Part 2. From White Bride to Avenger

Роза чувствовала себя пресловутой белкой в колесе. Просыпалась не позднее шести утра, завтракала с преподавательским составом и жаворонками-учениками в полупустой столовой. Проводила два-три урока музыки в начальной школе или средних классах. Нагрузку в старших Ороро не решилась ей дать и правильно сделала: всё-таки первый год в роли учителя и так нёс с собой много сложностей для мутантки. После уроков телепортировалась в подворотню недалеко от университета и бежала на занятия, играя уже роль ученицы. Если бы не такая её способность, совмещать было бы нереально, потому что дорога в одну сторону занимала в среднем полтора-два часа. Жила на два города — Салем (округа Уэстчестер, а не тот самый, ведьминский) и Нью-Йорк. В институте Ксавьера делила комнату с Дейзи Джонсон, которой Ороро дала ставку учителя информатики. Старшеклассники просто обожали её либеральный стиль. В Нью-Йорке ночевала у Джессики Джонс, подруги и — временами — собутыльницы. Роза редко оставалась наедине с собой и своими мыслями. Возможно, именно это и спасало её от сумасшествия и держало на плаву. Пока Пьетро зависал в часовых разговорах по FaceTime с Лючией и своей девушкой, в десятый раз обсуждая одно и то же, она бежала с пары на пару, читала, практиковалась в пении и игре на инструменте. Некогда было оглядываться, некогда было задумываться. Розе казалось: она спасена. Нет скорби о Наташе и Тони. Нет вопросов о своей пятилетней тюрьме на краю вселенных. Нет переживаний за то, что месть Ванды дозреет и разнесёт Землю к чертям. Нет непреодолимого желания позвонить Лене и умолять поговорить. Нет жгучей смеси чувств к включившегося в работу на правительство (по слухам) Джеймсу. Всё это было, конечно. Просто очень эффективно задвигалось на второй план более насущными проблемами. Подготовить урок, собрать плейлист, распечатать раздаточный материал. Разучить короткий этюд, написать эссе, подготовить презентацию. Обычные человеческие заботы. С их помощью Роза себя убедила, что теперь в жизни наступил такой долгожданный этап, которого не было, кажется, никогда. И только головная боль и беспокойные гиперреалистичные сны сигнализировали о реальном положении дел. Она элементарно не успевала переживать обо всём, но напряжение оставалось. Выступила, однако, на экстренном заседании Щ.И.Т.а, в ходе которого было решено пока оставить судьбу Ванды без внешнего вмешательства. Для успокоения души приставили к ней наблюдателей из европейского подразделения. Все, даже прожжённые немногочисленные оптимисты, понимали, что сдержать ведьму эти самые наблюдатели не смогут. Может быть, даже дать сигнал не успеют, пойди что не так. Роза отказалась подписывать протокол, согласно которому она должна была принимать участие в ликвидации подруги, если та выйдет из нынешнего спокойного состояния. Фьюри безуспешно грозился посадить её, но Роза стояла на своём. Чтобы поступить правильно, ей не нужны никакие бумажки. К тому же всегда был ещё один вариант — залезть к подруге в голову. И полное понимание того, что Ванда не простит никакого вмешательства в свою жизнь, горело негасимым огнём в её душе. Есть такие ситуации, в которых любой ход будет ошибочным. Это была как раз такая. Вопрос был только в том, с какой ошибкой Роза сможет жить дальше. А ещё грызли те слова Максимовой. Про ведьм, про неограниченный ресурс. Про то, что можно пожить для себя. Это ужасно пугало. Глаза Ванды часто будили её ото сна. А ещё руки Баки на талии Шури и его губы на её губах. Виденное когда-то в реальности теперь воплощалось в кошмарах. Роза собирала себя в кулак и довольно дисциплинированно включала в новое своё расписание вкрапления того, что можно было назвать нормальной жизнью. Выбиралась в кино и на экскурсии, ездила со школой на матчи, ходила с однокурсниками по барам. Мир постепенно восстанавливался, а в её жизни было теперь очень много новых людей. Но только самых главных людей не наблюдалось. Она так и не познакомилась с дочкой Тони, не вышла на связь с Бартоном. Только посылала безответные смски Барнсу и Беловой. Глупые, без особого содержания. / Привет. На этой неделе получила «отлично» аж три раза. Сейчас сижу в поезде. / В баре «Второй глаз Фьюри» отличные настойки. Название тоже, ахах. Джессика знает толк в таких местах. Как ты сегодня? / Подумала, что хочу поделиться: сегодня выставила всему классу двойки, потому что сорвали урок. И что вы мне сделаете? Упс, Шторм вызывает в кабинет. Какие-то записки на салфетках, подростковые глупости в дневничке на замочке, ей богу. На которые никто не отвечал. Но номера не были заблокированы, а сообщения стабильно отмечались как прочитанные. Пока этого хватало. Одногруппники были сильно младше неё. В основном — восемнадцати-девятнадцати лет. Буквально ещё нескольким людям были за двадцать. Её тридцать три на этом фоне выглядели едва ли не старческими. Роза втайне очень переживала, ожидая их реакции на свою персону, на свой возраст. Но люди, видимо, сильно пообвыкли к сенсациям за всё это время. Её разоблачение покрылось пылью и уже не было таким шокирующим на фоне других катаклизмов. К ней относились так же, как и ко всем прочим, и это было непривычно, но очень приятно своей новизной. Она строго-настрого запретила себе гуглить что-то о тех, по кому особо скучала. Но проходя мимо газетных киосков иногда выискивала глазами знакомые имена, а иногда изображения сами бросались в глаза с передовиц. Постепенно Роза начала отмечать за собой новую черту. Теперь она выбирала не самое подходящее или полезное в сложившейся ситуации, а то, что ей нравилось и было удобно. Это касалось еды, одежды, способа передвижения. Примеров была масса. Она могла сесть на поезд и мерно трястись в вагоне, возвращаясь в институт Ксавье, вместо мгновенной телепортации. Ей нравились пейзажи, проносящиеся за окном; нравилось выделять это время на чтение по учёбе или для себя. Только пока на общение мало распространялся этот выбор в свою пользу, но она старалась над этим работать. Она, например, обрастала связями, потому что это ей доставляло удовольствие; но помнила и о том, что это самый полезный ресурс. Одна девочка из группы прошла обучение на мастера по пирсингу, и Роза с энтузиазмом предоставила свои уши для новых проколов. Ещё одна девочка вела разговорный клуб на испанском, и Роза старалась посещать хотя бы каждую вторую встречу, чтобы практиковать язык. Джонни Шторм подготавливал клуб ко второму открытию, и она вооружалась тряпкой и драила стаканы или встречала курьеров. Джессика звала прогуляться по делу — с радостью. Профессор просил помочь — не отказывалась. Засыпать стала сильно раньше просто потому, что валилась с ног от усталости. Бобби пенял ей: пропускаешь полуночные посиделки на кухне, милочка. Пьетро обижался, думая, что она трусит помогать Ванде. Ороро, находившая минуту, одобрительно кивала на всё, происходящее в жизни протеже.