Надежда умирает последней

Дорогой Томас Томми, Это, похоже, моё первое письмо, естественно, я не помню, писал ли я их до Лабиринта. Но даже если оно не первое, скорее всего, оно будет последним. Главное, знай: я не боюсь, смерти, по крайней мере. Страшно забывать, я теряю себя из-за вируса, и это меня пугает. Поэтому я каждый вечер вслух повторяю их имена: Алби, Уинстон, Чак… Я повторяю их и повторяю, как молитву, и я снова всё вспоминаю. Мелочи, например, как изумительно солнце освещало Глэйд в момент перед тем, как оно скрывалось за стенами. Вспоминается вкус рагу Фрайпана, я и не думал, что буду так по нему скучать. И я вспоминаю тебя, как ты первый раз появился в лифте, просто напуганный новичок, который даже имени своего не помнил. Но в тот момент, когда ты побежал в Лабиринт, я понял, что пойду за тобой куда угодно. И я пошёл, как и все мы. И я прошёл бы через всё это снова и не стал бы ничего менять. Я надеюсь, что, вспоминая всё это много лет спустя, ты сможешь сказать то же самое. Будущее теперь зависит от тебя, Томми. И я знаю, что ты найдёшь верное решение, как всегда. Пожалуйста, береги всех ребят и береги себя. Ты достоин счастья. Спасибо, что был мне другом. Даже больше, чем другом. Моя жизнь в твоих руках, Томми. И если я не доживу до того момента, где мы все вместе вступаем в новую жизнь без ПОРОКа и вируса, то очень тебя прошу — не вини себя. Ты не виноват.        Прощай дружище Томми. Я люблю тебя.        Ньют

      Я перечитываю это письмо в 1 826 раз. Бумага стала желтой, в некоторых местах порвалась, буквы в словах давно потускнели от времени. Но каждый день, все пять лет, после событий произошедших в Последнем Городе, я перечитываю это письмо, как напоминание о том, что я мог потерять самого дорого мне человека. Ньют жив. Хорошая новость, верно? Его удалось спасти. Нож не задел сердце. Но, когда я увидел рукоятку ножа в груди Ньюта, я не сразу осознал, что произошло. И потом, когда я пошел к Терезе, то успокаивал себя тем, что он жив, но без сознания. Где —то в уголке моего сознания поселилась мысль, что он не мог меня оставить. Называйте это шоком, отрицанием происходящего, как хотите. Но в тот момент, когда нож вошел в его грудь, умер я. Уже после, когда я отправился на поиски его тела и плакал положа голову к нему на грудь, я почувствовал слабые удары сердца. Его спасли, а после вкололи сыворотку. К счастью, когда он пришел в себя я уже успел прочитать письмо, поэтому первое, что он увидел, когда очнулся была моя испуганная, но до ужаса счастливая физиономия. Я навсегда запомню, как медленно открылись его глаза и он зажмурился от слишком яркого света. Пытаясь понять где он, Ньют попытался осмотреться, но я схватил его за руку. Он почувствовал исходящее от моей руки тепло и успокоился. -Томми, что… — я закрыл его рот поцелуем. Его губы такие мягкие, податливые и немного сухие, что хотелось целовать его снова и снова. — Ты дома, Ньют. Теперь все будет хорошо…       Мы многое упустили. К тому моменту, когда Ньют очнулся, мы уже год жили в Тихой гавани. Не могу сказать, что у нас плохая жизнь, но и хорошей ее трудно назвать. Слишком много мы потеряли, слишком многих… Мы построили небольшие дома и начали потихоньку налаживать жизнь. Узнав, что по всему миру есть такие же колонии выживших, мы подумали, что когда-нибудь сможем восстановить города.У нас еще будет шанс жить нормально. Хотя, как раньше уже не будет. Из-за долгого нахождения в одном положении, мышцы Ньюта атрофировались и ему приходится заново учиться ходить. Но я всегда рядом, поддерживающий и готовый в любой момент подставить свое плечо. Мы не теряем надежды и знаем, что все будет хорошо, потому что мы есть друг у друга.