С миру по нитке

Джим Мориарти докуривал сигарету, нарочито не глядя на блестящую в свете фонаря надпись на двери. 221В. Сколько в этом… номере? В четырёх кусках железа? В точке, вокруг которой вращается его жизнь? Он думал о кометах, что прилетают в Солнечную систему раз в сотню, а то и в тысячу лет, и сейчас чувствовал себя таковой. Еще несколько минут здесь, у этого подъезда, как около Солнца — и снова вдаль, в безбрежную тьму. Его вообще не должно было быть сегодня в Лондоне. Да и в ближайшие годы. Да и вообще никогда. Он умер. Покончил с собой на чёртовой крыше, что теперь приходит во снах. Но там, в этих снах, всё совсем иначе, чем получилось в жизни. Там, в его грёзах, когда он достал пистолет и вставил дуло в рот… Да, он помедлил несколько секунд. Он дал их ему. Шерлоку. Ждал… Ждал, что тот помешает. Что вышибет из рук оружие, и скажет… скажет что-нибудь умное. Он же гений, так его растак! Придумает выход из этого идиотства, куда Джим его затащил. Затащил, потому что не было выбора. Не могли же они играть в догонялки вечно. У любого романа есть завязка, кульминация и финал. И их должен быть таким. Мориарти сто три раза мог убить как Холмса, так и всю его компанию… но продолжал вести игру. Он не хотел выиграть и боялся проиграть… Джим верил, что этот чёртов сыщик придумает как прорвать паутину и вырваться из неё. А ему, пауку, придётся исчезнуть… и только наблюдать, как его великолепная сеть разлетается в клочья… Так, собственно и получилось… Игра завершилась. Великий и ужасный Джеймс Мориарти перестал существовать. Там, на крыше Бартса, он разнёс вдребезги свою гениальную голову, оставив миру других гениев — братцев-Холмсов… Джеймсу не нравился такой финал, но Шерлок другого не предложил. И вот теперь… Мориарти всё же повернулся и посмотрел на тёмные окна. Сколько лет он не был здесь… Но Судьба, тогда решившая отшлёпать заигравшегося Джимми, сегодня расщедрилась на такой вот подарок. Незапланированная посадка, и не куда-нибудь, а в Лондон. И так, что до следующего рейса есть время. Джим не собирался даже выходить из здания аэропорта и сам не понял как оказался на стоянке такси. Как произнёс адрес, выбитый, выжженный на сердце, на костях, на рёбрах… И оказался тут. У двери. Он даже вытащил телефон… Интересно, сменил ли Шерлок номер? Мог сменить уже раз сто… Но всё же, Джим отправил ему смс. Короткую и идиотскую: «Я внизу». И вместо подписи — изображение полосатого красного яблочка. Хм… Время три ночи, даже если этот гений современности и дома, прочтёт послание он, в лучшем случае, утром. Когда Джим уже будет в самолёте, далеко-далеко отсюда. Шерлок даже не поймёт от кого послание… или поймёт? Запомнил ли он тот номер, что Мориарти дал ему в самый первый день их знакомства, когда прикидывался дружком-геем Молли Хупер? Сохранил ли цифры хоть в памяти телефона… Джим сделал ещё одну затяжку, медленно и с наслаждением выдохнул дым. Не обязательно торчать под дверями младшего. Можно отправиться и к старшему. За давностью лет… может обрадуется. Если Шерлок точно не знает, что криминальный гений жив, то насчёт Майкрофта были сомнения. И такие же сомнения закрадывались, стоило подумать, не запрёт ли его старшенький братец, как свою младшую сестричку, от греха подальше… Мориарти дал себе время пока догорит сигарета. Никогда он ещё не смаковал «раковую палочку» так медленно. А забавно было бы завалиться к одному из братьев и обнаружить там второго. Джим усмехнулся. И чтобы оба ему обрадовались. Ага. Точно. И устроили весёлый тройничёк. Уложили бы его на постель, ласкали и целовали бы оба. Гладили в четыре руки, а он бы стонал, зарывался в кудряшки Шерлока и тонул в глазах Майкрофта. Мало кто знает каким горячим может быть этот Айсберг… А в асексуальность детектива Джим не верил ни минуты. Да от него искрил и плыл обжигающими волнами воздух, когда они только стояли рядом… Младший бы занялся его членом и яичками, лаская и целуя, совершенно неумело, но нежно и старательно, а старший… старший бы разместился так, чтобы криминальный гений отсосал ему. Или нет… скорее, он наклонился бы над его лицом и просто смотрел, смотрел как расширяются от наслаждения зрачки, а губы раскрываются для похотливых стонов. Майкрофт любил просто смотреть. Не касаясь Джима и даже не раздеваясь, просто укладывал его на постель и просил поласкать себя. Хоть самому, хоть игрушками. Присоединялся, когда изнемогающий Мориарти уже не мог сам. И доводил до экстаза не раз и не два, ничего не требуя для себя. Руками и ртом. Только так. Потом оставлял распластанного и разнеженного до состояния шёлковой ленточки любовника отдыхать, а сам уходил. Дрочил в ванной, что ли? Джим его раздетым-то видел один-единственный раз, перед той самой «операцией на крыше». Да и то, выходящим из душа, через оптический прицел одного из своих киллеров. Ничего ужасного или неприемлемого Мориарти не разглядел. И так и не спросил — почему? Почему Майкрофт так и не решился на полноценный секс? Стыдился? Боялся? Презирал? Чёрт его разберёт. Может, хоть сейчас, спустя годы, ответит? Не обязательно ведь даже ехать к нему, чтобы задать этот вопрос, можно написать. Или не стоит… какая в общем-то разница. Не хотел — значит, не хотел. Мориарти ничего не искал о Холмсах в новостях, а когда натыкался случайно — пролистывал дальше. Предварительно изучив, что там у гениальных братцев и их окружения. С чего он вообще вообразил, что ему тут будут рады? Воскресшему из мёртвых, бывшему королю преступного мира Лондона, разрушителю карьеры и жизни Шерлока? Да, в то время, это была игра, от которой они получали удовольствие. По крайней мере, Джим точно получал. Но вот Холмс… Мориарти часто вспоминал его слова в суде: «Между нами есть особая связь». Ценой этой связи стали два года нечеловеческих мучений как Шерлока, так и всех, кто его любил, кому он был дорог. Жизнь детектива была разбита вдребезги, а то, что он потом сумел склеить, было уже совсем другим. Он сам стал другим. Как и Джим, собственно. Тот, полусумасшедший криминальный гений, каким он себя помнил, умер на той крыше. Потом, много лет он пытался понять кем стал и чем заниматься дальше. Перемещался по земному шарику, поражаясь какой он маленький, и нигде, нигде не мог найти покоя. Проблем с деньгами не было, в аферах любого толка он по-прежнему был хорош, но довольствовался малым. Строить новую паутину не было ни малейшего желания. Перерос. Наигрался. Мориарти ощущал себя пресловутой кошкой на раскалённой крыше. Чтобы не сжечь нежные лапки, нужно всё время бежать, то туда, то сюда, не зная покоя, не видя выхода… кроме как спрыгнуть с этой крыши уже по-настоящему. Джим посмотрел на огонёк, что тлел уже около самых пальцев. Криминальный гений не стал делать затяжку, но всё равно стало ощутимо жечь. Пришлось затушить и щелчком отправить сигарету в урну. Теперь осталось только поднять воротник пальто, как любил делать Шерлок, сунуть руки в карманы, развернуться и уйти. Поймать такси и вернуться в аэропорт. Джим ещё раз оглянулся на тёмные окна. Не факт, что детектив вообще ещё живёт здесь. Не факт, что он вообще жив. В новостях, правда, ничего такого не сообщали… но Холмс уже давно не звезда на местном небосводе. Может, о нём просто позабыли, как позабыли о самом Мориарти. Довольно быстро, кстати. Даже немного обидно. Криминальный гений посмотрел на небо. Жаль, что здесь совсем не видно звёзд. Хорошо, что там, куда его отнесёт самолёт, их будет сколько угодно. Можно будет смотреть на них, упиваться ими, говорить с ними… и к ним устремится его душа, когда он, как и в тот раз, много лет назад, достанет пистолет и… Мобильник тренькнул. Ещё не веря себе, Джим опустил руку в карман. Нащупал аппарат. Наверняка какая-нибудь реклама. Или предлагают очередной кредит. Или ещё какая-нибудь чушь. Он осторожно достал телефон. Посмотрел на призывно мигающий огонёк, оповещавший о новой смс. Хмыкнул. Он взорвёт к чертям ту организацию, что в недобрый час дёрнула его сегодня. Прежде чем сам покинет эту землю, он сотрёт с лица земли тех, кто дал ему эту порцию боли. И ведь никто не поймёт, почему какая-нибудь идиотская банковская сеть перестанет существовать. Даже Шерлок со своей дедукцией не вычислит. Джим посмотрел на экран. Нажал на оранжевый конвертик. Прочитал мгновенно, одним взглядом. Перечитал ещё раз. И ещё. «Я наверху. Подожди минуту». И вместо подписи картинка. Прозрачная чашечка, наполовину наполненная чаем.