Пролог
Память о былых временах уже давно была предана забвению. Даже старожилы в тех местах потеряли счёт годам, когда эта далекая северная область отделилась от Руси и стала тем самостоятельным государством, коим и является по сей день. Давно это было, а летописи о том не сохранили ужаса тех, кто провернул сей манёвр, когда территория отделилась. Она звалась Карьяла, это далёкая северная пустошь, омываемая с двух сторон великими озёрами. Никто не знал, как эта территория осталась самостоятельной, поговаривали, что не обошлось без магии, ибо официальную религию жители тех земель давно предали забвению, ибо совершенно усомнились в ней. Территория давно стала уединённой, сюда никто иной не захаживал, а средь земель правителя распространялись слухи об магах и чародеях, что колдовали, обращая плодородные земли в пустыни или насылая на народ мор. Старинные поверья, теперь не подкреплённые религией, лишь обрастали подробностями, говаривали об утопленницах и упырях, о ведьмах с крючковатыми носами, но, увы, все эти слухи были далеки от истины в те Тёмные времена, когда государство только стало независимым. А после магию обуздали. Матиас помнил лицо отца. В день его казни стояло невероятно теплое утро, которое любой предпочёл встретить за завтраком в саду, а не на заднем дворе дворца, где потомок великой династии Суосаари лишился головы. Таков был закон, и он должен был неукоснительно соблюдаться. Матиас стал королем, казнив своего отца, чтобы самому не лишиться головы. Та война закончилась уже сто лет назад. А воспоминание о ней еще живо. Тогда столкнулись армии русского царя и его шведов, литовцев, поляков, а маленькая область, расположившаяся как раз между ними, восстала против власти и смогла каким-то невероятным чудом, не иначе как через привлечение сторонних сил, отделиться и превратиться в настоящее королевство, которым правила великая династия Суосаари. Шли годы, Русь погрузилась в смуту, а Карьяла, затерянная среди озёр, оставалась свободной. Здесь не было ни крепостного права, ни бояр, лишь небольшая верхушка знати, состоявшая из воинов, что когда-то подняли бунт против царя, прозванного впоследствии Грозным. Маги, которых правители смогли обуздать, стали помощниками и превратились в знатных вельмож. Их боялись. Их опасались. А слухи всё ходили по земле. Однако при отце Матиаса государство ушло в упадок. Он смог его восстановить лишь ценой невероятных усилий. Древнее это было время, неспокойное. Магия царила везде, но только Карьяла смогла обуздать её.***
Когда-нибудь каждый человек, который не добился в жизни чего-либо стоящего, начинает осознавать свою никчёмность. Быть может, это происходит мимолётно, буквально даже не захватывая сознание, но кто-то мается размышлениями о бессмысленности бытия годами, понимая, что все тщетно: старания, усилия, сама жизнь. Особенно если ты обладаешь хоть какими-то признаками интеллекта, но, к счастью, не все обременены этой тяжестью. Я приехал в Россию ранним утром, и это было почти кинематографическое событие. Представьте себе: вы ступаете на родную землю, где не были многие годы и вдруг понимаете, что пойти вам в общем-то некуда, вас совершенно никто не ждёт и вы давно никому не нужны. Я совершенно не хотел кому-то навязываться, но сообщил о своём приезде родителям и прочим родственникам, они, памятуя о наших ссорах в далёком прошлом, ответили холодно. Быть может, я заслужил такого отношения, но мне вовсе не хотелось признавать этот факт. Посему я решил не размениваться на переписки с друзьями, а просто по итогу заселиться в какую-нибудь гостиницу, чтобы после найти себе жильё. Надо было обосноваться в России, надо было возвращаться в жизнь, надо было жениться и создавать семью… Миллион надо было! Только вот я мало соответствовал чужим ожиданиям. Что поделать, у меня всегда был тяжелый характер. — Бор? Неужели ты вернулся? Я хмыкаю про себя, услышав непривычное прозвище, которым меня наградили в детстве. В те времена я жил в маленьком городе в далекой провинции, но был абсолютно счастлив. Игорь — единственный, пожалуй, человек, который остался прежним, когда переехал из нашей деревеньки, и я ценил общение с ним. Мы вместе учились, начинали работать в одной области, а потом я попытался переехать в Европу на постоянное место жительства. Долгий путь по подтверждению диплома абсолютно ненужного никому специалиста, потом должность преподавателя русского в маленьком городке Польши, куда я перебрался, не найдя работы по специальности. Я прожил в Польше почти пять лет и вернулся, понимая, что не могу и дальше биться в закрытые стены и пытаться жить в стране, где я не нужен. Любимая когда-то социология, которой я учился, превратилась в ненавистную, девушка слишком много стала требовать, и я принял решение больше не бороться. Как и всегда. — Почему не сказал? Я бы тебя встретил. С женой познакомил бы как раз, если ты уж пропустил нашу свадьбу, — продолжил Игорь. — Не хотел никого беспокоить, — усмехнулся я, — ты же знаешь, как большинство отреагировало на то, что я переехал. — В любом случае, мы же друзья, Бор, забыл? И пусть ты в Европке своей пытался устроиться, это ведь не меняет ничего. Короче, надо увидеться. Приезжай к нам сегодня вечером. Я молчу, собираясь с мыслями. Не думаю, что я хочу ехать к другу, но в любом случае надо чем-то заниматься. Не могу я просто сидеть в гостинице и пялиться в стену, забывая о том, что надо как-то социализироваться. Я соглашаюсь. Улицы Питера встречают меня пробками, шумом, забытой атмосферой разудалости и туристами, которые разглядывают окружающие красоты с неподдельным интересом. Я пробираюсь к метро и думаю, что не помешало бы иметь машину. Я не переносил метро, и теперь, снова оказавшись в большом городе, с трудом переживал необходимость им пользоваться. Однако до Ладожской я добрался довольно быстро, спустя двадцать минут уже вышел на поверхность, с наслаждением вдыхая летний воздух, который был всё же свежее, чем в затхлом подземелье. Быстро сориентировавшись, я отправился по Заневскому, шагая по знакомым ещё со времен студенчества улицам. Игорь сказал, что недавно купил квартиру в одной из новостроек, поэтому уже готовился плутать по улицам, однако разобрался довольно быстро. Этот район был ближе к окраине, чем то место, где я остановился, совсем лишён красивых зданий, а вот новостройки и жильё, построенное в ещё во время СССР имелись весьма в избытке. Окружающий почти столичный пейзаж вгоняет меня в тоску, ибо то и дело в глаза бросались обшарпанные фасады зданий, грязь, шум и бомжи — всё то, от чего я отвык в Европе. Нужный мне дом я искал минут тридцать, совсем запутавшись в номерах и не понимая, как за такое плохое жильё можно просить жуткие несколько миллионов рублей. Домофон не работал. Конечно. Я вошёл в плохо покрашенный подъезд и направился к лифту, ибо Игорь меня предупредил, что живёт на девятом этаже. Он приехал, на удивление, достаточно быстро. Я опаздывал, чего совершенно не любил, тяга к пунктуальности и следованию правилам вовсе не искоренялась с годами, хотя и довольно бесила окружающих, но я вовсе не желал с этим бороться. Я вошёл в лифт и уже хотел нажать кнопку с нужным мне этажом, как хлопнула дверь, и в подъезд кто-то влетел с воплем: — Подождите! Задержите лифт, твою мать! Я нажал кнопку с разъезжающими дверьми, и в лифт влетела девушка с чёрными волосами. Яркий макияж её вовсе не портил, однако этим дама не ограничилась, и на ее лице я успел разглядеть татуировку, изображавшую непонятные мне знаки. Подивившись вкусам некоторых особ, я нажал кнопку с девятым этажом. — Спасибки. Мне, кстати, тоже девятый, — улыбнулась мне девушка, а я же лишь кивнул ей. Лифт, задорно позвякивая, соизволил наконец начать процесс подъёма. Девушка же разглядывала меня с интересом, от которого мне стало немного неуютно. — Что-то интересное увидели? — усмехнулся я. — Ты случайно не Борис? Лифт остановился, и я не успел ответить ей, пропуская вперёд, чтобы девушка первой покинула кабину. Она вышла, оглядываясь на меня и вовсе не собираясь отставать. — Знаешь меня? — Видно, мы оба к Иге. Меня Ида зовут, — она улыбнулась и пошла к двери сто двадцать шестой квартиры, где, как я уже знал, жил мой друг. Которого незнакомая мне Ида называла «Ига». — Я так понимаю, ты не его жена, — сказал я, нажимая на звонок. Раздалась противная трель, и за дверью что-то загремело. — Ха, упаси, Ига — скучнейший персонаж, я сестра Юли. Его жены. Дверь распахнулась, и я смог лицезреть ту самую Юли воочию. Жена Игоря отличалась от сестры так же сильно, как я отличался от высокого и статного друга, обладая средним ростом и самым обычным телосложением. Она улыбнулась мне и только потом заметила сестру за моим плечом. — Рада наконец-то познакомиться, Борис. Вижу, ты наткнулся на мою милейшую сестрицу. Прошу, проходи. И я вошёл в квартиру Игоря, внезапно даже порадовавшись, что этот вечер я не проведу в одиночестве. Игорь и Юля оказались весьма гостеприимными. Это был чудесный вечер из тех, когда ты, изолгавшись по человеческому общению, вдруг попадаешь в компанию интересных тебе людей, а они общаются с тобой как с очень хорошим и долгожданным гостем. Ида сидела рядом со мной, и по взглядам Игоря я понимал, что друг позвал сестру его жены, желая развлечь меня. Неожиданно Ида мне понравилась. Она была живой, непосредственной, очаровательной, а её неформальный облик только раззадоривал. Не сказать, что мне хотелось в тот момент отношений, но прекрасно понимал, что провести вечер другой с ней я всё же могу, быть может, даже всё окончится где-нибудь в постели, а это хорошо помогло бы снять скопившееся напряжение. В любом случае, Игоря я покинул именно с Идой. — Ты же не против продолжить вечер в моей компании? — ухмыльнулась она, когда мы вошли в лифт. — Только не говори, что я тебе понравился. Не думаю, — я посмотрел на её длинные волосы, красивое лицо, пусть и с татуировкой, стройную фигуру, — что ты испытываешь недостаток в мужчинах. — Мне просто скучно, Бор, просто скучно. Я думаю, ты тоже испытываешь подобное. Знаешь, когда вроде всё уже пробовал, тебе-то давно не восемнадцать… — Двадцать шесть, — перебил её я. Мы вышли на улицу. Уже было довольно темно. — Так вот, тебе не восемнадцать, уже были и отношения, и секс за гаражами, а всё не то, всё не так… Вот тогда и начинаешь пытаться выползти из ямы, куда сам провалился в этой бытовухе. Иногда мне кажется, что я живу много веков, — она почти непринуждённо взяла меня за руку, чему я вовсе воспротивился, и мы пошли по улице в сторону Заневского. Наверное, в тот вечер сыграл роль алкоголь, а ещё мое одиночество, которое я так ярко почувствовал, оказавшись на родине. В любом случае, через час мы пили вино в каком-то кафе в центре, а после жарко целовались в туалете. Ничего удивительного в том, что через какое-то время с Идой оказался в одной постели, не было. Однако вечер на этом не закончился. Едва сердце перестало бешено стучать, она отправилась в душ, а после потащила меня на улицу. — Честно говоря, я лучше бы остался в постели, — усмехнулся я, когда мы оказались на Садовой. — Я хочу продолжения банкета, — усмехнулась девушка. Я посмотрел на неё. В свете фонарей её лицо показалось мне незнакомым. — Тогда пошли в бар, я знаю тут один, он на Гороховой, — я взял её за руку, до светофора было идти далеко, поэтому решил пересечь дорогу в неположенном месте. Машин на дороге не было, поэтому ступил на проезжую часть, потянув девушку за собой. — Бор, я… По правде говоря, я даже не успел среагировать. Та «тойота» появилась будто бы из ниоткуда, я только слышал визг тормозов, а после последовал удар. Боль скрутила, пронзила, подобно кинжалу, но, к своему несчастью, я оставался в сознании. Откуда-то издалека раздались крики, я простонал и наконец понял, что произошло. Меня сбила машина. Нас сбила машина. Съедаемый болью, я только сейчас смог понять, что Ида, та Ида, с которой я ещё недавно был в одной постели, лежит неподвижно в нескольких метрах от меня. Кто-то кричал, я слышал звук отъезжающей машины, водитель скрылся с места наезда, впрочем он был и не виноват, кто-то побежал, попытался встряхнуть меня, но я не сдвинулся с места, чувствуя, как рот заливает кровь. Ида была окончательно и бесповоротно мертва. А я теперь, получается, был убийцей. Как только эта мысль появилась в моей голове, я больше не смог бороться с разъедающей нутро болью и отключился.