Вот вам веселый декабрь Из огоньков витрин Из проводов и камня Из гололеда шин Из опозданий девочек Из огорчений мам Неровных тетрадных клеточек Невыспавшихся по утрам
Леночка задыхалась от быстрого бега, влажные от пота волосы выбились из-под шапки и противно липли к лицу, ноги в маминых сапогах на шпильках с непривычки то и дело подворачивались, спотыкались о заледенелые камушки, скользили по притоптанному блестящему снегу. За воротником было неприятно мокро и оттого пробирало холодком, щеки раскраснелись и горели, со лба катились солоноватые капельки и наверняка уже размазали весь макияж. Леночка вытерла пот вязаной варежкой, неловко сбросила ее с руки и достала из сумочки телефон. 15:23. Внутри все сжалось от нетерпения и восторга, взволнованная, она готова была взлететь и понестись над укутанным в снег городком как маленькая птичка. Как жаль, что у нее нет крыльев! Как они были бы сейчас кстати... Если бежать быстро, на месте она будет минут через семь. Артём, наверное, уже полчаса мерзнет у входа в парк, злобно водит левой рукой по переносице, потирает нахмуренные брови и топает ногами от холода. Как неудобно! Она так долго строила ему глазки, с таким нетерпением ждала, чтобы он позвал ее хоть куда-нибудь, что, когда это наконец случилось, опаздывать просто непозволительно. Она с досадой вытерла хлюпающий нос тыльной стороной ладони и прибавила еще шагу. Артём, действительно, уже начал замерзать. Он втянул голову в плечи и кутал нос в меховой воротник куртки, а опущенные, плотно прижатые к телу руки сжал в кулаки и засунул глубже, чем надо, в рукава. В правой руке его беспомощно болтался кверх ногами маленький букетик, купленный в ларьке напротив. Цветочки тоже сжались от мороза, понурили разноцветные головки и грустно качали увядшими лепесточками. Леночка с разбегу влетела в Артёма, ткнулась шмыгающим носом куда-то ему в плечо и, виновато улыбаясь, заглядывая ему в глаза, залепетала что-то бессвязное непослушными на морозе губами. Артём в ответ тоже выдавил подобие улыбки, чувствуя, что замерзшее лицо окаменело и не слушается его, неловко вручил Леночке то, что каких-то сорок минут назад было букетом, взял ее под руку. Леночка прижалась к кавалеру, сквозь две куртки - свою и его - чувствуя его нервную дрожь, и покорно пошла за ним, то и дело спотыкаясь от волнения, подскальзываясь на замерзших лужицах и смеясь невпопад. Они гуляли дотемна, говорили все более и более свободно, и в конце, когда пришла пора расставаться, уверенно, как будто были знакомы сто лет, обнялись и попрощались до следующей встречи. Артём проводил девчушку до остановки, посадил на нужный автобус и, заложив руки в карманы брюк, бессильный согнать с лица теплую улыбку, развернулся и неспеша пошел домой. Леночка задумчиво водила пальцем по замызганному стеклу автобуса, сквозь опущенные ресницы смотрела на проезжающие мимо машины и снующих туда-сюда укутанных по самые уши пешеходов. Люди за окном зябко ежились, засовывали руки глубже в карманы, опускали раскрасневшиеся на холоде лица, защищаясь от ветра и недавно поднявшейся пурги. Снежные вихри становились все гуще, ветер выл все громче, бросал белые хлопья в стекло с такой силой, что Леночка жмурилась каждый раз, когда мокрый комочек со смачным шлепком влетал в бок или крышу автобуса. Снаружи было так мерзко, а в автобусе так тепло, из большого бумажного пакета мужчины напротив так уютно пахло свежей, еще теплой выпечкой, что Леночка не заметила, как начала засыпать. Она привычным жестом вынула из кармана телефон, нажала на кнопку включения, но так и не посмотрела на зажегшийся синим огоньком экран. Последнее, что увидела она, прежде чем закрыть тяжелые веки, был снежный водоворот, принявший форму большого белого крыла. Леночка сладко уснула и не слышала ни как механический голос объявил ее остановку, ни как телефон гулко стукнулся об пол, выскользнув из расслабленной руки. Нос защекотало, словно кто-то весело водил по нему перышком. Леночка чихнула и открыла глаза: дома за окном были совсем ей не знакомы, вьюга все не утихала, а людей и машин стало значительно меньше. Свою остановку она, конечно, уже давно проехала. Первые несколько теплых, еще сонных мгновений девчушка безучастно смотрела на сияющую даже сквозь снежную пелену вывеску какого-то ресторана, но вскоре внутри у нее заворочался липкий ужас, обвил горло под шарфом своими щупальцами, бросил кровь в лицо. Леночка вскочила и бросилась к выходу. До вагончика остановки автобус тащился нестерпимо медленно, будто издеваясь над испуганно, как птичка, с замершим сердцем бившейся в дверь маленькой пассажиркой. Наконец, двери со скрежетом разъехались, и Леночка пулей вылетела наружу, споткнувшись о поребрик и затравленно озираясь по сторонам. Ветер хлестал ее по лицу, швырял в разные стороны мокрое снежное крошево. Она бросилась в одну сторону, потом в другую, и внезапно осознала, что совершенно не представляет, куда нужно идти. Девчушка остановилась посреди занесенного снегом тротуара, зябко обняла себя руками, шумно дыша и постанывая от страха на выдохах, едва сдерживая слезы. Табло аптеки над ее головой показывало время: 23:15. Уже четверть часа как она должна быть дома. Сейчас мама, наверное, нервничает, меряет кухню шагами, машинально переставляет фарфоровые чашечки на полке у шкафа, в сотый раз набирает телефон дочери. Телефон! Почему он не звонит? Ледяной змейкой страх вновь пробежал по спине, растекся по ладоням. Дрожащей рукой Леночка полезла в сумку, но телефона там не нащупала. Сердце ушло в пятки, голова закружилась. Она тихонько скулила, роясь в набитых какой-то ерундой карманах сумочки, куртки, брюк, отплевывалась от волос, липнувших на глаза, залезавших в рот, трижды уронила в снежную кашу под ногами вязаные варежки, но телефона не было нигде. В отчаянии Леночка топнула ногой, подскользнулась и, взмахнув руками, как крыльями, еле удержала равновесие. Хотелось плакать, но слезы куда-то пропали. Обреченно опустив голову, Леночка побрела куда глаза глядят, дыша глубоко и часто, до головокружения, и настороженно исподлобья разглядывая прохожих, прикидывая, к кому из них можно подойти и попросить о помощи. Хмурая молодая женщина с коляской, высокий лысеющий господин в мокром насквозь элегантном пальто, группа Леночкиных ровесников, человек пять-шесть, с покрытыми пирсингом лицами и некрасивым смехом... Обратиться совершенно не к кому, все вокруг словно нарочно отворачиваются, обходят Леночку стороной. Фу, как грубо! Леночка совсем повесила нос и шла, разглядывая носки выклянченных у мамы нарядных, как у снегурочки, сапог. Внутри стало глухо и пусто, все чувства словно кто-то вынул большой ложкой, как семечки из тыквы, разрезанной на две половинки. Вдруг откуда-то из подворотни пахнуло румяным хлебом и слегка табаком, где-то в глубине мелькнуло белое пятно, дуновение теплого ветерка отбросило с лица мокрые волосы. Сперва Леночка лишь безразлично повела носом, но постепенно она поняла, что именно так пахло из пакета приятного мужчины, сидевшего в автобусе напротив нее. Вот кого нужно просить о помощи! Наверняка он заметил, что с ней что-то случилось, вышел следом и потерял ее в толпе! Нужно догнать его! Леночка закричала и, забыв обо всем, чему учила ее мама, ринулась в подворотню, тускло освещенную мигающей лампой. Никто не откликнулся, запах словно уходил все дальше и дальше, звал за собой. Леночка снова позвала сама не зная кого и побежала еще быстрее. Сзади залаяла собака, ей ответили две или три. Леночка не оглядывалась. Натруженные ноги гудели, каждый шаг на высоких каблуках причинял боль, на правой пятке, кажется, лопнул пузырик мозоли, но Леночка не замечала ничего. Она миновала двор, потом еще один, и еще, вышла на оживленный проспект и вслед за шлейфом волшебного аромата свернула в узенький нарядный переулок, побежала дальше. Если бы кто-то спросил Леночку, как она добралась до дома, она не смогла бы ничего ответить: ее словно погрузили в транс, сладкую полудрему, мир вдруг остановился, замерли стрелки часов, и она плыла в тумане, ведомая большим и теплым запахом свежего хлеба. Очнулась она уже на знакомой тропинке, вытоптанной в глубоком снегу множеством ног и ведущей к самому ее подъезду. В груди что-то забилось, из глаз наконец брызнули слезы. Не помня себя от радости, Леночка большими, насколько это позволяли стертые ноги, быстрыми шагами двинулась к дому. В кармане зазвонил телефон. Дрожащими от удивления руками Леночка нащупала его и вытащила наружу. Экран горел, но никакого вызова не было. Все происходящее стало слишком похоже на счастливый бред. Наверняка сейчас она, Леночка, сидит где-то в углу темной подворотни, промокшая до костей, замерзающая и никому-никому не нужная, и постепенно покидающее ее сознание рисует ей желанные картинки, чтобы было не так страшно умирать. Она встряхнула головой и больно ущипнула себя за щеку. Ничего не изменилось, только щека начала неприятно пульсировать. Леночка посмотрела на часы: 23:15. Это уже совсем никуда не годится: ведь она шла точно не менее получаса! Она выключила экран и включила его снова. 23:15. Не может быть. Леночка с трудом задрала рукав куртки, опушенный противно промокшим искусственным мехом, извлекла из складок кофточки наручные часы. Маленький круглый циферблат показывал ровно четверть двенадцатого. Окончательно сбитая с толку, Леночка втянула руку обратно в рукав, поморщилась, коснувшись меховой опушки в бисере холодных капелек, и, слишком усталая, чтобы размышлять над всеми случившимися сегодня чудесами, взошла по ступенькам и открыла тяжелую стальную дверь. Сейчас она получит от мамы нагоняй за опоздание и тарелку теплого бульона. Ступая в мягкое тепло подъезда, она зачем-то обернулась. На секунду ей почудилось, что на крыше напротив сидит кто-то с огромными белыми крыльями и смотрит ей вслед, но снежная пелена вновь сомкнулась, и соседний дом вместе с фигурой утонул в серо-синем рябоватом мареве.***
На плечо ангела легла знакомая тяжелая рука. Словно не замечая ее, он еще раз с наслаждением затянулся, неспеша выпустил дым через рот и только потом поднял глаза на подошедшего, молча протянул ему вскрытую пачку сигарет с крупной надписью КУРЕНИЕ УБИВАЕТ и зажигалку. Подошедший так же молча опустился рядом, свесил ноги с края крыши и закурил. - Ну, что в мире происходит? - наконец задумчиво спросил ангел, щурясь и заслоняя глаза ладонью от летящего в лицо снежного крошева. - Как обычно, ни-че-го. Войны, пожары, авиакатастрофы. Ни-че-го хорошего. - Совсем ничего? А как же девочка Леночка? - ангел улыбнулся уголком губ, затянулся в последний раз и щелчком отправил окурок куда-то в белую пелену под ногами. - Девочка Леночка... Много она значит, твоя девочка Леночка. Которая она уже у тебя? - Седьмая за эту неделю, а ведь сегодня только среда, - ангел улыбнулся шире и начал загибать пальцы, - Был еще мальчонка на автомагистрали, бабушка с инсультом, парень с разбитым сердцем... Разбитое сердце - это хуже всего. Тут внешним воздействием не обойтись, тут в самую глубь залезать надо, а это, знаешь ли, удовольствие то еще. Да и не известно, поможет ли. - И многого ты добился этой девочкой Леночкой? Ангел мгновенно посерьезнел, плотно сжал губы: - Сегодня ее должна была разорвать на куски стая бешеных собак в подворотне. Воцарилось молчание. Ветер стих, и снежинки с тихим шелестом опускались на крышу, на головы и плечи сидящих. - Да ты пойми, всех ведь не спасешь. Знаешь, скольких сегодня разорвали собаки? Знаешь, скольких убили, ограбили, изнасиловали? Знаешь, сколькие погибли в авариях в такой гололед, пока ты Леночку домой провожал, телефончик ее подбирал и в карман ей засовывал? Мы с тобой ничего не сможем изменить, этот мир слишком самостоятелен, слишком... горд, что ли, чтобы принять нашу помощь. Нам остается только молча наблюдать за ним и учиться на его ошибках... И курить. Как же без этого. Собеседник потушил свой окурок пальцами, достал салфетку, завернул его и аккуратно убрал кулечек в карман; вынул из пачки новую сигарету, неспеша прикурил. Ангел подтянул колени к подбородку, обнял их руками, отвернулся. - Всех не спасешь, - наконец глухо проговорил он, - а Леночку я спас. Она ведь тоже целый мир, только маленький. И совсем не гордый. А какой благодарный! Вот через три года закончит она школу, поступит куда-нибудь на химфак, потом выйдет за своего Артёма замуж, заведет трех собак, больших таких, знаешь, пушистых, добрых, и будет о них заботиться. О маме будет заботиться, на курорты ее возить всякие, вкусностями кормить. Умницу-сына воспитает. Знаешь, сколько она добра за свою жизнь сделает? Уж побольше нашего, это точно. Собеседник поднялся на ноги, отряхнул занесенные снегом плечи. Ангел встал вслед за ним, расправил за спиной два огромных белых крыла, немного постоял, глядя вниз на малюсенькие коробочки машинок, ползущие по проспекту, и сложил крылья обратно. - Пойдем лучше пешком? - Как скажешь. Тогда по дороге в ларек сможем зайти: у нас дома хлеба нет. - Зачем тебе хлеб? - Как зачем? - собеседник непонимающе поднял брови, - Утей в пруду кормить. Загнутся ведь бедняги без еды. И пруд подогреть надо бы, он уже почти весь замерз. - Ну раз на то пошло, - согласился ангел, - давай и сигарет тогда еще купим. Последняя пачка осталась. Две фигуры двигались в темноте, старались ступать как можно тише, чтобы не заглушить мягкий шелест снежинок. А с неба все падала и падала белая крупа, постепенно заметая следы их босых ног. Шел снег.Промокшие в этом снеге Но довольные собой Незамеченные никем Возвращаются они домой Они ни в кого не верят И никогда не плачут Бог, открывающий двери И Ангел, приносящий удачу