***
Праздник почти окончен, захмелевшие гости поют, обнявшись, круговую песню, тех кто перепил, слуги вынесли во двор, протрезветь на свежем предрассветном воздухе. Влюблённые сливаются в экстазе на лавках, застеленных узорчатыми толстыми коврами. Сиф сидит на коленях у своего мужа и целуется с ним неистово и страстно. Громовник прекрасен в обнажённом виде, его тело - идеал совершенства мужчины и воина. Он силён, сильнее многих других асов, ведь мать его - великанша Ёрд, сама мать-Земля. Мужские пальцы скользят по женской спине, между лопаток, поддевают золотые волосы богини плодородия и подносят к губам для поцелуя. Эти волосы Локи добыл у подземных гномов после того, как сам же и отрезал настоящие. За свою шутку он дорого заплатил. И Фрейя и Сиф, помнят тот день, когда Локи заманил прекрасную мать Улля в поля под предлогом прогулки, и овладел ею прямо на колосьях спелой пшеницы, после чего обвинил в супружеской неверности, достал Лэватейн, свой длинный и невероятно острый меч, и отрезал под корень длинную косу божественной асиньи. А когда она в слезах убежала, сжёг поле дотла. Это стало причиной пожаров на полях и страшного голода во всём Мидгарде, но Локи даже не подумал о смертных - завернувшись в свой багрово-красный плащ, волочащийся по земле, он направился в Асгард и просто сел под яблоней в саду Идунн, устремив взор в своё Дымящееся Зеркало. В знойном летнем воздухе разливался запах горелой пшеницы, а крики мучимых голодом с Мидгарда достигали золотого града богов. Один помрачнел тогда, "Ты нарушил равновесие" - сказал он. "Их сердца стали равнодушными, они лишены страсти и чужды любви." - возразил Локи. - "Ты разве создал своего сына таким? А прекрасную Сив? А людей?" "Они живут в жестокости сердца и ума, потому что они решили стать такими, мы не вправе им указывать". "Но я и ты - мы создали их. Мы должны уравновесить зло". "Тебе придётся взять последствия на себя". "Не в первый раз" - усмехнулся Локи. Один смолчал, а вскоре явился Тор, воевавший с инеистыми великанами на далёких северных рубежах. Свирепый бог грома при виде остриженной и заплаканной жены на руках у служанок, при виде выжженных полей и голодных детей земли, сначала побледнел, потом покраснел до самых кончиков своих рыжих волос и отправился на поиски Локи. Того долго искать не пришлось - он знал, и он ждал. Свирепый ураган с громом и молнией пронёсся тогда над всей землей - люди в мире смертных, и альвы в Альвхейме, и ваны в Ванахейме, и йотуны в Йотунхейме, все видели яростную схватку богов, всегда появлявшихся вместе. И это было действительно страшно - пугающе до дрожи в сердце. Даже градины, размером с голову быка, даже волны высотой с гору, даже вырванные с корнем тысячелетние ясени, дубы и буки - всё это не было так страшно, как отсутствие единства между теми, кто был всегда един. Тор всё же одолел Локи, и заставил того спуститься в мир тёмных альвов - Свартальвхейм. Тёмный, неуютный, грязный мир, с небом закопчённым от добычи драгоценных камней и руды. И с жителями, такими же мрачными, тёмными и грязными. О, им было неприятно что Локи создал людей, что он творил словом, но они всё же согласились сделать для него сокровища. Волосы для Сиф, копьё Гунгнир для Одина, корабль Скидбладнир - великолепные дары, но Локи никогда не останавливался на достигнутом. С намерением выжать из этого жуткого и жалкого мира его полезную лепту в общую энергию Иггдразиля, он затеял спор с тёмными альвами из другого клана. Всем низшим существам присущ этот порок - им нравится спорить и ругаться, добровольно же они творить ничего не хотят. Лофт подначивал Брокка до того, что тот поставил в заклад собственную уродливую голову против головы коварного аса, и приступил к работе в своей кузнице. Его брат выковал кольцо Драупнир, вепря Гуллинбурсти и молот Мьёлльнир. Итак, со всеми этими дарами они и явились в чертоги Асгарда. Асы сочли дары полезными, но Мьёлльнир единогласно был признан наилучшим. Локи был наказан за свой вклад в движение мира - мерзкие порождения тьмы зашили ему рот, чтобы он не мог творить словом. Конечно, они были вдобавок и крайне тупыми - кто же в здравом уме мог полагать, что асы и сам Один отдадут голову "своего". Трикстер избавился от пут, но больше с гномами не связывался.***
Фрейя с довольной улыбкой уходит из залы, магия любви плотно окутывает сложившиеся пары, остальным ещё не время любить. Её шаги тихие и неслышные, совсем как шаги её кошек, неотступно следующих за ней. Лёгкий подол прозрачного платья развевается над блестящим полом, отражающим свет из многочисленных светильников горящих по обеим сторонам коридора. Массивная дверь хлопает с гулким звуком, и убедившись что она осталась одна в своих покоях, Ванадис идёт не к кровати, а к своему заветному ларцу, окружённому настолько сильным магическим полем, что он светится даже ночью неярким зеленоватым светом. В ларце из породы с вкраплениями редкого минерала, который нестерпим и даже губителен для прочих рас Иггдразиля, хранятся "особые" вещи. Там лежит накидка, сотканная из тончайших и прочных нитей крапивного волокна, соколиных пёрышек и маленьких блестящих жёлто-чёрных бусин, жезл из каменного дерева, увенчанный кошачьей мордочкой с янтарными глазами, золотое ожерелье Брисингамен, волшебная игла, что шьёт без нити, и длинный локон огненно-рыжих волос. Фрейя любовно касается своих артефактов, каждый из них невероятно значим. Накидка позволяет перевоплощаться в сокола, и поэтому Ванадис часто называют Соколицей. Жезл позволяет управлять всеми представителями кошачьей породы, но он также служит ключом к двери между миром живых и миром мёртвых, Фрейя использует его, чтобы отвести свою половину павших в бою воинов в свой чертог. Золотое ожерелье позволяет удерживать власть над четырьмя стихиями. Волшебная игла и шьёт и колет - с её помощью можно как рубашку пошить, так и погрузить в магический любовный сон. А вот волосы... Ванадис любовно поглаживает их своими изящными пальцами и почти что плачет от чувств, переполняющих её. Они принадлежали тому, кто уже мёртв, и тому кто любил её страстно, будучи жив. Но сейчас не время предаваться сожалениям и воспоминаниям. Ларец закрывается с тяжёлым стуком. Ванадис раздевается догола, отбрасывая в сторону ненужную одежду. Перед ней стоит медное зеркало, отражающее богиню в полный рост. Невысокая, с пышной грудью и бёдрами, с тонкой талией, она стоит и улыбается приятной нежной улыбкой. Лёгкое движение, и накидка обволакивает плечи, закрывая щиколотки. Лёгкий шёпот заклинания, и в зеркале отображается метаморфоза, превращение женщины в соколицу. Лёгкий скрип оконной рамы - и в светлеющее на востоке небо вылетает неприметная коричневато-серая птица.***
Любовь всегда идёт от сердца, это чувства, которые питает наш внутренний огонь. Фрейя летела в поиске самого огня по всему огромному Асгарду, но нигде не было и следа Локи, его магия трикстера, шутника, казалось испарилась полностью из золотого мира асов. Не жалуют златовласые боги-воители того, что не может принять определённой формы и может существовать одновременно и в мужском и в женском обличье. Только Гримнир, Один-Всеотец, знал насколько важен был Локи, раз стал его побратимом, и принял в Асгард. Но Один в Вальгалле, он забрал с собой свою мудрость и знания, и никто не смог стать на его место, быть воином, шаманом и странником одновременно. Фрейя летела и летела, не зная усталости, горы, моря и реки Асгарда, его чудесные зелёные долины и фьорды, луга и поля проносились под ней с удивительной быстротой, захватывающей дух. Но нигде не было даже намёка на тот самый Огонь, который когда-то дал людям тепло и румянец на лицах. Вдали, на самом рубеже Асгарда, возвышалась горная гряда, а камнями в ней были кости и черепа огров, великанов-йотунов, побеждённых когда-то асами во главе с Одином. Фрейя направилась туда, влекомая неясной надеждой. Над самым высоким горным траверсом, Фрейя остановилась и присев на заснеженном и обледенелом камне, обратилась в женщину. Её полёт не принёс ей того, что она искала, но довольная улыбка всё же осветила лицо Ванадис - если Локи нет здесь, его следы можно найти в других мирах, и круг поисков сокращается на одну девятую. Рядом с ней шумел ветер и лилась ледяная вода, вперемешку с небольшими камнями, а далеко внизу горели золотом крыши Асгарда. Здесь - самая высокая точка Асгарда и всего Иггдразиля, и здесь же - вход в Хель, царство мёртвых, которых не забрал к себе ни один бог, имеющий на то священное право. Глубокий вдох, движение рукой, направляющее золотистые искры в сторону горы - и перед Соколицей открывается чернеющий тоннель вниз, в самую глубину мира... Полёт, стремительный и до невозможности медленный, болезненный и неощущаемый, уничтожающий испепеляющим жаром и вводящий в оцепенение тысячей тысяч ледяных иголок... Полёт в царство Смерти... Хела - правительница Хельхейма, дочь Локи, и вовсе не такая страшная, как её представляли себе жители Мидгарда. Лофт и здесь не удержался от шутки - подкинул идею смертным о том, что богиня смерти гротескная и жуткая - полуженщина-полутруп, не живая и не мёртвая, красная и синяя одновременно... Фрейя даже засмеялась неслышимо. Перед ней стояла красивая черноволосая женщина, вся закутанная в длинные, подобные паутине, лёгкие шали. На каждой из них были вытканы узоры из нитей жизни смертных. Её губы изогнулись в понимающей улыбке. - Локи? - Локи. В подтверждение своих слов, Соколица протянула золотую истончённую нить Хеле, и та полетела, извиваясь к прекрасным рукам, унизанным кольцами, в которых отражались все страсти мирские. - Так бывает. Это означает, что он жив. Ищи, Любовь, свой Огонь, но лишь Верность сможет его возродить. Ты можешь найти его там, где не ожидаешь вовсе. И он может обнаружиться не таким, каким ты его знала. Но - лети! Фрейя взмахнула крылами и понеслась вверх, как только золотая нить обвила её шею и исчезла в районе сердца.