если очень приспичит, можете и до среды.       До встречи и попутного ветра! Если что, вы знаете, где меня искать.