Узнай меня

- Я игрок «Локомотива». Антон поперхнулся своим мохито, но удачно скрыл кашель в ультразвуке брата, который в тот же момент устремился повиснуть на шее Смолова. В смысле, блядь? - Поздравляю, Смол! Охренеть! Наш теперь! Локовский! - Лёша весь светился, обнимая друга, глядя на опешившего брата сверху вниз. - Тоха, ты чё, не рад?! - Я? Рад, конечно, - Антон тоже засобирался встать, всё ещё не очень понимая, где найти концентрацию и силы нормально разговаривать. - Поздравляю, Федь. - Иди сюда, мелкий! - Смолов притянул близнеца к себе свободной рукой и крепко прижал к плечу. - Будем всех рвать! - На британский флаг! - ликующе добавил Лёша. Вместо ответа нападающий освободил руки и взял со стола только что принесенную незаметной девушкой стопку водки: - За «Локо»! Антон зря думал, что водки будет немного. Зря настолько, что после шестой стопки понял, что сколько бы ещё их ни было, эта — последняя. Ему уже начинали мерещиться странные вещи. К примеру, минуту назад Федя невзначай толкнул брата в плечо, а после оставил ладонь на его предплечье, почти рядом с кистью. Убрал он руку буквально только что, когда заметил, что Антон гипнотизирует это взаимодействие отсутствующим взглядом. - О-о-о, малой уже накидался, - протянул нападающий, пощелкав пальцами перед лицом Антона. - Я нормально, - ответил Тоша. - Йа нармальна, - передразнил Алексей, и они со Смолом зашлись в громком гогочущем смехе. И вот опять. Антон был готов поклясться, что видел, как они на секунду сцепились пальцами, он был уверен, что брат совсем не по-дружески уткнулся в шею нападающего, стремясь утихомирить свой пьяный хохот. - Домой надо, - пробормотал младший Миранчук и поднялся на ноги. Они, слава богу, не подвели. Он пошатнулся совсем чуть-чуть, но быстро поймал равновесие и даже смог стянуть со спинки стула свой пиджак. - Тох, ну куда ты? - наконец отвлекшись от Феди, спросил Лёша. - Только же начали. - Тренировка завтра, братик, - нарочно выделив последнее слово, Антон надел свой пиджак. - Вы едете, или я один? Если бы Тоша знал, к чему приведёт этот вопрос — он бы его не задал, честное слово. Лёша и Федя немного пошушукались, после чего брат выдал: - Все вместе едем, к нам. Кажется, Антон в эту секунду стал в несколько раз пьянее, чем был. Но это не помешало дотянуться до мохито, которым он хотел ограничиться в начале вечера, и допить его залпом, оставляя на своих губах немного мяты. - Как чушонок опять, - старший брат даже будучи пьяным мог следить за ситуацией, что успешно и делал, заботливо, хоть и не с первого раза, убирая с лица Тоши зелёные листочки. В такси они садились как тройка неуклюжих тюленей, и лицо девушки-водителя в этот момент нужно было видеть. - Не-не, вперёд самого трезвого, пожалуйста! - не выдержав попыток Смолова нормально открыть себе дверь, попросила она. - Солнышко, ты думаешь, эти два долбоёба ещё на улице потому, что трезвее меня? - Федя улыбнулся, обнажая белоснежные зубы. - Лёха, ты самый трезвый, давай вперёд! - Я не самый трезвый, у меня просто скиллы на максималках, - бравурно заявил старший близнец, но всё-таки сел на переднее сидение. Всё это время Антон просто стоял на улице, аккуратно держась за крышу машины, чтобы не упасть. Если водка была просто лишней, то допивать мохито было «блядь, Тоша, нахера?». То, что он сидит на заднем сидении в обнимку с Федей, младший Миранчук понял, только когда автомобиль тронулся. - Ты нормально, братух? - спросил Смолов, сжав ладонью плечо друга. - Ты смотри, если остановить надо — попроси. - Девушка, вы не переживайте! - тут же включился Лёша. - Это так, ради страховки, он со школьных лет не блевал уже! Услышав брата, Антон со стоном откинулся на спинку сидения, тем самым зажимая руку Феди между своей спиной и кожаной обивкой. Странно, но нападающий почему-то руку не убрал, наоборот, оказался чуть ближе, устроившись поудобнее. - А ещё какие-нибудь истории из детства будут? - голос друга звучит для Тоши будто где-то в трубе. Перед глазами плывут очертания ночной Москвы, а все рецепторы вдруг сосредотачиваются на одном пальце, обжигающем небольшой участок кожи на шее. Смолов, кажется, даже не замечает этого, он воркует с таксисткой, подкалывает Лёшу и совсем не смотрит в сторону младшего. Антон, наоборот, смотрит только на него. Пусть в полумраке иномарки почти ничего не видно, но очертания профиля бросаются в глаза. Солнцезащитные очки (боже, когда он успел их надеть?) добавляют образу кинематографичный оттенок, голос Феди каким-то образом смешивается с ароматом его одеколона и ещё свежим, почему-то приятным перегаром. И эта гремучая смесь даёт Тоше в голову похлеще любого мохито после водки. По низу живота снова разливается тепло, Антон представляет, что будет, если он сейчас просто вопьется губами в такую манящую венку на шее Смолова. Он её не видит, но знает, что она там есть, знает, что там бьётся пульс, который сейчас хочется почувствовать губами. Автомобиль тормозит ровно в тот момент, когда младший Миранчук почти решается это сделать. Через секунду рука (и палец) Феди исчезают, а ещё через секунду Антон благодарит всех существующих богов, что они приехали так вовремя. Парень пытается принять более вертикальное положение и чувствует, как его член призывно трётся о парадно-выходные брюки. А ещё это чересчур заметно, а ещё - слава богу, что Смол уже вышел из машины, иначе бы Тоша просто офигел от счастья. Первая попавшаяся мысль — снять пиджак и хоть как-то прикрыть непотребство - принимается мозгом к исполнению, минуя сознание парня. Лёша ещё пытается втюхать девушке-водителю огромные чаевые, пять тысяч, или десять, черт знает, поэтому у Антона вроде бы есть время. Федя открывает дверь с его стороны ровно в тот момент, когда половина работы уже проделана, а нужная область прикрыта от глаз виновника. - Бля, Тоха, ты что творишь? - Смолов гогочет, кажется, на всю улицу. Старшему Миранчуку наконец-то удается впарить девушке чаевые, и он тоже оказывается возле открытой двери. - Ну, ты и пьянь, братик, - с ухмылкой изрекает он, глядя на попытки Антона расправиться со вторым рукавом пиджака. - Вылазь уже! - Да сейчас я! - отбрыкивается Тоша, но наконец-то заканчивает, бросает водительнице неловкое «извините» и выходит из машины, не забыв споткнуться о порог. Брат удерживает его на ногах, удачно перехватывая поперёк плеч, а Федя заботливо закрывает дверь, отпуская измученную девушку на следующий заказ. - Нахера ты этот пиджак решил снимать? Всрался он тебе? - уже в лифте спрашивает Лёша, тыкая пальцем в ребра младшего. - Жарко мне было! - огрызается Антон, стараясь не смотреть на прислонившегося к стенке лифта затылком Смолова. - Отвали! - У-тю-тю! Злюка! Кстати, на Феде до сих пор солнцезащитные очки, и Тоше хочется их снять, а потом растоптать прямо в этом долбанном лифте, потому что Смолов — идиот. Мысль о дорогущих очках, раздавленных собственными ногами, немного охлаждает пыл Антона. Он надеется, что сейчас они все просто лягут спать, каждый в отдельной комнате, и сразу уснут. Потому что, если Тоша не уснёт сейчас, он не уснёт, пока не проведёт в ванной минимум полчаса. А это уже чревато домыслами и подозрениями. - Чего, пацаны, продолжим? - выдаёт старший Миранчук, как только они заходят, вернее, вваливаются в квартиру. - А что по бару, Алёша? - тут же подключается Федя. И Антону хочется, чтобы его рука приросла к лицу в фейспалме. - Лёх, завтра треня, - жалобно ноет младший, но Лёша отмахивается. - У нас такой повод, что побыть мертвым на одной тренировке — не страшно, - а потом он достает из их мини-бара бутылку Бакарди и показывает Тоше: - Будешь? Антон смотрит на них двоих, пьяных и довольных, пару секунд переводит взгляд с одного на другого… - Я спать. В спину младшего летит негромкое «зануда», а потом «парень в футбол играть хочет, не то, что ты, оболдуй», и последнее «ой, чей бы бычок мычал». Комната встречает Тошу прохладой, чистой постелью, темнотой и тишиной. Парень чувствует себя вымотанным, или даже разбитым? Черт знает. Антон быстро скидывает с себя одежду и просто бросается в объятья кровати, запрещая себе думать о Феде и рисовать его образы перед глазами. Сейчас нужно выспаться, а завтра на тренировке уделать Лёху, чтобы вечером пожурить его своим любимым «я же тебе говорил!». Тоша засыпает за пару минут, напоследок выхватывая обрывки слов, доносящихся из гостиной и ощущая надвигающееся на него цунами. Ему предстоит весёлое время, но сейчас он засыпает и видит перед собой, как Смолов нежно целует его брата, крепко прижимая того к себе.