***
Стоит признать, Мэтт оказался не таким уж предателем. Кэти вынуждена была угомонить злость уже на втором занятии в группе, ибо объективных причин для того, чтобы учитель наблюдал ее кислую мину, у неё не было. Широ выглядел очень молодо: она отметила это практически сразу и уже больше не отпускала эту мысль. Разумеется, спрашивать в лоб «а какого вы года?» было неприлично, однако она про себя дала ему около тридцати, а выпытывать подробности у брата посчитала потворством его желаниям. Да и какая, к слову, разница, тридцать её учителю или сорок пять? Факт того, что её припахали ходить на танцы, от этого не менялся, и Кэти честно старалась строить из себя оскорблённую леди, однако уже на втором полуторачасовом занятии горестно осознала, что её подкупили. Музыкой. Как бы ни противилась она самой себе все прошедшие годы, Холт оставалась заядлой меломанкой, а композиции, подобранные Широ, были хоть и не знакомы ей, однако сильно цепляли. Впрочем, одну девушка вспомнила: это был вальс Коженёвского, который завалялся в глубинах её плейлиста на плеере. Кэти невольно вспомнила, что когда-то использовала этот вальс на домашних тренировках, и разом потускнела, однако тут её отвлёк голос Широ, объяснявшего ученикам шассе, и от размышлений пришлось отказаться. Она попала в группу взрослых новичков. Большинство из них были людьми за тридцать, и молодой педагог казался бы рядом с ними юношей, не выделяй его высокий рост, к которому добавлялся ещё и небольшой танцорский каблук. Всегда улыбчивый, спокойный и в меру требовательный, он обращался ко всем по именам на «вы», в том числе и к ней, и то, как обходительно говорили с ним великовозрастные ученики, доказывало взаимное расположение и уважение их к педагогу. Занятия проходили четыре раза в неделю: три «полутеоретических» (с элементами парной тренировки) и одно чисто практическое, которое обычно выпадало на выходные. Оно проходило в форме только парных тренировок, и абоненты часто договаривались о парах, чтобы точно прийти и отработать выученное. Если кому-то не хватало пары (причём бывали и чисто женские), Широ вставал с кем-то из учеников, и уж тогда начиналось, по-видимому, основное «действо». Кэти все первые восемь занятий старательно пряталась в последнем ряду, надеясь оставаться не замеченной ни людьми, ни внимательным учителем. Казалось, ей это даже удавалось: Широ почти не смотрел на неё, а если и смотрел, то исключительно бегло, как бы из уважения. И всё равно она ощущала себя неловко. База, составлявшая уроки, как-то сама собой всплыла в памяти, и Кэти однажды поймала себя на том, что по-танцорски изгибает корпус и держит руки как с теневым партнером, заслушавшись ритмичной мелодией, а услышав замечание Широ «Отлично, Пидж, только расслабьте локти», вздрогнула, пошатнулась на каблуке и чуть не вспыхнула, прикусив губу. От неё ускользнуло удивление Широ, которое тот даже не постарался скрыть, однако она почти сразу приняла обычную позу одеревеневшего новичка, пытаясь не сильно выделяться из толпы. На тренировке в субботу она сделала вид, что неудачно подвернула ногу на закрытой позиции и отсела в сторону, наблюдая за танцующими. Широ следил за ней краем глаза, и она поймала на себе его взгляд, однако только извиняюще пожала плечами: мол, не повезло. А накануне следующего урока получила звонок из Академии, что время занятия переносится на полтора часа позже. Её просили сказать, будет ли это удобно, и извинялись за смену графика. Кэти нехотя дала положительный ответ, не сильно задумываясь, чем это было вызвано, ибо её больше интересовал тот факт, что танцевальная пытка закончится позже обычного. На часах было тридцать пять минут восьмого, когда девушка приплелась к Академии, поднялась по лестнице и, отметив, что здание странно пустует, а секретаря за стойкой уже нет, вошла в светлый зал. Широ сидел на полу, растягивая спину, но обернулся на звук её каблуков. — Добрый вечер. А где… все? — Кэти оглянулась, не находя ни полотенец, ни воды, ни иных следов других учеников. Она перевела непонимающий взгляд на Широ, который медленно поднялся с пола и уже подходил к ней, практически бесшумно отряхая руки. — У нас какая-то стачка? — Вовсе нет, занятие было по расписанию, — спокойно отозвался тот, и загадочная улыбка тронула его губы. Кэти вздрогнула и сощурилась. Какого… — Но мне звонили и сказали, что… — Об этом попросил я, — Такаши наконец улыбнулся не только уголками губ, и его глаза весело блеснули. — Если это время вам удобно, то приходите и дальше в семь тридцать четыре раза в неделю. В противном случае мы можем изменить дни: после семи у меня почти всегда свободный график. — М-минуту, — у неё слегка похолодело в желудке. Ситуация не была похожа на розыгрыш, и Кэти честно растерялась, не зная, что думать. — Но ведь я хожу в группу. Зачем?.. — Я профессионально преподаю не так уж и давно, но, поверьте на слово, до этого успел поучиться и способных учеников вижу если не с первого, то с третьего взгляда, — он сделал паузу, видимо, ожидая её реакции. Кэти оторопело хлопала глазами. — Вы так усердно прячетесь за спинами других, что едва ли замечаете, с какого удобного ракурса находитесь для меня, так что я успел как следует понаблюдать и сделать выводы. — Широ как-то по-доверительному улыбнулся и наклонил голову, понижая голос: — Пидж, Мэтт говорил мне, какие надежды вы подавали в своё время и как внезапно ушли из спорта. Не мое дело спрашивать о подробностях, но прошлая техника видна уже сейчас. А группа замыкает вас: вы как будто боитесь чужого взгляда, и это мешает вам в полной мере проявить себя. Вот почему я изменил время и форму занятий. Думаю, это будет более действенный вариант. — Я… Но ведь у меня оплачены групповые занятия! — на нее только что вылилось слишком много информации, и Кэти не нашла ничего лучшего, как брякнуть самый первый и, по её мнению, самый веский аргумент. Широ тихо хмыкнул, не скрывая пожатия плеч. — Если проблема только в этом, считайте, что я проявляю личную инициативу. И впредь не говорите со мной о деньгах, хорошо, Пидж? Она смотрела ему в глаза и медленно выпадала в осадок. Во что её втянул Мэтт? Что это за странная личная инициатива от человека, который знает её от силы две недели? Кэти подавилась воздухом, растерянно оглядываясь, всплеснув руками и силясь хоть как-нибудь выразить свое понятное возмущение. — Ладно, слушайте, — наконец-то. Она больше не выглядит мямлей. Мысленно ругнув себя за неумение собраться, девушка решительно выпрямилась, — что вам от меня нужно? — Конкретно сейчас, — дружелюбно улыбнулся Широ, и Кэти готова была палец дать на отсечение, что улыбка его стала какой-то кошачьей, — только ваше время и усердие. Ну и рука, разумеется. — Что? — Подойдите сюда, Пидж, — в колонках уже приглушённо играла музыка, а Широ протягивал девушке свою ладонь: широкую, с длинными красивыми пальцами. — Кажется, в прошлый выходной вы подвернули ногу и не практиковали парный танец, так что с него и начнем. Кэти передёрнуло. Мужчина по-прежнему, улыбаясь глазами и уголками губ, держал руку в приглашающем жесте, а её вдруг охватил липкий страх. Следом — беспочвенная злоба, и она отшатнулась назад, едва не спотыкаясь о подол длиной юбки. Чёрт побери, это уже переходило все границы! — Нет, — коротко отрезала она, хмурясь и сжимая кулаки. Широ показалось даже, что девушка как-то сразу вытянулась, хотя её тело собралось, и по нему шла отлично различимая дрожь. — Я признательна вам за такую странную заботу, но я давно покончила с танцами и не собираюсь втягиваться в это снова. До свидания. И лучше не будьте так великодушны, не то можете однажды оказать себе медвежью услугу. А после развернулась на пятках и быстро зашагала к двери. — Неужели вы даже не хотите попробовать, Пидж? Я всё равно задолжаю вам сегодняшний урок. Она даже не обернулась, решительно взявшись за ручку. Её губы были плотно сжаты, зубы — стиснуты, а тело била мелкая дрожь. Беспричинная злоба всё больше пускала корни: её раздражало, когда чужие лезли к ней в душу с какими-то советами, что для неё лучше, решали за неё, толкали к чему-то, чего она не хотела (и от чего бежала), и Кэти непременно причислила бы Такаши Широгане к амбициозным лицам, пытающимся помочь всем и каждому и попадающим оттого в нелепые ситуации, задай он ещё один вопрос в духе «но ведь это ваш шанс! Почему?», однако уже за дверью её догнала фраза, вогнавшая девушку в глухой столбняк. — Вы так боитесь собственного «я», что готовы бежать всякий раз, как оно покажет голову? С минуту она стояла, переваривая смысл сказанного Широ, а потом, вспыхнув, резко обернулась к нему. Он больше не улыбался, однако снова подал опущенную было руку, твёрдо глядя прямо ей в лицо и выдерживая её пылающий негодованием взор. Будь Кэти не так зла в ту минуту, она бы отметила, как тонко он сыграл на ситуации, чтобы сбить её с первоначального курса. Сама того не зная, девушка начала сдавать позиции: не ушла, как хотела, молча. — Кто вы такой, чтобы говорить такое? — даже не потрудившись закрыть дверь, Кэти, гордо выпрямившись, быстро пересекла залу, громко стуча каблуками, и стук этот заглушил и без того тихую фоновую музыку. Остановилась она почти лицом к лицу с ним, набычившись и разом выпустив все иголки. Ростом чуть выше его плеч, подняла голову. — Как вы смеете лезть в душу человеку, абсолютно его не зная? Зачем даёте советы, когда о них не просят? Ей-богу, терпеть не могу таких людей! Что ваше мнение может значить для меня, если я себя знаю в сто раз лучше? — Коль оно так мало значит для вас, почему вы ещё здесь? — Не терплю оскорблений, — глухо процедила Пидж, даже не почуяв двойного дна. — Или это опять происки Мэтта, и вы его покрываете? — Я с удовольствием принесу извинения, если хоть одно из моих слов было прямой обидой. И нет, Мэтт ничего об этом не знает. — Обидой! — Пидж даже руками всплеснула и горько усмехнулась. Широ молчал, пристально глядя ей в глаза спокойным, непробиваемо-мирным взглядом. — Да, найти обиду тут трудновато: браво вашему красноречию, — но всё, что тут произошло — прямое вторжение в личное пространство, и вот это я считаю прямым оскорблением! Объяснений достаточно? — Один вопрос. Она раздражённо закатила глаза. — Почему вы стоически терпели мои уроки, если так не хотите танцевать? — Почему? Да потому что за них были уплачены деньги, вот почему! По доброй воле я бы тут ни на минуту не осталась! «Потому что всё здесь просто кричит о прошлом… Даже этот странный учитель с чёртовыми меценатскими замашками». — Я вам настолько неприятен? — его голос внезапно потух, как будто кто-то поймал звук в колпак. В серых глазах впервые мелькнула грусть. — Что? — Кэти изогнула бровь и почти сразу заметила, как опустились его плечи и грудная клетка. Он что, всё время до этого держал позицию, всерьёз ожидая, что она подаст ему ладонь?.. Ей вдруг стало неловко. — Да нет же, нет, дело не в вас! — она чуть не брякнула, что он очень симпатичный, и ей нравится его музыкальный вкус, однако вовремя осадила себя. Чёрт, с каких пор её стало так легко сбить с панталыку? — Просто я ненавижу, когда мне что-то навязывают! «И прошлое своё ненавижу. И бегу от него — это, наверное, правда…» — В таком случае я предлагаю сделку. На её непонимающий (ну хотя бы уже не злой) взгляд он отозвался, чуть улыбнувшись: — Если хотите, я сокращу занятие до академического часа, но вы дадите мне провести его так, как я планировал. Если ничего не получится, то я честно обещаю больше никак не замечать вас на уроках и не привлекать к вам никакого внимания. Можете даже прогуливать их, если будет совсем в тягость — Мэтту я ничего не скажу, и всё останется между нами. Если же всё повернется так, как я ожидаю, вы будете приходить ко мне по такому графику. Согласны? Кэти смотрела на него исподлобья с явным выражением «Да это просто смешно!». — Ну же, Пидж. Вы ведь ничего не теряете. — Только своё время, а временем я дорожу больше всего. — Дайте мне один шанс, Кэтрин. Она дёрнулась, услышав своё настоящее имя. Воистину, наглость — оружие из сильнейших. — Даже так… — и непонятно, злиться ей или засмеяться. А Широ снова был предельно серьёзен и предлагал ей руку. В третий раз. С терпеливой настойчивостью, которую так ценила Пидж в самой себе. Между ними повисло секундное молчание. — Хорошо, — наконец выдохнула она и с явным раздражением положила кисть ему на ладонь. — Ваше счастье: уболтали. Разумеется, второго шанса он не дождётся. И невольно ощутила мурашки, когда тёплые пальцы умело перехватили её руку, сжали и приподняли вверх. — Тогда начнём с закрытой позиции, — его правая ладонь почти сразу легла ей на лопатку, и Широ аккуратным, но твёрдым движением притянул её ближе, чтобы они оказались в максимально близком контакте. Существуют люди, умеющие подчинять окружающих с помощью одного только взгляда или касания, и вот сейчас Кэти против воли поддалась, машинально сгорбившись в противовес давлению, но заступая правым носком в отведенное для него пространство меж двух чёрных туфлей, при этом вперив взгляд в плечо Широ. Тот, по-видимому, мало обратил внимание на её неуклюжее движение, однако сразу указал ей на осанку, лёгким, но точным движением правой руки как бы приподняв её лопатки. — Выпрямите спину. Да, вот так. Теперь расслабьте её и прогибайтесь назад, пока я не скажу «Стоп». Задней мыслью отмечая, что всё это все больше начинает походить на оккупацию личного пространства, Кэти с давно не испытываемым внутренним волнением медленно отклонилась, потом ещё, а в следующую секунду чуть не пискнула, когда сильная рука уж совсем по-хозяйски нажала ей на лопатки и прижала к крепкому торсу. «О Боже…» И в этот самый момент Кэти Холт наконец позволила себе обнажить правду: самой веской причиной, по которой она так бежала от парных уроков, был неизбежный контакт с мужчиной. Большинству новичков, конечно, ещё не хватает хладнокровия и опыта, ибо для них самих такая позиция с женщиной немного непривычна и, что уж греха таить, на первых порах вгоняющая в краску от одной мысли, кто кого прижимает и как, посему они обычно держат менее крепкую позицию, давая друг другу жалкие крохи последнего личного пространства. А ей «свезло». Широ, по-видимому, ничего не смущало, ибо он продолжал с самым увлечённым видом выравнивать их баланс, как будто не замечая, что бедная девушка цветом начинает походить на японский праздничный фонарик. Впрочем, замешательство Кэти Такаши чувствовал, даже толком не видя её лица. Ему это всегда казалось забавным: сам он в своё время тоже был таким же растерянным новичком, которого заставили чуть ли не «обнять» незнакомую девочку, и всё повторялось по новой, когда у него менялись партнёрши. Каждый раз ему казалось, что на его лице сейчас отразится весь жестокий стыд от того, что он слишком прижал к себе партнершу или чересчур громко дышит. Единственный раз, когда он и вправду был почти спокоен, пришёлся на знакомство с Мэгги. Спасибо, что она вечно улыбалась и трещала без умолку, не давая ему времени брякнуть что-то не то. А ещё она сразу поставила себя на место компаньона, показав, что с её мнением относительно ведения тоже придётся считаться. А потом «переболевший» Широ не раз замечал, как восторженно розовеют щёки девочек, если он поправлял их позицию, то приподнимая локоть, то прогибая спину. А уж если дело доходило до наглядного примера, то на него нередко бросали сияющий взгляд из-под ресниц, такой свойственный молоденькой девушке, танцующей не со сверстником, с которым уже и притёрлись как-то, а со взрослым мужчиной, причём очень красивым, с бархатным голосом. Но почему-то сейчас даже он запоздало сообразил, что их положение относительно друг друга действительно ощущается немного по-другому. Рост. Он только теперь обратил внимание, что она рядом с ним выглядит почти на метр с кепкой. Уровень её плеч приходился ему где-то ниже уровня подмышек, что, конечно, сейчас было не критично, однако с непривычки могло вызвать у девушки ощутимый приступ смущения, ибо вместе с разницей в росте смещалась вниз и последняя точка контакта. Ей бы надо каблук повыше, сантиметров семь точно, пожалуй, не то при более сложных фигурах он либо не сможет вести их достаточно широко, либо, чего доброго, наступит на эту крошку. А Кэти в данный момент готова была провалиться под пол, ибо рядом с Широ, прогнувшись назад да ещё и с непривычки ощущая каждую деревянную мышцу, она выглядела бабочкой в лапищах паука. Уязвимость. Давно забытое чувство частично доверить себя другому человеку и подчиниться его движениям, учитывая, что линия её таза находилась на уровне его бедра. Широ был ростом чуть выше среднего, но сейчас казался ещё массивнее. Её охватило тошнотворное желание вырваться, но тут Такаши сам отпустил её. Она облегченно выдохнула, отирая лоб, а мужчина молча пошёл к двери и щёлкнул выключателем. Зал резко погрузился в полумрак. — А-а-а это ещё зачем? — переступив на месте и обернувшись в его сторону с видом загнанного в угол зайца, она напряжённо следила, как высокая тень приближается к ней, очерчиваемая слабым жёлтым светом из окон и с потолка, и её взяла мелкая, внезапно сладкая дрожь. Звуки вальса зазвучали отчётливее, а голос Широ, нависшего над ней и снова аккуратно взявшего её под лопатки и за руку, показался девушке ещё более бархатным. — Свет приглушает все чувства, кроме зрения, на которое мы полагаемся. Теперь у вас не будет соблазна смотреть себе под ноги, потому что придётся доверять только моему чувству пространства. А теперь выберите себе любую точку: у меня на плече, например, если так удобнее, остановите на ней взгляд и расслабьтесь. Ну, хотя бы теперь можно было краснеть, сколько влезет. Кэти нервно выдохнула, даже не надеясь выполнить его указания, ибо расслабиться в таком положении было сродни тому, чтобы заснуть на гвоздях. Да и вообще, стоять в полумраке с красивым мужчиной как минимум неловко. — Пидж, успокойтесь. У вас всё тело каменное от макушки до мысков, — он улыбался, черновато-жёлтый, с блестящими глазами. Похожий на призрака. Кэти быстро перевела взгляд на локоть, сильнее сжимая пальцами крепкий бицепс. Чёрт… — Выдохните всё, что вам мешает. Просто двигайтесь вместе со мной. Она честно попыталась. Набрала в грудь побольше воздуха, плюнула на всю неловкость ситуации и просто выбила из лёгких кислород. Плечи резко пошли вниз, тело пообмякло, и Широ чуть больше притянул её к себе, не давая упасть. — Уже лучше. Так и держитесь. Шаг назад с левой ноги. Шаг. Его бедро надавило на её собственное, и растерявшаяся от не оставлявшего выбора движения Кэти резко отвела левую ногу, неловко пошатнувшись в руках партнёра. Широ практически сразу приставил правую ногу, выравнивая их с помощью левой руки. — Мягче и медленнее. Ещё раз… Снова звук переставляемой ноги и движение крепкого мужского бедра. Кэти, уже сейчас ощущая легкую ломоту от чрезмерной забитости в мышцах, на этот раз отозвалась спокойней, внезапно замечая еле заметное движение не только в его ноге, но и в корпусе. Он пытался направить её, вроде как новичка, телом, как это диктуется правилами танца, а не просто шагал. Шаг в сторону. Раз. Сильная доля. Лёгкий наклон и снова шаг. Внезапно правая нога сама пошла вперёд чисто по инерции. Почти сразу в ответ Широ отступил и снова шагнул в сторону, как бы утягивая её за собой. Они остановились. «Закрытая позиция. Значит, дальше идёт новый такт». Кэти вздрогнула. Она что, действительно начала считать?.. Решительный шаг, сильная доля. «Угадала». Широ молчал. Только смотрел на неё краем глаза из темноты, продолжая делать небольшие, но чёткие шаги. Кэти не могла не оценить той аккуратности, с которой он отзывался на её жалкие дёрги: ни разу даже не наступил на ногу, хотя она то и дело натыкалась на его бёдра и колени. Они монотонно двигались по зале, делая незамысловатое подобие квадрата, и девушка незаметно для себя задумалась, прислушиваясь к вальсу. Нервы понемногу успокаивались, тихая мелодия отвлекала от скрипа туфель и стука каблуков, а тёплые, чуть влажные руки уверенно держали её, не давая ни деться куда-то, ни упасть. Если существует ощущение покоя рядом с незнакомцем, которому принадлежит значительная власть над вами, то сейчас она испытывала именно его. Её как будто ввели в некий цикл, давая привыкнуть к новому ощущению тяжести чужого тела и его сдерживаемой силе. Это мало походило на танец, но действовало, как некрепкое вино, притуманивая разум… Пивот. «Стоп, что?» Она даже не успела подумать, когда тело само отозвалось на смену траектории, и они грузно, но сменили направление, делая поворот. По её телу прошло смутно знакомое чувство, тут же исчезло, а Широ уже снова шагнул на неё, задавая ритм. Ей просто нельзя было не среагировать. «Шаг. В сторону. Ховер. Шаг…» Сознание вдруг стало лихорадочно диктовать движения, и Кэти нервно отзывалась на ставшие более отчетливыми посылы партнёра, который всё в том же молчании следовал какому-то своему плану танца без музыки, увлекая её за собой. «Шаг. Пивот. Поворот. Шаг…» Тело заныло, но продолжало опережать мысль, и девушка уже машинально шептала губами, едва успевая переставлять ноги. Мужчина, в руках которого она находилась, не сбивался с ритма, даже если она запиналась и сдавленно выдыхала. Только остановка, пара мгновений для передышки, и снова движение, уверенное, не терпящее препирательств, и Кэти наконец поняла, почему так приятно было оказаться в паре с учителем на групповых тренировках. Даже с ней он двигался так, как будто вел: спокойно, контролируя обоих, и противиться этому ведению было трудно — в ней точно всколыхнулись давно забытые навыки, которые она уже успела похоронить на задворках сознания, и давали о себе знать короткими очередями в мозгу. «Ховер. Шаг. Поворот. Шаг… Чёрт, да что я делаю?!.» Стоп. Они замерли в центре зала, и ей показалось, что именно так тормозит поезд на полном ходу. Земля как пропадает в пустоте. — Отлично, — голос Широ раздался у неё почти над самым ухом, и Кэти судорожно вскинула голову, не выпуская его плечо. У неё дрожали колени. — Не думал, что вы так быстро подстроитесь. Когда успела смениться музыка? Сколько раз? Кэти впервые встретилась с ним взглядом, тяжело дыша через приоткрытый рот. Было жарко, у неё вспотели руки, ноги ныли даже от низкого каблука, получив внезапную, непривычную нагрузку. Она всё ещё прижималась корпусом к твёрдому прессу, рельефно ощущаемому под тонкой фиолетовой футболкой. А сил хватило только на два несвязных слова. — Я… танцевала? — Вы удивлены? — он улыбнулся, предусмотрительно продолжая держать руку у неё на спине, ибо девушка, кажется, на своих двоих держалась на честном слове. — Конечно, я… — Кэти запнулась, больно прикусив губу. И тяжёлые, как чугун, слова таки сорвались с языка. — Я не танцевала семь лет. Это невозможно… — Ни один танцор не перестаёт быть танцором, даже если бросит, Пидж. И теперь Кэти, кажется, начинала всерьёз верить ему. Теория получила экспериментальное доказательство. — Вы можете стоять? — Что? — Не упадёте, если я вас отпущу? Она слабо кивнула, огорошенная, сбитая с толку собственными чувствами. В голове играл вальс, под который он притянул её к себе. А потом вёл за собой куда-то с уверенностью, убивавшей сопротивление. Кэти даже не помнила, сказала ли ему что-то по поводу новой тренировки. Кажется, нет, ибо едва ли не сбежала, стоило ему включить свет, от которого зарябило в глазах. Широ успел только увидеть тонкую фигурку, спешно цокающую мимо на каблуках с какими-то невнятными извинениями и словами, что ей «срочно надо домой». Он даже не успел понять, добился ли успеха своим рискованным планом. Но догонять девушку было поздно, да и, наверное, не нужно. Судя по её состоянию, обычная вводная тренировка возымела больший эффект, нежели он предполагал. И, похоже, Широ слегка переоценил свои замыслы: девушка испугалась. А Кэти постыдно плакала в раздевалке, спрятав лицо в ладонях и трясясь от слез. Внутри всё как разворотило: она злилась, что ревёт, не понимала зачем, пугалась произошедшего, но эта мысль по-прежнему плотно сидела в мозгу: она танцевала. С того вечера из «Гаррисона» ей больше не звонили, но Кэти и не желала этих звонков. Досада на глупое бегство, на всё, что было потом, снедали её. Сегодня ей снова надо смотреть в глаза Широ — и это после их странного урока в темноте, когда она отчего-то неуклюже последовала за его ведением, а он не останавливался, точно заранее знал, что так случится. Но сегодня Пидж прогуляет. И потом — и так до конца месяца. И всё закончится. Она впервые задумалась, что это был за человек. Друг Мэтта. Один из лучших друзей. Учитель танцев. И всё… Она тянула холодный чай из зелёной кружки с большой львицей и смотрела на пустой экран ноутбука, так и не напечатав ни слова. Почему её вообще вдруг стал волновать человек, ассоциировавшийся с прошлым, причинявшим сильную боль? Из-за танца? Но ведь она бросила, бросила насовсем — второго раза не будет. И всё-таки… «Вы так боитесь собственного «я», что готовы бежать всякий раз, как оно покажет голову?». Чёртов вальс заел в голове и не желал выключаться ни на минуту, точно звал в тот самый светлый зал с начищенным паркетом, где, улыбаясь, встречал своих великовозрастных учеников некий Такаши Широгане-лучший-друг-её-брата. Кэти стукнула по столу кружкой. Бросила взгляд на часы в нижнем углу экрана. Семь ноль пять. «Я не сбегу, Мэтт. Я обещала».***
Наручные часы показывали семь сорок, когда Кэти Холт, едва ли не свесив язык на плечо, ворвалась без церемоний в знакомый зал. Широ расшнуровывал туфли, сидя на стопке матов. Привлечённый грохотом, поднял голову: — Простите, я опоздала! Их взгляды встретились. Пидж быстро оглядела его и, заметив наполовину расшнурованную туфлю, поджала губы. Выходит, задержись она ещё на пару минут, они бы разминулись. Лицо тренера, однако, осветила лишь добрая, ободряющая улыбка. — Ничего страшного. А я уж грешным делом подумал, что вы не придёте совсем, ведь наш уговор ещё в силе. — Уговор? Ах да, это… — Кэти заправила за ухо выбившуюся прядь и неловко поправила сумку на плече. — Мне, похоже, надо снова извиняться за своё поведение. Я наговорила лишнего и… — Не стоит, я сам виноват, — он покачал головой, наклоняясь к обуви и начиная снова затягивать её. — Вы хорошо сделали, что пришли. Не у каждого хватает выдержки сломить свои же принципы. — Я просто прихожу на занятия, которые стоят у меня в графике, — Кэти, почувствовав легкое смущения от комплимента, пожала плечами и подошла к мужчине, кивнув на маты. — Можно оставить тут свои вещи? Широ кивнул, выпрямляясь, и посмотрел на неё снизу вверх, упершись локтями в колени. Он предложил этой девушке перейти на индивидуальные уроки, потому что Мэтт просил его вытащить любимую сестру из депрессии, а «социум» оказался ей только вреден. Это была дружеская услуга, но отнюдь не самопожертвование, с предыдущего урока — уж точно. В ней было что-то. Нечто тайное, непонятное и, наверное, сжимаемое какими-то жизненными обстоятельствами, о которых он не имел права спрашивать. Но оно было. Забитое, но живое, и если Мэтт просил о помощи, то пробудить ото сна этот росток было, наверное, самым лучшим, что мог сделать Широ. Вернуть танцору любовь к танцам — дело, достойное труда. А тренер — садовник в своем саду. И пускай у них остается всего полторы недели, он сделает всё, что может сделать за этот срок.