***
Весь следующий понедельник прошёл так гладко, насколько это было возможно. Занятия были такими же скучными, как и обычно, школьный обед был таким же невкусным, как и обычно, и весь остаток дня был так же обыденно скучен. Несколько раз Ларри кашлял бутонами и лепестками, которые можно было спрятать так же легко, как и ежедневный кашель, ну, лепестки и вправду было достаточно легко спрятать. Он засовывал их каждый раз в карман пиджака и держал там до того момента, когда мог выбросить их или смыть в ванной. Довольно легко, не правда ли? Было труднее, когда боли в груди, что сопровождали прорастающие цветы, становились хуже – что делало нахождение в школе ещё более сложной задачей. Теперь, кроме криков детей, неприятных запахов и слепящего света, была ещё эта боль, становившаяся всё невыносимее. Замечательно! Вместе с нежеланной болью в груди появилась новая напасть – головная боль! Это все поводы для сарказма или ещё нет? Хотя эти вещи делали окончания дня лучше. Уход от некомфортной школьной среды к среде более безопасной, более контролируемой, был замечательным завершением. Хотя, кажется, что мир ещё приготовил кое-что для него: то, чего он ждёт в течение всего дня. После школы Ларри и Сал всегда шли домой вместе. Иногда эти прогулки были тихими. Настолько тихими, что за время прогулки никто так ничего и не произносил, но они оба спокойно принимали это. Иногда у одного из них был плохой день или кто-то просто не был настроен на разговоры, и тогда они оба понимали и уважали это. Иногда это были долгие разговоры на серьёзные темы, что резко обрывались, стоило только дойти до апартаментов. Сегодня же это была обычная болтовня не о чём, но именно тогда и пришло осознание. Ларри был влюблён в Сала. Сал был причиной ханахаки. Сал был причиной цветов. Сал буквально убивал его просто потому, что был таким очаровательным. Что за прекрасные выводы. Когда разговор прекратился, и оставшаяся часть прогулки протекала в тишине, Ларри понял, что всё это время пялится на Сала просто потому, что не в силах оторвать от него глаз. Кусая губу и впившись ногтями в ладони, Ларри заставил себя отвернуться. Сдерживая кашель, который мог быть вызван только цветами, он сделал глубокий вздох. Считает до четырёх, задерживает дыхание, а затем выдыхает. Его сердце чуть-чуть успокаивается, и он знает, что лёгкий румянец появился на его веснушчатом лице. Он замечает, что воздух начинает нагреваться, хоть и на немного. Тем не менее даже такое малейшее изменение в температуре воздуха было ценно… - Ларри, эй, Земля вызывает Ларри, - голос Сала, пытающийся привлечь внимание Ларри, вывел того из рассуждений о воздухе. Ларри посмотрел вниз на Сала и понял, что тот улыбается сейчас из–за того, что привлёк внимание друга. - Я спрашивал тебя о том, не хочешь ли ты завтра кое-что провернуть вместе со мной, Тоддом и Эш. Но не думаю, что ты услышал. - А что именно вы собираетесь сделать? – спросил Ларри, при этом думая, что скажет «да» в любом случае. - Мы собираемся устроить разгром в местном «Ihop»**, - ответил Сал, и было видно, что под его протезом он выглядит очень гордым. - О да, я в деле, - сказал Ларри, улыбаясь. – Да здравствует разгром кафе!******
Во вторник после школы группа, состоящая из Сала, Ларри, Тодда и Эш, пробралась в местный «Ihop». Прошло всё просто прекрасно, не считая того, что их группа заметила частые отлучки Ларри в туалет, чересчур частые. Где-то в обед бутоны и лепестки стали выходить из тела чаще, при этом компанию им теперь составляли маленькие ростки стебля – примерно 1/12 целого. Однако крови до сих пор нет – и это несомненно хороший знак. Хотя при этом, с другой стороны, были его друзья, заподозрившие что-то неладное, - а это уже плохой знак. - Чувак, ты в порядке? – начать осмелился Сал, и в этот момент в его голосе чётко отслеживалось волнение. Ларри, пожав плечами, просто ответил: - Я думаю, я мог подхватить какую-нибудь болезнь. И это было ложью, потому что он уже болен. Смертельно болен настолько, что ему становится всё хуже и хуже. - Вокруг во всю распространяется грипп, поэтому я не удивлюсь, если в итоге ты поймаешь его, - прокомментировал ситуацию Тодд. - Это правда, - добавил Ларри, вновь пожимая плечами. Он потёр большой палец и указательный друг о друга, пытаясь таким образом хоть немного себя успокоить. Он нервничал, потому что боялся, что вся это история с цветами выплывет наружу, так как даже сейчас новая порция бутонов и лепестков пыталась вырваться из его лёгких. Он говорил себе, что ему надо сдержать эти цветы, даже если это помешает ему сфокусироваться на разговоре друзей, ведь он ощущал ещё большее количество бутонов, лепестков и ростков, что хотят выйти. Вдруг бутоны и лепестки вернулись на своё место в организме Ларри, когда тот почувствовал руку на своём плече. Сал. - Ты уверен, что ты в порядке? Ларри закивал. Несмотря на этот инцидент, весь остаток дня прошёл без происшествий, а Ларри в итоге выучил кое-что о ханахаки. Прикосновения того, кого ты полюбил, заставляют цветки отступать на некоторое время.***
В среду на стебельках роз уже появились шипы. Почти целые бутоны чёрного и голубого цвета. Кашель, состоящий из таких цветов, причинял боль, а то количество цветов, что становились всё больше и больше, росло так быстро, что смывать в туалете их приходилось около часа. Ларри пришлось найти другой способ, чтобы избавиться от них, потому что этот уже не подходил из-за большого шанса спалиться. Он не мог также больше прятать цветы в карман, потому что это было слишком заметно. Становилось труднее дышать, и грудь начала болеть сильнее. Такое ощущение, будто тысяча маленьких ножиков впивалось в нее разом. Вот, что он чувствовал. Так что в среду Ларри пропустил школу и спрятался в своём домике на дереве. Друзьям он сказал, что просто заболел, поэтому не смог прийти в школу. На самом же деле сейчас цветочные бутоны и стебли были засунуты в угол домика так, чтобы Ларри не пришлось постоянно натыкаться взглядом на них. Первые капли крови появились ранее в этот же день, идеально дополняя белый и голубой цвета. Эмоции уже не были такими уж чистыми, не так ли? Однако они были испорчены по другой причине. Если бы это было возможно, то тогда цветы стали бы грязью. В конце дня Ларри стал кашлять целыми цветами. Практически букеты, сделанные собственными руками, и, если бы не кровь, то можно их продавать. В итоге весь этот день Ларри провёл, прячась в домике на дереве, даже не думая покидать его. Он решил, что домик на дереве – довольно удобное убежище, почти идеально подходящее ему. Ларри не хотел умирать. Но он так же не хотел, чтобы кто-нибудь обнаружил цветы. Однако это произошло. Потому что был один человек, кто был причиной цветов, и кто первый обнаружил цветы – никак иначе, конечно, и быть не может. Хоть и повезло, что лестница домика на дереве производила скрип каждый раз, когда кто-нибудь ходил по ней, но этого было достаточно для того, чтобы Ларри попытался спрятать цветы, прежде чем… - Ларри? О нет. О нет… нет, нет, нет, нет, нет, нет. - Хэй, хэй, Ларри, дыши. Сосчитать до четырёх, задержать дыхание…выдохнуть. Сделать это один раз, дважды…трижды? - Это здесь ты был весь день? Он кивнул. Последовало молчание. Четыре удара, затем восемь, пока… - Почему в углу лежат цветы? Ларри пожал плечами, пытаясь притвориться, будто он не знает, что они здесь делают. Но цветы-засранцы решили ему помешать, потому тут же он закашлялся, и из его рта вылетели три чёрных бутона с маленькими стебельками. Блять. - О…о нет.***
В четверг он уже знал, что ему осталось мало времени. Цветы появлялись всё чаще и чаще; все друзья уже знали о цветах, и Ларри был уверен, что мама тоже скоро обнаружит их. К тому же жил он теперь в основном в домике на дереве. Более того, он обнаружил, что больше не может есть, потому что еда просто выходила вместе с цветами наружу. Он мог пить воду – и больше ничего. Даже вода выходила вместе с цветами, однако не полностью. Теперь из него выходили целые цветы, а мест, куда можно было их спрятать, становилось меньше. Сал по мере возможностей проверял Ларри, но, казалось, это только ухудшает ситуацию. Сал не знал всего этого, поэтому не было причин злиться или обижаться на него…к тому же, казалось, что Ларри уже просто не мог расстраиваться ещё больше. Он вонзал свои пальцы в бёдра, что делал только, когда расстроен. Он делал глубокий вдох, считал до четырёх, задерживал дыхание и выдыхал. В последние дни он прекратил нормально разговаривать, поэтому его друзьям приходилось использовать «да-нет» вопросы, чтобы он мотал головой или кивал. Примерно в конце дня, который, вроде бы, должен быть школьным, снова пришёл Сал. Он сильно волновался – об этом говорил один его вид. И это только усугубляло ситуацию. Дыхание младенца, чёрные розы, голубые розы – конец. - Становится только хуже? Ларри кивнул. - Болеутоляющее помогает? В этот раз Ларри покачал головой. Он пробовал раньше пить болеутоляющее, но это не возымело эффекта. -…ты знаешь, кто причина всего этого? Ларри кивнул, решая не врать больше. - Ты можешь сказать, кто это? Он снова кивнул и указал на Сала. Воцарилась тишина, пока, наконец, до друга не дошло. -…я? Ларри закивал. Он успел сказать несколько слов, прежде чем снова закашляться: - Пожалуйста, не расстраивайся. - Это просто…слишком сложно, чтобы принять это. Я думаю, я просто…не ожидал…- кажется слова путаются в голове Сала, поэтому он произносит только: - Так что. Ларри наклоняет голову, молча спрашивая, что он имеет в виду. Но прежде чем Сал успевает ответить, Ларри кажется, что что-то разрывает его грудь. Он кашляет и кашляет, и кашляет. Целые цветы выходят из него, пока не появляется один, самый длинный, самый большой и стремящийся больше других выйти наружу. И это всё, что Ларри помнит.***
Утром пятницы по всей школе расходится слух об этом инциденте, но только один человек знает правду. Сал рассказал Тодду и Эш о том, что произошло, умолчав в некоторых моментах. Так или иначе, теперь была только одна вещь, о которой каждый из них знал: их группа из четырёх стала группой из трёх. В течение всего дня по всюду жужжала единственная весть. Все везде говорили о случившемся. Самая ужасная часть из всего этого? О да, она была. Потому что в Субботу утром, в 2, группа друзей была поражена последними новостями. Никто из них не мог больше смотреть на цветы, потому что сразу же вспоминали всё. Конечно же не без того, чтобы не забыть, что именно убило их друга. Они смотрели на улицу и видели только одинокий цветок, и они помнили, как Ларри был покрыт с ног до головы веснушками. Они будут помнить, что в его левом глазу было зелёное пятнышко на фоне коричневого цвета. Они будут помнить, как он смеялся. Но больше всего они будут помнить, что болезнь «Ханахаки» - самая ужасная вещь на свете. Они навсегда поймут, какого это терять кого-то из-за простых цветов. Никто из них не оставил на могиле Ларри цветов, нет, вместо этого они положили рисунки, фотографии и другие вещи, что напоминали о нём. Казалось, как бы они ни старались, они не смогут забыть. Хотя, возможно, они и не хотят этого. Воспоминания – это самая тяжёлая часть после всего произошедшего.