В точке пересечения

1983 год, Москва Легкая голова, спутанные мысли, зашкаливающая веселость — Андрей был слишком пьян. Долив остатки злющего самогона в граненый стакан, он бросил пустую бутылку на ковер рядом с диваном. В старом телевизоре кто-то без умолку болтал, но сил, чтобы подняться и отключить его не было. Андрей залпом выпил обжигающую жидкость и потянулся к тумбочке за скудной закуской. Лениво похрустев соленым огурцом, он уставился в черно-белый экран, не разбирая быстро сменяющихся кадров и тем более не вникая в смысл. Сознание постепенно уплывало. Андрей знал, что теряет над собой контроль. Никогда прежде он не пил в одиночестве, да и вообще был устойчив к алкоголю, считая подобную зависимость признаком бесхребетности. А теперь ему хотелось довести себя до состояния полной отключки, лишь бы избавиться от терзающих воспоминаний и пожирающего изнутри чувства вины. С каждым днем Андрею становилось все сложнее справляться со своими мыслями. Лица солдат, от которых он отвернулся, смазанными пятнами всплывали во снах. Скольких он не спас? А скольких спас? Скольким еще мог помочь? На эти вопросы конкретных ответов не было: цифры слишком велики и от угрызений совести не спасают. Отказываться от того, что составляет смысл жизни, что можно назвать громким словом «призвание», трудно. Особенно неподъемным осознанное, но вынужденное решение становится, когда нет чего-то другого, равноценного. Андрею больше не за что было цепляться. Доктора, способного залечить его собственную рану, попросту не существовало. В голове непроизвольно возникало мудрое изречение лучшего друга: «Бабу тебе надо постоянную и ребенка, а лучше — двух. Тогда другой смысл жизни появится. Новая должность, тем более работа со жмуриками, тебя не спасет. Сопьешься». «Да где же взять ее?» — с горькой усмешкой пьяного страдальца подумал Андрей и все-таки провалился в крепкий сон. Когда-то он знал, кого хотел видеть рядом с собой, но потонув в постоянном внимании представительниц прекрасного пола, безнадежно забыл. Среди множества красивых женских лиц Андрей не находил нужного. Он даже не задумывался над тем, что однажды та самая женщина окажется проворнее и внимательнее его самого… В начале весны тишину пустой квартиры нарушил телефонный звонок. Только вернувшись с работы из Главного управления уголовного розыска, Андрей не спеша пересек коридор и поднял трубку. — Да! — Андрей Александрович, здравствуйте! Меня зовут Соломатина Таисия, я не так давно была одной из ваших пациенток, — раздался в трубке приятный женский голос. Услышав его однажды, узнаешь везде. Да и имя за пару месяцев еще не до конца стерлось из памяти, как и причина, по которой его обладательница оказалась в травматологии, хотя лицо девушки не запомнилось. — Здравствуйте! Чем могу помочь? — с губ сорвалась дежурная фраза, прозвучавшая вежливо, но отстраненно и незаинтересованно. — Прошу прощения за настойчивость, но не могли бы вы встретиться со мной где-нибудь на нейтральной территории? — в голосе девушки послышались нотки волнения, которые она, по-видимому, пыталась скрыть всеми своими силами. — Хочу поблагодарить вас за помощь. Я не задержу вас надолго. Некоторое время Андрей молчал, думая о своем. В последние несколько месяцев работы в больнице он проявлял по отношению к пациентам много чуткости и сострадания. В действительности Андрей всегда был таким, но крепко держал свои эмоции в кулаке. Когда же понял, что все летит куда-то в бездну, отпустил ситуацию. Он пожалел Таю, потому что чувствовал ее страх и действительно мог помочь. — Хорошо, — наконец ответил он вслух. — В Парке Горького у центрального входа через два часа, удобно? — Да, конечно, — быстро согласилась Тая. Она в отличие от Андрея тратить время на раздумья не собиралась. — Только ногу берегите. Сейчас гололед похуже, чем был в декабре, — добавил он привычным профессиональным тоном, будто давал рекомендацию по лечению очередному пациенту. Отвыкнуть от этого за пару месяцев было совершенно невозможно. — Хорошо! — облегченно отчеканила Тая. — Спасибо! — До встречи! — повесив трубку, он ухмыльнулся: «Надо же, какая настойчивая дама! Уволился — так она номер телефона достала. Ладно, посмотрим!» Тая осторожно топала по расчищенному тротуару. В высоких кожаных сапогах на сплошной подошве она казалась совсем маленькой: едва макушкой до плеча достанет. Клетчатое драповое пальто с широким поясом на талии, тонкий шарф, прямая юбка ниже колен — все как у типичной советской девушки. В толпе Андрей вряд ли обратил бы на нее внимание, но, ожидая встречи в условленном месте, узнал ее еще издалека. Тая время от времени бросала на него взгляд, потом снова отводила глаза и опускала вниз, наученная горьким опытом: смотреть надо под ноги, а не на мужиков. Она подошла и остановилась прямо напротив Андрея. Только сейчас он бессовестно и внимательно рассмотрел каждую черточку ее лица, находя его поразительно притягательным. Здесь она не была пострадавшей, а он не являлся бесполым существом в белом халате. — Добрый вечер! — первой поздоровалась Тая. Ее губы изогнулись в приятной приветливой улыбке. — Добрый вечер! — отозвался Андрей. На мгновение повисло неловкое молчание. Снова возникла та странная скованность, которую оба ощутили еще в больнице. Это не походило на смущение, но сердце билось быстрее обычного. — Пойдемте, поговорим, — очухавшийся Андрей жестом пригласил ее прогуляться вместе с ним по парку. — Да, — Тая кивнула и подошла ближе. Вместе они прошли через массивные колоннады в парк и медленно двинулись прямо по широкой дороге. Тая понимала, что должна говорить первой и по существу. Ведь она пришла на эту встречу после долгой и серьезной подготовки. Ее цель совсем не носила романтический характер. — Андрей Александрович, — взглянув на собеседника, произнесла Тая, наконец собравшись с мыслями. — Спасибо вам! У меня, к сожалению, совсем не было возможности сказать вам об этом сразу. — Тая, — вежливо, даже как-то мягко сказал он. — Я делал свою работу. Мне не нужно особых благодарностей. — Я понимаю, — ожидая типичного ответа, Тая продолжила свою мысль, глядя вперед: — Люди бывают разные, врачи бывают разные. И я сейчас благодарю вас совсем не за то, что вы мне вывих вправили, выполняя свою работу. — А за что же тогда? — поинтересовался Андрей, окончательно теряя всю свою серьезность. Беседа с этой девушкой могла оказаться занимательной. — За поддержку, которую по понятным причинам получает не каждый пациент и не от каждого доктора. Вы позволили мне выспаться в послеоперационной палате, дождаться родных из другого города, хотя с такими травмами сразу пинка дают из больницы, — Тая говорила совсем не так, как планировала: путалась, запиналась, но все слова исходили от сердца. — Знаете, — Андрей остановился, чтобы в глаза ей посмотреть. Тая повернулась к нему лицом и увидела теплую улыбку на его губах. — Вы сильно преувеличили мои заслуги. В общую я вас не перевел, потому что мест оставалось много. А в остальном, меня волновали ваши боли. Вас нужно было подержать под наблюдением, чтобы вовремя заметить возможные осложнения. Как нога сейчас? Тая несколько опешила от такой прямолинейности, но не растерялась, быстро сориентировавшись в складывающейся ситуации. — Уже не беспокоит, но массаж переношу с трудом, — честно и спокойно призналась она. Настал ее черед окинуть внимательным взглядом лицо Андрея. Гармоничностью его черт можно было любоваться вечно. Прямой нос, красивые серые глаза, пухлые, наверняка мягкие губы — и никакой слащавости. «Да, мама и папа тут явно постарались», — восхищенно подумала Тая, но противный внутренний голос нашептывал ей правдивые мерзости. Вспомнив, для чего в действительности пришла, она заставила себя разорвать опасный зрительный контакт. Голос прозвучал тише, чем следовало: — Советская медицина обречена, если врачи вроде вас будут увольняться. Андрей заметно нахмурился и отвернулся. Сама о том не подозревая, Тая ударила по самому больному месту. — Увольнение не изменило того, что я медик. Мне всю жизнь крутиться в этой сфере, так или иначе. Всего за две встречи в абсолютно разных условиях Тая успела сложить твердое мнение об этом человеке. С таким никогда не будет просто. Он отталкивал от себя настолько же сильно, насколько и притягивал. — Что ж, думаю, я сказала все, что хотела, — наблюдая за изменившимся в лице Андреем, хмуро произнесла Тая, поймав себя на мысли, что хочет уйти. — Спасибо вам еще раз! Она достала из сумки бутылку коньяка. Андрей уже просверливал ее тем тяжелым взглядом, которым пригвоздил к койке в больнице. — Честно признаться, я не люблю подобных знаков внимания, но иногда это нужно. Возьмите, пожалуйста, это хороший алкоголь, — Тая должна была сжаться в комок и смутиться, но нет: природная напористость спасла. — Мне достаточно ваших слов и того, что вы пришли на нашу встречу на своих двоих, даже не хромая, — в голосе Андрея не прозвучало осуждения. Уже не в первый раз он сталкивался с подобной формой благодарности, от которой все отнекивались, как могли, но тем не менее принимали. — Я возьму его только при одном условии: у нас появится повод выпить эту бутылку вместе. Время коньяк не испортит. Тая даже не улыбнулась. Она молча протянула бутылку и вложила в раскрытую ладонь Андрея. Он сжал горлышко и опустил руку. — Боюсь, это плохо закончится, — заметила она, но прямого отказа не дала. — Или слишком хорошо, — уверенно возразил он, начиная понимать, что именно щелкнуло где-то в глубине его сердца, и не пытаясь искать этому логического объяснения.