Пофигистики

Звёздное небо разлилось над головами Давида и Светы. Ночь выдалась тихая, ясная… Брунгильда сдержала своё слово. Тюрьма превратилась в развалины. Уцелела только камера её друзей. Да и то не полностью. Деревянные обломки приятно потрескивали в костре. Языки пламени действовали на разум гипнотически. Охотники лежали на полу, укутавшись в тёплые одеяла, оставленные на удивление заботливым женихом бывшей хранительницы секретного отдела Никитинки. Серж оказался славным парнем. Правда стража только от одного его вида пришла в неописуемый ужас. Испуганный смотритель, убежавший за помощью, так и не вернулся… — Поц, мне до сих пор не верится, что всё это взаправду, — глядя на луну, признался Давид. — Будто я какой-нибудь Геральт из Ривии. Вон, у меня даже шрам на спине есть! — Ты бы губу закатал, — посоветовала сестра и повернулась на бок. — Наши приключения не настолько интересные, чтобы про них книги писать. Так… Рутина, долги, неприятности. Кому это нужно? Из такого роман не выйдет. Да и видеоигра не получится. — Ничего подобного! Книгу накатать можно про что угодно. А инди-хоррор склепать — это вообще плёвое дело. Можно ещё сериал замутить. Типа про семейный подряд борцов с нечистью. — Сериал замутить? Додя, ты на лет десять опоздал. Такое уже есть, «Сверхъестественным» называется. — Или фильм! — не слушая сестру, продолжал рассуждать вслух парень. — Фильм снимут! Назовут как-нибудь клёво... — Ага, «клёво». «Дерьмодемон на прогулке». Или «Карлики-вампиры против зомби». — А мне нравится последний вариант. Самобытно. И дань трэшовым лентам из прошлого столетия отдаёт. Воцарилось молчание. — Дим? — позвала медленно погружающегося в дрёму брата Света. — М? — лениво промычал парень. — Где это безграничное счастье, которое было у нас в детстве? Как мы докатились до жизни такой? Опять торчим в каталажке… А раньше ведь всё так понятно было. — Когда раньше? В пять лет? Ну так в пять лет, знаешь ли, всё проще. Потому что можно быть безответственным болваном и размеренно существовать в своё удовольствие. — Судя по всему, ты не вырос! — обиженно фыркнула девушка. — Эх, детство… Золотое время! Наковырял вишнёвого клея, наелся чипсов, достал фруктовый лёд, побегал по двору с друзьями, порубился в «Денди» и всё, жизнь удалась. А теперь что? Какие-то пердуны в волшебных мантиях, которые даже не платят нам за всю ту грязную работу, что мы делаем вместо них, заперли нас в четыре стены. Просто из-за того, что… Не важно. Что я сказать-то пытаюсь? Почему сейчас мы у разбитого корыта оказались? — Хочешь услышать моё мнение? — Не хочу, но, видимо, услышу. — Экономисты давным-давно просчитали людей, — зевнув, заявил Давид и почесал грудь. — Эти сукины дети природу человека лучше психологов и врачей знают… Всё в нашем несовершенном мире легко объясняется законом о возрастающих потребностях человека. — Так банально? — За поиском возвышенных причин поголовного скотства обращайся к философам. Эти из пылинки мировой вопрос раздуют. А я понятия не имею, как и чего устроено. Как и ты, тыкаюсь, будто слепой котёнок, силюсь что-то понять, да ограниченное восприятие и врождённое скудоумие мешают. Я что? Я так, погулять вышел. — Если ты погулять вышел, то я вообще в окно смотрю только… — Это ты сейчас меня так завуалированно умным назвала? — приподнявшись на локтях, спросил Давид. — Спасибо. — Не обольщайся. Давай спать. А то прибежит вся королевская конница, вся королевская рать… Поднимет на ноги ни свет, ни заря. Суд, как-никак. — Ага, типа важный день, — сонно буркнул парень и хорошенько потянулся. — Поц? — Чё? — Пообещай мне одну вещь. — Какую? — Веди себя завтра, как последняя хабалка. Помирать, так с музыкой. — Додя, от нашей музыки у них уши в трубочку свернутся, клянусь. Спи! — Ну, если так, то доброй ночи. — Доброй ночи, — улыбнулась в темноту Света и заложила руки за голову.

***

Утро, которое обещало крупные неприятности, началось с истошных воплей Августы. — Где… ТЮРЬМА?! — брызжа слюной во все стороны, вне себя от гнева орала прокуратор и отчаянно топотала ногами. Старающиеся не привлекать внимания Колян и Денис изредка хитро перемигивались и изо всех сил пытались не расхохотаться. Успокоилась женщина лишь тогда, когда поняла, что сломала каблук новых лакированных туфлей-лодочек. С негодованием цокнув, она выдохнула и замолчала. Это было возмутительно! Вцепившись пальцами в решётку, Августа, чьё терпение было на исходе, уже более миролюбиво повторила: — Где-е-е тюрьма? Говорите! — Мы не виноваты, у нас всё на месте. Ну, кроме крыши. Она уже давно съехала, — в меру язвительно ответил Давид, которому так и не удалось отоспаться. — Так... Ладно. С вами цивилизованный диалог не выстроить. Вы всё превращаете в цирк уродов! С этим безобразием я разберусь позже. — И прокуратор широким жестом обвела руины. Сделав шаг назад, она севшим голосом потребовала у одного из своих рыцарей ручку, вырвала у Дениса бумаги, подписала их, едва не проткнув, и прошипела такие проклятья в адрес Брунгильды, что у Светы ворсинки в кишечнике дыбом встали. Никто из охотников до конца так и не понял, что случилось. Но по ликующим физиономиям друзей ребята догадались: судебное заседание если и не отменено, то явно перенесено на неопределённый срок.

***

Сказать, что Денис гордился собой, не сказать ничего. Важно рассекая по квартире в новенькой рубашке с пальмами и позаимствованных у Паштета во временное пользование шортах, он объяснял «почтенной публике», каким образом удалось довести до ручки Августу, а также тех, кто стоял за ней. — Вы поступили правильно, когда отправили Алису и всю живность (за исключением пожирателя, который до сих пор у Виктора) к бабушке. Однако… узко мыслите, господа! — И парень с помощью магнитика прикрепил на доску изощрённую схему, начерченную Коляном. — Это карта острова сокровищ? Или план побега из Шоушенка? — Света, близоруко щурясь, силилась разобрать мелкий почерк метаморфа. Давид, выбравший тактику молчаливого наблюдателя, лишь многозначительно хмыкнул. — Всё просто! — вооружившись карандашом, произнёс Денис. — Как только вас упекли в тюрячку, мы незамедлительно начали действовать. Оповестив максимальное количество охотников о случившемся, мы надавили на рычаги пропаганды! Мол, доколе терпеть издевательства колдунов, товарищи? Го, бунт устроим? И все такие: «А почему бы, собственно, нет? Го!» — И в чём бунт заключался? — Положив ногу на ногу, Света откинулась на спинку дивана. — «Мясники» отказались работать. — То есть как? — заёрзал на стуле Давид. — То есть так! Все дружно себе отпуск объявили. Кто за город рванул, кто к родственникам. Ну а что? Нам ничего нельзя, мы всё портим, мешаем колдунам трудиться на благо человечества. — Вспомнив свою встречу со Стефаном, архивариус скривился. Карандаш в его пальцах треснул и разломился на две части. — Августа сначала развыпендривалась. Начала затирать, что они и без нас справятся. «Мы Воронеж на зоны поделим, чародеев каждую патрулировать направим!» Ну я, чтобы этим умникам жизнь мёдом не казалась, Коляна поднапряг. Вы его потом подробнее расспросите, что он устроил. Я аплодировал стоя! Один опрос свидетелей взять хотя бы! Как он к Августе бабку приволок… Это что-то с чем-то было! — Получается… Мы можем спокойно вернуться домой? — Да мои ж вы догадливые! — Денис обнял охотников. Растрепав их и без того неидеальные причёски, он как бы между прочим поинтересовался: — Проставляться будете? Я не настаиваю, но… у меня есть отличнейший коньяк. Дед привёз! Давид, не верящий собственному счастью, был согласен на всё. У него шла кругом голова. Он понятия не имел, что ему делать. Плакать или смеяться? Наверное, всё-таки смеяться. Боже… Неужели они снова выкрутились? Кажется, на сей раз фортуна сжалилась над ними.

***

В степи догорали останки тела. Алое зарево заката окрасило всё в оранжевый. Высокий мужчина с пшеничными волосами наблюдал за тем, как огонь пожирает несвежую плоть и улыбался. Он всех обманул. Снова… Столп чёрного дыма коптил вечернее небо. Незнакомец, чьи глаза слезились от смрада, вдохнул полной грудью отравленный воздух. — Так вот, как горит волшебство, — наконец изрёк он. — Эх, Стефан… Я ведь предупреждал тебя, что вернусь. Зря ты мне не поверил! Вдалеке выли адские псы. По следам безумца шла призрачная стража. Но как только на горизонте возникли зелёные доспехи и фигура костерящего последними словами свою свиту прокуратора, неизвестный отвесил наигранно-вежливый поклон и растворился в воздухе. Теперь его не найдут. Если, конечно, он сам того не пожелает.