***
Тая стояла на перроне в ожидании прибывающей электрички «Воронеж-Москва». Тома провожала ее, пока мама трудилась в поте лица на заводе. Обе девушки молчали, но тишина, повисшая между ними, не угнетала. Несмотря на все свои различия, сестры всегда отлично ладили, чувствуя нерушимую взаимную связь. В момент прощания им было невыносимо тяжело. — Не забывай звонить маме хотя бы через день, — первой нарушила тишину Тома, нервно теребя рюшку летнего платья в горошек. — Жалко, что ты там будешь совсем одна. Не теряйся на экзаменах, а то все, что знаешь, забудешь. — Ты, наверно, волнуешься даже больше меня. Лучше думай о предстоящей защите диплома, уважаемый будущий инженер, — бодро заявила Тая в стремлении как-то разрядить обстановку. Таким беззаботным поведением она пыталась не дать самой себе скиснуть, а не убедить сестру в своей невероятной храбрости. На самом деле у нее поджилки тряслись, как у загнанного хитрой лисой зайца. Тома улыбнулась, оставив несчастную рюшку в покое: — У меня все продумано и расписано, да и диплом уже готов. Тая обреченно покачала головой: — Восхищаюсь твоей организованностью. Далеко пойдешь, товарищ будущий инженер. — Хватит издеваться! — весело выпалила Тома. — Товарищ будущий детский врач. — Ой, надеюсь, — на лице Таи появилось выражение нешуточной тревоги, которое получалось скрывать все хуже с каждой последующей минутой. — Ладно, — Тома обняла младшую сестру за плечи. — Все получится. И у тебя, и у меня. Послышался хорошо знакомый стук колес по рельсам. В поле зрения появилась стремительно приближающаяся электричка. Многочисленные пассажирские вагоны на большой скорости пролетали мимо, будто состав не должен был останавливаться на станции «Тула». Но наконец скорость движения электрички стала постепенно снижаться. — Ну, удачи! — поспешно бросила сестре Тома и подтолкнула ее вперед. — Поспеши, только лишь тебя одну никто ждать не будет. Тая улыбнулась, чтобы не пустить предательскую слезу, и многозначительно промолчала. Тома кивнула, давая понять, что знает все, о чем она не может сказать вслух. Подхватив единственный чемодан, Тая быстрым шагом направилась к ближайшему вагону уже остановившейся электрички. Махнув сестре рукой из заляпанного окна, она села на холодное деревянное сиденье. Еще никогда в своей жизни Тая не чувствовала себя такой маленькой и ничтожной перед открывающимся огромным миром.Глава 1
11 августа 2018 г. в 01:30
1974 год, село Высокое, Тула
Рассказы отца о Крайнем Севере всегда будоражили воображение маленькой Таи. Пока ее старшая сестра Тома даже не скрывала скучающего вида и зевоты, низкорослая темноволосая девчушка, со смешными косичками-колосками, в детском восторге таращила на воодушевленного родителя свои большие синие глаза. Тая мечтала побывать там, взглянуть на бескрайние просторы тундры, где росли лишь мхи да лишайники, склоняющиеся к земле под сильными порывами ледяного ветра, увидеть холодное серое море, каждый раз внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не попасть в самое настоящее болото или в огромную нефтяную лужу. Теперь, когда ей исполнилось восемнадцать, она все еще не рассталась с детскими мечтами, но яркость воображения немного поугасла под влиянием реальности.
С тяжеленным свертком книг Тая вышла из автобуса — белого ЛиАЗа. Водитель с грохотом закрыл за ней дверь, и мощный мотор громко взревел. Автобус ушел на разворот, поднимая за собой облако пыли. Тая стояла на пустой остановке, терпеливо дожидаясь, когда шофер завершит свой вираж и укатит дальше по маршруту. Почувствовав, что снова дышит, Тая перешла дорогу и направилась прямо по улице к своему дому. Каждый день она так возвращалась из городской школы, а теперь все это закончилось. Выпускные экзамены прошли успешно, остался лишь последний праздничный вечер. Дальнейший путь Таи лежал в Москву в медицинский институт имени И. М. Сеченова. Каковы были ее шансы на поступление, она не знала, но готовилась упорно.
— Эй, Таська, библиотеку ограбила? — задорно спросил один из деревенских мальчишек, проезжая мимо на велосипеде.
— Ограбила, — весело ответила Тая, не сбавляя хода. — Лучше дотащить книжки помоги.
— Охотно, — мальчишка слез с велосипеда, уложив его на травке рядом с накатанной проселочной дорогой, и забрал у Таи стопку книг, перевязанных бечевкой.
— А ты будешь клятву Гиппократа давать? — гордо вышагивая рядом, спросил мальчик.
— Буду, если выучусь, — улыбаясь, ответила Тая. Об этом моменте она мечтала не меньше, чем о путешествии на север. Торжественное произнесение клятвы ей даже снилось пару раз.
У калитки она забрала книги обратно, пообещав сорванцу шоколадных конфет.
Дома никого не оказалось: мама еще не вернулась с работы, а Тома собиралась приехать на выходных. Радуясь тишине, Тая разрезала ножом бечевку и почти любовно разложила книги по медицине на столе. Изучение материала затянулось на несколько долгих часов.
«В 1918 году в мире разразилась эпидемия гриппа, так называемой Испанки. Носителями становились солдаты. Вместе с армиями вирус перемещался по странам Европы. Без должного лечения и отсутствия в медицине эффективных препаратов зараженные умирали через сутки. В результате эпидемии погибла ¼ часть населения Земли».
Пораженная страшной цифрой Тая закрыла учебник и стала по памяти повторять симптомы. Открывшаяся дверь отвлекла ее. Повернувшись на звук, Тая увидела Веру Павловну — свою маму.
— Тяжелая была смена, — выдохнула она, оставляя сумки на пороге и присаживаясь за стол напротив дочери. — Зубришь?
— Пытаюсь понимать, — холодно поправила ее Тая, правильно ожидая очередной нотации.
— И зачем, милая? — ласково спросила Вера Павловна. — Никому мы, провинциалы, там в Москве не нужны. Не тешь себя мечтами, чтобы не плакать потом. Вон Тома — умная девочка — получила на нашем заводе целевое место и пошла учиться в Тульский институт, потом сразу на работу. Все у нее продумано.
Сравнений со старшей сестрой избежать было невозможно. Тая с детства привыкла к тому, что Тому ставили ей в пример. Умница, отличница, рукодельница, еще и характер имеет покладистый! Отставать от примерной сестрицы Тая не собиралась, пока не поняла, что быть собой намного веселее. А вот Томе все это было действительно не нужно. Она искренне любила свою младшую задиру и прощала ей любые шалости.
У Томы все в жизни было правильно. Она строила себе планы на каждый день, ставила реалистичные цели и успешно их достигала. У Таи в голове творился настоящий хаос из несбыточных желаний. Она хотела успеть все и сразу. Но в нестандартных ситуациях привыкшая к размеренности Тома терялась, а Тая имела силы принимать необходимые, иногда кардинальные решения, и действовать.
Даже во внешности Томы все было слишком правильно: аккуратные светло-русые волосы с уложенной набок прямой челкой, красивые голубые глаза, обрамленные длинными темными ресницами, тонкий, тихий голос и точеная девичья фигурка. Привлекательная тихоня нравилась если не всем, то многим парням своего возраста. Было в ней что-то женственное, заложенное самой природой.
С Таей в этом плане дело обстояло сложнее. Она обладала приятными, но несовершенными чертами лица. Кому-то она показалась бы красавицей со своей неповторимой изюминкой: выразительные, почти синие глаза с черными ресницами, темные прямые волосы, подстриженные под каре, тонкий нос с едва различимой горбинкой, чувственные губы, ямочки на щеках. Тая была обладательницей на редкость приятного, низкого женского голоса. Когда она спокойно говорила или смеялась, можно было заслушаться, а когда ругалась, окружающих кидало то в жар, то в холод. Привлекательность этой девушки в глаза не бросалась, потому что разглядеть ее могли только настоящие ценители истинной красоты.
Тая уже не слушала мать, погрузившись в собственные мысли. А Вера Павловна продолжала старательно гудеть скорее от нежелания отпускать свое чадо в чужой город, чем от отсутствия веры в ее реальные силы. Тая могла поступить туда, куда хотела. У нее было все для этого.
— Вон в нашем политехе есть медицинский факультет. Поступай на здоровье! Нет же, ее в Москву несет. Вся в батю — неугомонного мечтателя и свободолюбца!
То, что Тая была истинной папиной дочкой, ни для кого не являлось секретом. Безжалостно разорванная Павлом Петровичем связь с семьей сильнее всего сказалась именно на младшей из двух дочерей. Тая долго не могла поверить, что папа больше не вернется из командировки домой. Долгие ночи она проводила, рыдая в подушку, наивно полагая, что ее страданий не видят мама и Тома. Почему отец к моменту выпуска Таи из школы решил уйти из семьи, присылая домочадцам только немалые суммы денег, честно заработанных нелегким трудом на нефтяной вышке, никто точно не знал. Мать могла только предполагать, да и повзрослевшие девочки тоже.
— Другую семью себе завел на обожаемом севере! — с откровенной ненавистью говорила Вера Павловна.
Тома, не находя другого логичного объяснения непростительному поступку отца, соглашалась с матерью. Тая, поначалу считавшая такое объяснение наиболее вероятным, не спорила с ними, но, хорошенько вспомнив повадки и душевные стремления любимого отца, поняла: из кабалы он вырвался на долгожданную свободу, которой так жаждало его сердце, открытое для чего-то намного большего, чем горстка ближайших родственников. Трезво оценивая свой характер, Тая находила подобные стремления и у себя. Может, подсознательно поэтому она и бежала в другой город. «Не поступлю сейчас в Москву, больше никогда отсюда не уеду, — мысленно повторяла она себе. — Выйду замуж за местного работящего парня, простого, как валенок, стану счастливой женой и матерью, а потом просто помру и все».
Под недовольное бурчание Веры Павловны Тая поднялась с табуретки и поставила чайник на плиту.
— Не злись на меня, мам, — тихо сказала она, опустив взгляд в пол. — Я не смогу довольствоваться меньшим. Если останусь, буду несчастна. Тома поддерживает меня, наверное, понимает. Буду так же приезжать по выходным и помогать по хозяйству. Москва всего в двухстах километрах к северу.