As Hot as You Can Go

      Кто-то негромко постучал в дверь. Вообще-то, в такое время нормальные люди уже спят. Хотя сам-то он только что с работы. Да и честно сказать, в гости никого особо и не ждал.       Чертыхнувшись, мужчина неохотно потянулся за тростью — последствие недавнего ранения в ногу. Чудом жив остался.       Выглядел он весьма привлекательно: высокий, широкоплечий и в меру мускулистый. Светлые волосы с лёгким медным оттенком обычно идеально уложены, да и одет всегда с иголочки — костюм, наглаженная рубашка, галстук. Впрочем, вне работы всё было иначе: взлохмаченная шевелюра, джинсы, футболка. А сейчас как раз нерабочее время.       Едва заметные веснушки на лице придавали ему сходство с озорным мальчуганом из соседнего двора. Но на этом оно и заканчивалось, потому что улыбка — редкий гость на его чуть грубоватом лице. Если и случалась, то создавалось впечатление, будто перед тобой — хитрющий рыжий кот.       Полные, правильно очерченные губы сразу обращали на себя внимание, а цепкий взгляд табачно-зелёных глаз подмечал каждую деталь.       Да и возраст давно не мальчишеский — перевалило за тридцать.       Поднявшись, мужчина не спеша зашагал к дверям, минуя по-холостяцки обставленную гостиную: стенам не помешало бы освежить цвет, да и дивану давно пора найти замену. На журнальном столике аккуратно сложены выпуски «The Washington Post», а только что начатая бутылка «Heineken» одиноко скучала на потрескавшейся деревянной поверхности.       Остановившись у двери, он по привычке перенёс вес на раненую ногу, и на мгновение его лицо исказила гримаса боли.       Ну и хрен с ней, не привыкать. Всегда доставалось по полной: то избивали, то похищали, то пытали, поэтому после такого начинаешь относиться с некой долей иронии ко всему происходящему.       С выписки из больницы прошло две недели, но это только начало. Впереди — месяц реабилитации.       Отсиживаться дома — это не о нём, поэтому на работу вернулся сразу же, как только получил допуск от врача.       Ужасно хотелось закинуться обезболивающим, но в самом деле, не смешивать же таблетки и пиво.       Негромко выругавшись, он поднял соскользнувшее с вешалки тёмное пальто, непроизвольно бросая взгляд в сторону тумбочки, где лежали значок, кобура и пропуск, на котором указывалось следующее: «Специальный агент ФБР Дональд Ресслер».       — Кто там? — спросил Ресслер, вслушиваясь.       — Это я, Джесси.       Дон узнал голос спецагента Джесси Брукс и щёлкнул замком, открывая.       — Привет, — затараторила она, — извини, что не предупредила.       Агента Брукс перевели к ним из Нью-Йорка, и поначалу Донни относился к ней как к младшей сестре, которую нужно учить уму–разуму.       Работа в офисе угнетала её до невозможности: дэдлайны по отчётам горели только так, перед каждым допросом подозреваемого сдавали нервы, а на межведомственных брифингах и вовсе засыпала от скуки.       Дон безуспешно искал объяснение такому парадоксу, ведь «в поле» на неё всегда можно было положиться, поэтому всё же помогал. Неожиданно для него их отношения переросли в крепкую дружбу, и нередко они прикрывали друг друга перед начальством, а после особенно тяжелого дня торчали в баре до самого утра.       В самый первый раз Дональду показалось странным, что напарница не спешит домой (поначалу он полагал, что у неё кто-то есть), но оказалось, ей тоже не хотелось возвращаться в пустую квартиру. Вопрос скоротать ночь вместе отпал сразу же — начальство тут же настучит по макушке за несоблюдение протокола, да и зачем лишняя неловкость.       Буквально три недели назад им с Джесси пришлось пережить худший кошмар любого оперативника: столкновение с огневой мощью и численным преимуществом на закрытой территории.       Каким-то образом террористы узнали их местоположение и взяли базу штурмом, а агенты и гражданский персонал оказались в заложниках.       Джесси в тот день опоздала на работу, пробравшись внутрь весьма запутанными путями (за опоздания не сильно, но ощутимо наказывали), которые террористы, к её удаче, попросту не учли.       У неё получилось не только обезвредить джэммеры, заглушающие связь с внешним миром, но и незаметно выскользнуть, приведя с собой помощь.       А вот Дональду не повезло: словил пулю в ногу, пытаясь не дать противнику добраться до склада со взрывчаткой.       Сейчас Джесси, — невысокая, крепкого телосложения девушка — нервно теребила молнию на мокрой от дождя кожаной куртке.       Из-под красной кепки выбилась пара непослушных вьющихся тёмно-русых прядей, а на круглом, отчасти детском лице читалось смущение. У её ног стояла пара забитых доверху пакетов из супермаркета.       Заметив, куда направлен его взгляд, Джесси снова затараторила:       — Я подумала... Ты один и всё такое... Чёрт, я не это имела в виду, — её обычно громкий, задорный голос звучал тише и несмело, а щёки чуть порозовели.       Что это она? Давно ведь общаются, и вроде не замечалось за ней такого...       Наверное, её смущение объясняется тем, что они никогда вот так не встречались вне работы. Дон не любил ходить в гости, а Джесси и не предлагала.       Если так подумать, то он никогда не слышал от неё ни слова о том, что к ней придёт подруга или же кто-то ещё... А вообще, оба сошлись на мнении, что личная жизнь это личное, хотя и любили подтрунивать друг над другом по этому поводу.       К тому же, Дональд не считал себя магнитом для девушек. Хотя, признаться, частенько получалось выцепить какую-нибудь барышню, чтобы приятно провести время, а наутро разбежаться по своим делам, без звонков и смс.       Вот только это скорее объясняется тем, что в мире очень много тех, кто по каким-то причинам не хочет обременять себя серьёзными отношениями, нежели его обаянием.       — Ага, я так и понял, — иронизировал Донни. — Заходи уже.       Пакеты выглядели тяжёлыми. Увы, в его нынешнем состоянии...       — Чёрт, вряд ли дотащу до кухни.       — Да не парься, — уже более расслабленно бросила Джесси, забирая оба пакета, проходя внутрь.       Закрывая за напарницей дверь, Донни внезапно ощутил, как в глубине души стало чуточку теплее от того, что кому-то не наплевать. Чего не сказать о так называемых «друзьях», которых он знал ещё с выпуска в Куантико.       Когда Джесси, вешая куртку с кепкой на крючок и торопливо скидывая кроссовки, осталась в распахнутой клетчатой рубашке с футболкой и джинсах, Дональд наконец понял, что не так.       Если бы ехала прямиком с работы, то было бы иначе.       — Ты разве не в девять закончила?       — Не-а, ушла пораньше, чтобы успеть по магазинам. Видел бы ты лицо Купера, когда я отпрашивалась. Хорошо, что отгулов куча... Да, если что, у меня — «семейные обстоятельства». Какой-то племянник чего-то там, ну и всё такое... Что смешного? — бросила она, недоумевая, почему напарник хитро прищурился, улыбаясь во весь рот.       — «Семейные обстоятельства», значит? — поинтересовался Донни, когда они прошли на небольшую кухню. — Тебе что больше нравится, «солнышко» или «зайка»?       — Помалкивай, а то скормлю тебе эту морковку. И не через рот, — шутливо пригрозила Джесси, ставя пакеты на стол.       Ополоснув руки и вытерев полотенцем, она принялась выкладывать покупки то на стол, то в холодильник, негромко разговаривая сама с собой.       Внезапно ему в голову пришла, мягко говоря, странная мысль, учитывая их с Джесси отношения.       А что, если бы так было каждое утро?       Разве после особенно изматывающих и трудных расследований ему не хотелось бросить к чертям эту работу, снять все свои сбережения, купить небольшой дом у озера, и начать, наконец, жить?       Мысль поспешно убралась под замок.       — Спасибо, конечно, но как я всё это съем? — притворно вздохнул Дональд, усаживаясь поудобнее на стуле.       — Кто знает, может «солнышко» до утра останется, — ровным, ничего не выражающим тоном, бросила Джесси.       Их взгляды встретились.       Прочитать что-либо в её тёмно-карих глазах, сейчас так похожих на янтарные чернила, не представлялось возможным.       Послать бы все эти протоколы на три буквы и хоть раз сделать то, что хочется...       С одной стороны, портить дружбу мимолётным порывом не хотелось. С другой — пусть и в шутку, но предложила, а значит...       А может, это просто шутка?       — Тебе как, с кровью или зажаривать? — будто ничего и не было, спросила Джесси, выложив на стол огромнейший кусок мяса для стейка.       — Что-то среднее, наверно... Слушай, тебе чем-нибудь помочь?       — На, — поставив перед ним посуду, она кинула ему полотенце, а сама повернулась к шкафчикам и сразу же открыла тот, где хранились ножи.       Наточив нож, Джесси принялась нарезать стейки. Потом, полив те подсолнечным маслом, посыпала их перцем с обеих сторон и добавила немного специй.       Дон не припомнил, чтобы у него было что-то, кроме перца и соли. По пальцам можно сосчитать дни, когда он что-то готовил.       В ответ на его вопросительный взгляд напарница указала на несколько баночек:       — Это мои. Не знала, есть ли у тебя что.       — А ты точно тут не живёшь? — полушутя спросил Донни, вытирая тарелки, наблюдая, как она панирует с мукой и солью уже помытую картошку, выкладывая на противень.       — Так... «160°» мало, а вот «180°» — в самый раз... А? — отправив картошку в духовку, переспросила Джесси, ставя сковородку на огонь.       — Говорю, ведёшь себя так, будто всю жизнь тут живёшь.       — В смысле? — слизнув с пальца соус барбекю, она удивлённо посмотрела на него.       — Да так, вспомнил кое-что... — ответил Донни, игнорируя возникшую пошлую мысль, которая тут же исчезла.       — А, это... Кто знает, Дональд, кто знает... — она едва сдержала смех, видя, как напарник сменился в лице. — Шучу, уснули мы тогда, и всё, — стейки отправились на сковородку, а сама Джесси наклонилась к духовке, проверяя, готова ли картошка.       Донни, расставляя столовые приборы (хорошо, что стол небольшой, можно и сидя всё расставить), молча буравил её спину взглядом, отмечая, что сейчас напарница была не похожа на саму себя: резкую, прямолинейную и упрямую донельзя, не признающую ничей авторитет.       Такая... Уютная. Странное сравнение, но это наиболее близкое по смыслу к тому, что он сейчас чувствовал.       ...Да и разве друзья не заботятся друг о друге?       — Перестань на меня пялиться, — произнесла Джесси, по-прежнему колдуя у плиты, переворачивая стейки то на одну, то на другую сторону.       Вскоре аромат жареного мяса наполнил кухню, аппетитно смешиваясь с запахом запекаемой картошки, которая, судя по всему, уже почти готова.       — Не пялюсь, а наблюдаю. А то мало ли.       — Даже так? — поинтересовась Джесси, выкладывая готовые стейки на доску, укрывая фольгой сверху, а после — выключила картошку.       Обернувшись, поправляя непослушные кудри, она подхватила соскользнувшее с плеча полотенце.       В ней что-то изменилось, но что именно?       Джесси обошла стол, приблизившись к Дону так, что её колени соприкоснулись с его. От духоты футболка прилипла к её телу, а обтягивающие джинсы подчеркивали округлость бёдер.       В этот момент он пожалел, что она, в первую очередь, его друг, а уже потом — девушка.       Склонившись над ним, напарница, самым томным из своих голосов, зашептала ему на ухо следующее:       — Знаешь, в ту ночь я не отказала себе в удовольствии... — она выдержала паузу. — ...стащить пива из холодильника.       Тьфу ты! Развела как двенадцатилетку! Да ей в ЦРУ прямая дорога с такими способностями.       — А я лифчик твой нашёл, кстати. Утром.       Едва сдерживая победную улыбку, Дон наблюдал за её растерянным лицом: она хмурила брови, отчаянно пытаясь вспомнить, походя сейчас на типичную отличницу, которую застали врасплох простейшим вопросом.       Джесси так и застыла на месте.       Блять!       Они оба были тогда в хлам, но она соображала чуточку лучше, поэтому вызвала им такси.       Из всех обрывчатых воспоминаний запомнилось одно: как вместе заходят в его квартиру. Вроде, даже шутили... Или нет? А потом — пусто. Помнит только, как очнулась у себя дома.       С другой стороны... Ну, с кем не бывает. Главное, на работе об этом не трындеть. И если честно, трах по пьяни с таким как он — это ещё не самый худший вариант.       Она так была занята размышлениями, что не сразу заметила, как его губы растянулись в ужасно самодовольной улыбке, которой позавидовал бы Чеширский кот.       Тут до неё дошло.       — Ах ты зараза рыжая! — Джесси замахнулась на него полотенцем.       Дональд среагировал инстинктивно: в одно мгновение притянул напарницу к себе, блокируя удар. Её запястье было чуть влажным от воды. У неё — сильные, крепкие руки, хотя с виду и не скажешь.       Он едва не рассмеялся собственной мысли, что ещё никогда запах стейка со специями не действовал на него так возбуждающе.       А может, дело было вовсе и не в этом.       С этой работой уже и не вспомнить, как это, когда кто-то о тебе заботится. ФБР было для него всем — и женой, и любовницей. К тому же, время от времени вспоминалась та самая ночь, о которой никто из них не помнил практически ничего.       Если его рациональной части удобней считать, что между ними ничего тогда не было, то иррациональная желала обратного.       С Джесси всегда легко: она из тех, кто найдёт не только о чём поговорить, но и умеет слушать. Это очень редкое качество. Но в то же время, если дать ей свободу выражения — только поспевай.       На мгновение ему стало стыдно, что ей приходилось столько раз выслушивать в деталях, как классно он провёл очередную ночку.       Дональд не заметил, как его левая рука зажила собственной жизнью, потому что в следующее мгновение опустилась чуть ниже талии.       В шоке от собственной дерзости, он тут же отпустил напарницу, но та не спешила отходить.       Не успел Донни и слова сказать, как полотенце несильно шлёпнуло его по голове.       — Садись за стол уже, — спокойный, чуть усталый голос давал надежду, что она не сердится.       Развернувшись к нему спиной, Джесси подошла к холодильнику, доставая пиво.       Наверняка чёрт-те что подумала...       Всё осложняется ещё и тем, что Ресслер стоит во главе опергруппы.       Они часто прикалывались над тем, что Джесси особо никогда не обращала внимания на субординацию, вляпываясь в самые разные ситуации, за что частенько попадала «на ковёр». Да и по рангу она считалась ниже Ресслера. Только через полгода можно сдать квалификационный экзамен.       А Ресслер, наоборот, всячески старался либо предотвратить конфликт, либо свести на нет. Даже их характеры, и те сплошной контраст: вспыльчивая, но отходчивая Джесси, и спокойный, хладнокровный Дональд.       — Джесси, послушай... — начал было он, наблюдая, как напарница, разрезав картофель, добавила туда немного сливочного масла, выкладывая ему на тарелку.       Кажется, игнорирует.       Ну ещё бы.       — Джесси...       Ловко открыв пиво, она налила сначала ему, потом — себе, по-прежнему не говоря ни слова.       — Спишем на таблетки, — её лицо оставалось таким же непроницаемым, как у игрока в покер.       Хотелось ещё что-то сказать, но что?       На языке крутилась масса возможных объяснений и оправданий, но все они казались нелепыми и попросту идиотскими.       — Ешь давай, пока я не передумала.       Почему-то только сейчас до него дошло, насколько обаятельная у неё улыбка.