Есть в близости каждой предвестники смерти: Увядшие листья, поникшие ветви, Погасшие взгляды, безвольно упавшие в руки. Ты ещё говоришь, но теряется ясность, И меня поглощает тяжёлый и вязкий. Туман, сквозь который с трудом пробиваются звуки. ©
Света больше нет. Он померк. Вместе с жизнями тех, кто был дорог. Бездыханные тела — вот и все, к чему привел этот выбор. Ошибка. Череда ошибок. И непосильный груз вины. Теперь не осталось ничего, что имело бы смысл. Мир разбит и уничтожен, превращен в серый пепел, который теперь заполняет легкие, затуманивает взгляд. Всего секунда. Но её не хватило. Все чувства, что еще были живы оборачиваются в ненависть и презрение. Леви ненавидел себя. Только себя. И эта немая ярость была сильнее любых эмоций. Боль всегда одержит верх. И он заслужил эту боль, заслужил как никто другой. В мыслях он постоянно меняется со своими друзьями местами. Погибает раз за разом. А они живы. И продолжают жить в мире, который так хотели увидеть. Но потом мираж рассеивается. И снова он один. А вокруг — тишина. Ледяная и беспощадная. Снов нет. Есть лишь бесконечные кошмары и бессонницы. Стены штаба Легиона Разведки превратились в камеру пыток для поломанного сознания. Каждый звук болью отдавался в ушах. Ни одни слова утешения не могли залечить то, что разбито, стерто в порошок. Леви уже давно не слышал биение своего сердца. Быть может, он и сам погиб в тот роковой день? Нет. Он здесь. Он жив. А сердце? Если этот сгусток тканей все еще гоняет кровь по организму — он ее не чувствует. И теперь кажется, что в его надломленную грудную клетку бьется кусок льда, разрывая плоть и пуская мороз по всему организму, сопровождая это резкими вспышками боли в позвоночнике. Теперь внутри Леви был ад. Но этот ад не обжигал. Он покрывал ресницы инеем и заставлял изнеможенные руки касаться лица, в надежде найти спасительное тепло. Но его нет. Оно ушло. Ушло вместе с Ними. Леви проиграл свой бой. Проиграл тем, что выжил. Он воспринимал это поражение острее всех потерь, что касались его прежде. Но ничего уже не исправить. Мысли метались внутри черепной коробки, причиняя ежеминутные страдания. И от этих мук уже никуда не спрятаться. Не за кем. Все, кто служил ориентиром — мертвы. А те жалкие попытки отвлечься на поиски Надежды заканчивались провалом. И теперь призраки прошлого идут рука об руку с тем, кому нет места в настоящем. Дни тянулись медленно и монотонно. Работа, что раньше всегда могла отвлечь — стала в тягость. Леви выполнял её машинально, даже не задумываясь о том, стоит ли вообще что-либо делать. Он остался в рядах разведчиков. Решив зацепиться за единственное, что еще могло иметь смысл. Вернуться в подземный город — вернуться в место, которое напоминает о том, чего уже не вернуть. Леви все чаще запирался один в комнате, рассматривая очертания деревьев за окном. Общаться с кем-либо он не желал. Какой в этом толк? Все, кого он любил, неизменно погибали. Остальные легионеры стали замечать, что парень ходит мрачнее тучи, не высыпается: синяки под глазами выдавали каждый бессонный час. Но самых глубоких ран посторонним не разглядеть.***
— Зачем ты изводишь себя? На тебе уже лица нет. Выспись, приведи себя в порядок. У нас скоро намечается новая вылазка за стены, — Смиту немного жаль парня, ведь сложно не замечать, что день ото дня ему только хуже. — Обо мне не беспокойся. Справлюсь. — Леви, ты выглядишь уставшим. Надо больше спать. Можешь пока отдохнуть от тренировок и прочих обязанностей, займись лучше своим здоровьем. Уже все стали замечать, что с тобой что-то не то. — Вот как… Не думай об этом. Тебе надо, чтобы я участвовал в операциях за стеной? Я буду это делать. Остальное — не твоя забота. Кому надо носиться с чужими проблемами? Они у всех свои. Леви начал надоедать этот разговор. Очевидно, что все «тревоги» командира лишь для того, чтобы добиться наибольшего успеха на вылазках. Парень согласился быть оружием в руках Эрвина Смита, следовать за ним, но копаться у себя в голове, ковыряя еще свежие раны — не позволит. — Если тебе все еще неприятно говорить со мной — обратись к другим солдатам. Здесь все поддерживают друг друга. Ты нелюдим, одиночка. Это погубит тебя. Надо высказываться, делиться. Мы сильны до тех пор, пока едины. — Не неси чушь, командир. Разве тебе недостаточно, что я согласился сражаться с вами, выполнять твои приказы? Не лезь глубже. — Не стану. Но мне важно знать, с кем я буду сражаться бок о бок. Леви, теперь твоя жизнь будет проходить здесь, ты сам на это согласился. Так что позволь хоть чем-то помочь тебе. — Черт! Да ничем ты мне не поможешь! Ты умеешь воскрешать мертвых, а? Нет, не думаю. Мне жить с этой виной. И только мне. Не надо строить из себя благородного, пытаясь копаться в чужом дерьме. Я видел вещи и похуже, так что просто оставь меня в покое! — Такими темпами ты долго не протянешь. Скажи, твои друзья хотели бы видеть тебя мертвым? Нет. Они хотели, чтобы ты продолжал жить, несмотря ни на что, чтобы ты стал сильным. Не физически, Леви, а морально. Каждый раз я посылаю людей на верную погибель. Я не знаю, кого не станет в следующий раз, быть может, что тебя. Но все равно продолжаю вести остальных вперед, понимая, что бездействие уничтожит все те результаты, которые достигнуты ценой жизней сотен солдат. Меня считают монстром. В правительстве большинство рады бы видеть меня на эшафоте, но пока у меня есть отведенное время — я буду действовать. И тебе того же желаю. Действуй, пока у тебя есть время. Не надо тонуть в своих сожалениях, в своем одиночестве. Жизнь не остановится только потому, что ты так пожелал. Леви ошарашенно смотрел на своего командира. Перед ним явно не тот человек, который будет смягчать суровую правду. Все слова, что говорил Смит — истина, которую следует запомнить. Суровые, но такие необходимые уроки. — Скажи, Эрвин, почему это так важно для тебя? Есть ведь причина. — Да, есть. Это связано с моим детством и отцом, который верил в одну теорию, теперь я пытаюсь её доказать. — И где теперь твой отец? — Погиб. По моей вине. Я был юн и глуп. — По твоей вине? А, тогда понятно…почему… — Нет, ты снова ошибаешься, Леви. Не вина причина моего стремления, а желание узнать правду. Не вижу смысла сожалеть, когда уже ничего не исправить. Надо свыкнуться и жить дальше. — Всем бы такие нервы. — Не думай о прошлом. Сейчас есть проблемы и дела поважнее. — Есть, сэр. Разговор, что затронул такие болезненные темы, все же помог. Немного, но…***
Время уносит события, как ветер, что забирает запахи. Вести о сильнейшем бойце, который крушит титанов направо и налево, распространялись среди людей невероятно быстро. Теперь каждый знал Капрала Леви. О его силе, скорости и выносливости ходили легенды, хотя мало кто мог заподозрить, что в этом невысоком, худом и мрачном человеке скрывается такая мощь. Но еще меньше всем хотелось верить в то, что этот человек не выходец из благородной семьи, а обыкновенный преступник из трущоб под землей. Сам Леви уже привык к этому вниманию, хотя временами это раздражало. Его жизнь теперь действительно крутилась внутри стен Легиона, но он не чувствовал себя тем, кто борется за собственную мечту, скорее помогает воплотить её другим. Вечера проходили уныло и одиноко. Местный бар, что славился отменным виски, стал местом, куда Леви сбегал почти каждый вечер, проводя часы в компании двух-трех бутылок. А после — его нередко можно было встретить блуждающим по городу без особой цели. Такие вечера вошли в привычку. Надежда, про которую так воодушевленно рассказывал Смит, так и не поселилась в сердце Капрала. Его дни походили на бесконечную череду поручений, тренировок, собраний. Все это отвлекало, но не придавало сил. Воспоминания о друзьях больше не вызывали тянущей боли где-то между лопаток, напротив, иногда это даже поднимало дух… Но лишь на мгновение. И единственное, что оставалось неизменно прекрасным — ветер за стенами. Всё же, он другой, совсем другой…***
Когда я иду по мосту, я думаю «он упадёт», И если я что-то люблю, мне кажется, это умрёт, Предвижу трагичный исход от смеха, движения, грусти, Но может быть это пройдёт, хоть ненадолго отпустит.©
***
Никто не в силах предвидеть, чем обернется его Выбор…