Первый раз Майя не ощущает ничего, кроме слабого покалывания, и просто проводит ногтями по запястью. Лишь через несколько часов, закатывая рукава, чтобы помыть руки, задевает что-то, от чего зуд расходится по коже, и она нервно цепляется взглядом за маленький бутон чайной розы. Вскрик застывает где-то в горле, и она во все глаза смотрит на нежно-розовые лепестки цветка, который пророс прямо из скопления венок на запястье левой руки.
Ничего больше зуда она тогда не чувствует и успокаивается, перерывая страницы интернета в поисках ответов. Конечно, она знает из-за чего это, но как это остановить ей никто и никогда подробно не объяснял. Майе эти дурацкие цветы на теле не нужны, всю жизнь ее передергивало от людей, на чьих руках, шеях, ногах и других частях тела виднелись раскрытые бутоны всевозможных цветов. У кого-то они были сочными и яркими, питавшимися за счет своих носителей, словно паразиты, даря кому-то счастье, а кому-то немыслимую печаль. У других же они были пожухлые, увядающие, почти отлетающие от кожи. Майю всегда это пугало, и она просто надеялась, что родственной души у нее нет.
Ей абсолютно все равно, что кто-то дотрагивался до ее соулмейта, это знание ничуть не трогает ни одну ниточку внутри нее. Майю больше волнует, что этот человек может продолжить в том же духе и скоро все ее тело будет испещрено отвратительными бутонами.
В душе Майи Харт просыпается заведомая ненависть к этому человеку. К ее родственной душе.
Наутро она сразу же показывает матери свое отвратительное, как ей самой кажется, приобретение. Кэти не может сдержать вздоха удивления, когда Майя закатывает рукав, а затем она уже обнимает дочь с единственной надеждой, что это будет один из немногих цветов и она найдет своего человека.
Кэти носит огромные свитера с высоким воротником и широкие джинсы. У Кэти бесчисленное количество бутонов, покрывающие почти каждый сантиметр кожи. И она ни за что в жизни не хочет того же для своей дочери.
Собираясь в школу, Майя надевает толстовку, и пальцами тянет рукав ниже, до ладони. Никому рассказывать об этом она уж точно не собирается. Даже лучшей подруге.
С пинка вышибая дверь здания, Харт оказывается в водовороте учеников, снующих кто куда, и, на некоторое время, даже забывает о тревожащем мысли соулмейте. Оказавшись вблизи Райли она снова окунается в наивное щебетание подруги о том, что у нее до сих пор ни одного цветка не появилось, а это, скорее всего, означает, что Лукас и есть ее соулмейт, с которым они вот уже неделю встречаются, что Майя мысленно обозначает, как вечно ходят под ручку и не расстаются вообще, а когда их занятия абсолютно точно не совместные, что Райли перепроверяет по нескольку раз, стоят в коридоре добрые десять минут, потому что никак не разойдутся в разные кабинеты.
На резонные предположения Майи, что ее настоящий, и она усиленно выделяет это слово интонацией, соулмейт просто еще не испытывал к другому человеку такого, чтобы после его прикосновений это отпечаталось на Райли, Меттьюз снова отмахивается словно от назойливой мухи и продолжает счастливо вздыхать, завидев приближающегося Лукаса. Рядом с ним идет и Фаркл, но все ее внимание сконцентрировано только на одном из них.
Возведя глаза к небу, вернее к серому школьному потолку, Майя, игнорируя подошедшего ковбоя, который тут же попадает в крепкие объятия своей девушки, широко улыбается Фарклу. Этого человека она рада видеть всегда.
Смотря на наручные часы, Минкус зовет всех в кабинет, на что реагирует только Майя, и они вместе направляются в его сторону. Оглянувшись, чтобы еще раз позвать влюбленную парочку, она замечает, как Райли, опустив глаза на руки Лукаса, как-то чересчур медленно проводит пальцем по виднеющейся в вырезе футболке ключице Лукаса. Не успев подумать о том, чтобы сморщиться от отвращения, Майя кричит.
В следующее мгновение коридор оглашает крик, а Харт хватается за ключицу, кожу которой жжет и будто разрывает на части. Фаркл же, шедший рядом, испуганно отшатывается, но в следующую секунду подхватывает задыхающуюся от боли подругу под руки. На крик тут же сбегаются все, кто был в коридоре. Райли взволнованно суетится вокруг нее, Лукас же стоит рядом и во все глаза смотрит на скорчившееся от боли лицо девушки.
- Все в порядке, – хрип и слезы стоявшие в глазах говорят прямо противоположное, но Майя, выпутавшись из рук Фаркла, встает прямо, все еще морщась, и, слегка покачиваясь, направляется в сторону женских туалетов. На попытку Райли непременно пойти с ней девушка лишь отмахивается. Харт точно слышит взволнованный голос Мэттьюз, которая, тут же, начинает расспрашивать Фаркла, который точно, по ее мнению, должен знать что произошло, но ее мысли уже далеко от этого коридора.
Стоя у раковины и не отрываясь смотря в зеркало на ключицу, кожа которой расползлась в отвратительной ране, из которой медленно, будто издеваясь, прорастает новый бутон, Майя понимает, что все меняется. Она сжимает зубы в попытке сдержать новый крик, рвущийся наружу, только в этот раз это разочарование. Ее родственная душа – это обожаемый парень лучшей подруги. Хуже и быть не могло.
Она медленно пальцем ведет по кромке раны, кровь не сочится, футболку пропитывая, и то хорошо. На задворках сознания Майя все еще боль ощущает, и назойливый зуд мешает собраться. Взять себя в руки, желательно натянув ворот до подбородка, чтобы никто ничего не заметил, и выйти уже из чертовой уборной. Но все на что ее хватает это продолжать, теперь уже двумя руками, упираться в край раковины и вглядываться своими покрасневшими, как нарик, чес-слово, глазами в отражение. На зеркале помадой цвета Блондинки в законе выведено любовное послание некоему Максу, и не важно, что туалет-то женский. Она трет тыльной стороной ладони нос и глубоко вдыхает. Ничего, она справится. Сильная, чего ей сделается.
За ее спиной хлопает дверь и в небольшое помещение забегают две девчонки помладше самой Майи, подозрительно оглядывают ее и подходят к окну, начиная переговариваться между собой. О чем их разговор Харт не интересует и она, наконец, собравшись с мыслями, по пути сильнее натянув воротник вверх, отталкивается руками от раковины и выходит из уборной.
Одноклассники уже успели зайти в кабинет, но стоит Майе показаться, как все тут же обращают на нее внимание. Райли подскакивает с места и кидается к подруге, засыпая ее вопросами. Выдавив вялую улыбку, Харт доходит до своего места.
- Все в порядке, Райлс. Не о чем волноваться.
- По твоему крику было сложно сказать, что все хорошо. – Райли останавливается у ее парты и смотрит сверху вниз на подругу, браслет на руке тихо звякает, когда она кладет ладонь на столешницу. – Люди, которые нормально себя чувствуют, не корчатся от боли посреди коридора. – Затем она замирает буквально на секунду, после чего резко склоняется к самому ее уху и быстро шепчет, - это метки от соулмейта?
Майю такой вопрос застает врасплох. Она надеялась, что подруга подумает об этом в последнюю очередь. Пытаясь не выдать себя, она поднимает на нее максимально скептичный взгляд, на который только способна, и усмехается.
- Ты же знаешь, был бы он у меня, метки были у него.
Она не понижает голос, считая, что звучит достаточно уверенно, чтобы ни у кого больше не осталось вопросов на этот счет.
- Просто заколола ключица, знаешь же, как бывает с нами, стариками.
- Ты старше на несколько месяцев, а не десятилетий. – Райли, кажется, начинает немного успокаиваться, - и соулмейты есть у всех.
- Ну, конечно. – Как можно более заметно закатывает глаза Харт и силится улыбнуться.
Весь их небольшой разговор она отчетливо чувствует тяжелый взгляд, которым сверлит ее лопатки Фаркл. Где-то еще теплится надежда, что он остался одурачен так же, как и все остальные. Но умом она понимает, что черта с два. Минкуса так просто не обдурить.
- Так значит ты начала чувствовать? Свою родственную душу. – Фаркл подходит сразу же, как только она остается одна у шкафчиков.
- Кто тебе сказал такую ерунду? – Харт еще надеется выйти сухой из воды. Не уличенной. Не пойманной.
- Не глупи Майя. Мне не обманешь. Не в этом. – На долю секунды в его голосе проскальзывает что-то, что-то неуловимое, что она обещает себе обдумать чуть позже. – И ты знаешь, кто это. – Вот оно. Факт, который Майя отталкивает подальше весь день, обрушивается на нее с новой силой.
Она смотрит побитым щенком, глубоко вдыхает, и голос ломается.
- Мне это не нужно, понимаешь? А как же Райлс? Она пока надеется, что это она его.. – Майя сбивается, - никто, Фаркл, вообще никто не должен знать. – Харт хватается за его плечо и смотрит в глаза. И внутри ее собственных плещется отчаяние, такое, что Фаркл тут же кивает, сжимая ее ладонь.
Как однажды сказала сама Майя, «Ради Райли пойду на все». Сейчас он понимает глубину тех слов. Остается только согласиться и поддерживать в меру собственных сил.
За месяц ее руки усеяны от запястья до локтя всевозможными цветами. Появление каждого сопровождается жгучей болью. Ее губы искусаны от сдерживаемых криков, а внутренняя сторона щеки постоянно кровоточит.
Она рисует, сидя вечером в своей комнате, периодически поглядывая на виднеющийся лоскут неба в окне, когда под лопаткой начинает жечь изнутри. Эта боль привычная, но терпеть ее от этого не легче. У Лукаса и Райли этим вечером свидание, так что в боли нет ничего удивительного. Майя кусает губу сильнее и пристально упирается взглядом в белый лист перед собой.
На утро она просыпается от чувства, будто ее что-то душит. Выбравшись из-под пледа, она ступает босыми ногами на холодный пол и подходит к зеркалу. Опустив глаза Майя с ужасом обнаруживает стебель вьюнка, опоясывающий ее шею. Несколько лиловых цветков щекочут кожу, а к горлу подступает тошнота.
Руки трясутся и у нее не получается с первого раза снять блокировку с телефона. Ей необходимо показать это Фарклу. Делать фото ей кажется глупым, но совет ей нужен сильнее.
Спешка, все еще трясущиеся руки. Отправка не тому контакту. Последнее добивает. Холодок пробегает по позвоночнику стоит взгляду зацепиться за совершенно другое имя в диалоге, где уже красуется фото ее шеи с треклятым вьюнком. Черт бы побрал Лукаса спрашивать домашку по истории именно у нее. Черт бы побрал ее невнимательность. Хотя вины Фрайера тут определенно больше.
Ответ приходит спустя минуту. Майя дергается от экрана мобильника.
- Что, только и ждешь как я тебе напишу, Хаклберри? – Шипит она на небольшую переписку.
Что это, Майя?
Вот так просто. Обычный вопрос, вполне резонный, успевает заметить Харт.
Ничего. Ошиблась.
Что это?
Новое ожерелье. Не твоего ума дело, просто ошибка контактом. Не надумывай себе ничего.
Я вполне могу отличить украшение от живого цветка. Майя, это от твоего соулмейта?
После этого она просто откидывает телефон на кровать. Сообщений больше не приходит, и она немного успокаивается.
Он ждет ее у ее же шкафчика. Издалека завидев высокую фигуру Фрайера, она разворачивается на каблуках и тут же идет в другую сторону. Из ее легких словно выбивают воздух, когда, догнав, он опускает ладонь на ее плечо. По телу растекается приятное тепло, не тот жар боли, а успокаивающее, легкое и, против воли, желанное. В этот момент рука Лукаса дергается, и он отстраняется.
- Зачем ты убегаешь?
- Слишком большого мнения о себе, Ковбой. – Она старается сделать голос более беззаботным. Остается лишь надеяться на удачу.
- Почему просто не скажешь, что это от твоей родственной души? В этом нет ничего постыдного.
В этот раз ошибку делает Лукас. Глаза Майи разгораются недобрым огнем.
- Нет? А то, что мой соулмейт чертов идиот, думаешь, приятно? Боль, раздирающая сознание – хорошо? Кожа, лопающаяся в ранах – классно? Ни черта ты не понимаешь, Фрайер. У тебя нет ни единого бутона и, думаешь, всем так здорово? Сам-то хорош. Не думал, что уже твоему соулмейту приходится постоянно страдать? Чертов эгоист. – Майя кипит. Дыхание сбивается, но она не кричит, лишь шипит, переходя на шепот. Ее высшая степень бешенства. В глазах Лукаса проскальзывает тень чего-то, что могла бы различить, не испытывай она сейчас гнев, сжирающий ее изнутри.
- Ты, хотя бы, знаешь, кто это? – Он опускает глаза, взглядом цепляясь за высокий воротник водолазки. Неожиданные слова гулко отдаются в голове.
- Знаю. – Выплевывает она. И видит, как, на мгновение, Лукас теряется. – Знаю, что тебе следует сходить нахер, Хаклберри. – На этих словах Майя разворачивается и уходит прочь.
Яркий баскетбольный мяч отскакивает от крашеного пола в спортивном зале. Лукас бездумно набивает удары.
- Почему она сорвалась на меня? – Тихий вопрос самому себе, но его слышит Фаркл, стоящий рядом.
- Слушай, я знаю, что Майя отправила тебе то фото..
- Ты..
- Да, единственный, до этого момента, кто знает об этом. – Минкус перебивает его.
- Если бы я знал, кто этот ее соулмейт. – Фаркл насмешливо смотрит на него.
- Что, морду бы ему начистил?
- Если бы пришлось, да. – Лукас разворачивается к нему и видит, как уголки его рта расползаются в улыбке, а затем Минкус и вовсе начинает смеяться. – Что? Ты разве не беспокоишься о ней?
- Ты не представляешь как сильно. – Его взгляд становится серьезным. – Вот только мне интересно, с каких пор она стала беспокоить тебя.
- Что ты имеешь ввиду? – По его лицу можно сказать, что Фраер не понимает этих обвинений в свою сторону.
- За последний месяц, а то и больше, когда последний раз ты с ней разговаривал? Ручку попросил, когда вокруг больше ни у кого не оказалось? Не верится, что приходится объяснять тебе это.
- Я забочусь о ней. И хочу, чтобы она была счастлива. – Лукас смотрит другу в глаза, а звонкие удары мяча об пол прекращаются и он укатывается в противоположную сторону.
- Не похоже на слова человека, состоящего в отношениях. – Поддевает его Фаркл.
- Ты знаешь, что я никогда не обижу Райли. – Он тяжело вздыхает и идет к зовущему его тренеру.
- Ты должна ему сказать. – Первые слова Минкуса, когда он садится в кафетерии рядом с Майей, от неожиданности откладывающей в сторону свой ланч.
- Вот так резко? Ни «Привет» ни «Приятного аппетита»? Грубо, Фаркл, даже очень. – Ее притворство начинает злить.
- Скажи ему. Я не могу больше смотреть на твои мучения. – Он наклоняется вперед, пытаясь передать взглядом насколько он о ней беспокоится.
- Да? Я знаешь ли, тоже не могу смотреть. Только на твои. – Она понимает насколько это позорно, переводить стрелки, но лучшая защита – это нападение, так ведь говорится?
- О чем ты? – Минкус начинает заметно нервничать.
- Я не такая уж глупая. Во всяком случае, не настолько, как хочу казаться. Складывать два и два умею. – Она смотрит на него не отрываясь. – Почему не признаешься Райли? Неужели по тем же причинам, что и я? – Наигранно невинно спрашивает Харт.
- Майя, – он прикрывает глаза, большим и указательным пальцами массируя переносицу.
- Не нужна я ему, неужели не ясно? – Громче, чем следует, произносит та. – Я его терпеть не могу. Из-за него мне приходится терпеть это.
- Возможно, не приходилось бы, если сказала сразу. Он же нравился тебе. – Фаркл понижает голос.
- От любви до ненависти. – Она поднимает вверх указательный палец.
- Обычно наоборот. – Осторожно произносит ее собеседник. На это она сверлит его нечитаемым взглядом и берет в руку бутылку воды.
- Я могу сделать это и разрушить то хрупкое спокойствие. Могу разбить сердце Райли.
- Пока что ты разбиваешь только свое.
Майя вскакивает с места, ставит открытую бутылку, разбрызгивая воду по столешнице обеденного стола кафетерия, и медленно произносит:
- То, что за этим последует, будет на твоей совести.
И уходит. Фаркл тяжело вздыхает и принимается за нетронутый ею ланч.
- Эй, Хаклберри, – через весь коридор слышится окрик Майи. Лукас останавливается, и она подходит к нему, задрав голову вверх из-за, так бесящей ее, разницы в росте. – Слышала, ты хотел начистить рожу моему соулмейту. – Замечая понимание у его глазах, она продолжает. – Тогда давай сюда кулак. – Харт хватает его ладонь, сжимая пальцы, и подносит к его же щеке. – Можешь бить, сколько хочешь, даже не подумаю останавливать.
С десяток секунд он так и стоит, прижав кулак к собственной щеке и, как идиот, смотрит, чуть склонив голову вниз, не нее. А затем улыбается. Майю это начинает бесить пуще прежнего. Но, не успевает она сказать еще хоть слово, как Лукас подается вперед касаясь ладонями ее щек, слегка поглаживая кожу большими пальцами. У Майи вырывается сдавленный выдох. В груди начинает давить, а где-то в животе поднимается клубок чего-то порхающего и назойливо-щекочущего. Они стоят и смотрят друг другу в глаза, ощущая покалывание в кончиках пальцев, пока Лукас наконец не наклоняется еще ближе и касается губами ее губ. Легкое прикосновение, невесомое, но такое важное. Майя чувствует жар в тех местах, где сквозь раны проросли цветы и понимает, что они затягиваются. Вот так в одночасье от простого касания, ей становится легче дышать. Она боится закрыть глаза и потому просто смотрит на стоящего перед ней Лукаса. Его правая рука зарывается в ее светлые волосы, а левая все еще находится на щеке. И это лучший момент в жизни обоих. Губы трогают улыбки и Майя шепчет:
- Черт бы тебя побрал, Хаклберри.
Фаркл наблюдает издалека и понимает, что трус здесь только он. Он это исправит, обязательно, только через несколько минут.
