POV Энджели
Проснулась я по той простой причине, что почувствовала шорох рядом с собой. Глаза не хотели мне подчиняться. Их будто склеили суперклеем. Потом я ощутила невыносимую сухость во рту. Боже, наверняка, у меня изо рта пахнет помойкой. Открыв свои глаза, я тут же прищурилась от дневного света, что проникает в комнату сквозь наполовину задернутые шторы. Минуту я не могла понять, где нахожусь. Потом еще минуту — что я здесь делаю. А после я вспомнила все то, что было вчера, и мое лицо, уверена, стало красным, как помидор, от стыда. Я что, вообще себя не контролировала? Поднеся руку к лицу, я потерла глаза, не переставая смущаться своим мыслям. И только теперь я очень хорошо ощутила руки, которые обнимают меня за талию. Когда я повернулась на другой бок, лицом к спящему парню, одна его рука осталась подо мной, держа за талию, а другая переместилась на мою ягодицу, сжимая ее и притягивая меня к себе еще ближе. Уперевшись руками в его накаченную грудь, я невольно стала водить по мягкой и нежной коже кончиками пальцев. Послышался тихий и сладкий вздох, который заставил меня опять вспомнить вчерашнюю ночь. Только теперь я, в купе со смущением, почувствовала желание и ненасытность. Определенно, мне мало того, что было между нами вчера. Я хотела и смогла бы продолжить начатое, если бы не моя усталость. Ну, а Стив, судя по всему, не очень и хотел продолжать. Не знаю, из-за того ли, что он не хочет со мной ничего большего, или же просто пытается не забегать вперед и не давить на меня. Скорее второе, чем первое, но… Дело в том, что я и не против секса. Я не из тех девушек, которые считают, что невинность нужно хранить вплоть до первой брачной ночи. Нет. Я живу здесь и сейчас. Так почему же мне не потерять девственность с тем, с кем я действительно хочу этого? Кто знает, что будет дальше? Я хочу его. А он, определенно точно, хочет меня. Что же нам мешает? Ничего. Я просто хочу быть рядом. И у нас это, думаю, взаимно. Но всё же что-то меня немного отталкивает в этом. Скорее всего, это страх перед неизведанным. Я совершенно неопытна. — И долго ты будешь на меня так смотреть? — Подал голос Стив, даже не открывая глаз. Я провела рукой по его волосам, цепляясь за них и зачесывая назад. Они такие мягкие и кудрявые. Любая девушка сошла бы с ума от этой шевелюры. — Пока не надоест, — спокойно и медленно ответила я. Я бы и правда смотрела на него бесконечно долго, насколько это возможно. — Хм… — Прокряхтел он и перекатился, нависая надо мной и немного придавливая своим весом. Следом я почувствовала теплые ладони, забравшиеся под футболку, длинные пальцы, которые выводят незамысловатые узоры на моем животе, горячее дыхание в районе шеи. Не задумываясь, я слегка зашевелилась под тяжелым грузом, дотрагиваясь своим телом его. Послышалось томное дыхание. Снова не подумав, я дернулась и прижалась всем туловищем к его груди, задевая твердыми сосками. — Если ты и дальше продолжишь так делать, я тебя изнасилую, — эти слова были очень похожи на угрозу, но я хихикнула, понимая, что говорит он вполне несерьезно. Этот запах. Крепкий кофе. Табак. Утренняя роса. Душистое мыло. Никто не смог бы устоять перед ним. Он просто умопомрачителен. Этот запах напоминает мне лето. Беззаботное. Счастливое. Радостное. Детство. Вот бы вернуться туда и остаться навсегда. Постоянно жить в любви и ласке, что окружают тебя с момента твоего рождения. Тогда всё было проще. Люди были добрее. Хотя… Скорее, это детские сказки. Люди не становятся добрее от того, что ты еще малыш. Это никак не связано. Люди всегда были, есть и будут грешными существами. Никто из нас не идеален. Просто в детстве родители стараются оберегать свое чадо от жестокой реальности, которая окружает всех, превращая его жизнь в сказку. Только вот есть одно но… Жизнь — это не детская сказка. Не чьи-то выдумки. Не блаженная ночь. Жизнь — это взрослая и правдивая поэма. Никто не застрахован от участи этого мира, даже если тебе так казалось, когда ты был ребенком. Рано или поздно все сталкиваются с препятствиями на своем пути. И все разочаровываются в придуманных самими собой надеждах и мечтах. Но, знаете, я бы тоже старалась отгородить свое дитя от этого мира. Слишком много страданий. Слишком много возлагаемых надежд. И слишком много жестокости и поражений. — Который час? — Вывел меня из раздумий голос Стива. Я повернула голову в сторону электронного будильника, который стоит на тумбочке около кровати. — Девять утра, — сказала и повернула голову обратно. Кажется, это одно из самых счастливых пробуждений за последнее время. Смотрю на дрожащие длинные ресницы, ровный нос, пухлые губы, что вчера сминали мои. Это, определенно, одно из лучших пробуждений в моей жизни. — Тебе же нужно быть дома в десять, так? — Да. — Значит, мы успеем позавтракать, привести себя в порядок, и я отвезу тебя. Все равно Джорджа только в одиннадцать привезут. А пока… — Он накинулся на меня с поцелуем. Я приглушенно засмеялась, за что получила шлепок по попе. Этот поцелуй не был очень страстным. Это был чувственный поцелуй, настоящий. Я почувствовала его. Не было языка и зубов, только губы. И этот поцелуй был в тысячи раз лучше предыдущих.***
Девушка ехала в школу с явно приподнятым настроением. Именно ехала. На байке. Сама. Последние дни были самыми счастливыми в ее жизни за последние года два. Она никогда не ощущала себя такой живой и окрыленной. И причиной всему был, конечно же, загадочный брюнет в куртке Змеев. Самой Энджели еще ни выдали куртку, ни сделали тату. Слишком много событий. Людям просто некогда. Но она всё равно часть их семьи, и это все знают. Именно. Семьи. Видя, как переживают и заботятся об ЭфПи Змеи, девушка была вынуждена признать, что это не просто какая-то преступная группировка. Все уважают друг друга и готовы защитить любого члена банды. Эти люди все с непростой жизнью и прошлым. У всех есть свои проблемы, но об этом не принято говорить. Ты должен быть сильным для остальных. Показывать пример для чуть более слабых людей, которым тоже нужно переступить через себя. Всё казалось безупречным в данный момент. Но что-то подсказывало, что это не продлится долго. Счастье не бывает вычным. Наступают и моменты отчаяния и горя. В тот день, когда Энн вернулась домой после проведенной ночи у Свит Пи, бабушка ничего не сказала. Лишь с усмешкой встретила на пороге свою улыбающуюся и раскрасневшуюся внучку и тактично промолчала. Старушка не хотела вмешиваться, хоть и очень хотелось. Хотелось сказать ей, чтобы она была все время осторожна. Чтобы понимала все, что она делает. Но, увидев ее такой счастливой и, наконец-то, жизнерадостной, она не смогла связать и пары слов, или возразить и спросить, зачем же она оставалась на ночь у своего бойфренда. Эмма успокаивала себя тем, что… Хотя, нет. Она была уверена, что Энджели сама знает, что такое хорошо, а что такое плохо. «Она такая взрослая и мудрая не по годам девочка. У нее есть мозги и голова на плечах, и она сделает то, что считает нужным и необходимым, я знаю. Да и упрямая эта девчонка. Ее не переубедишь, если она что-то решила для себя», — думала пожилая дама, что все время любовалась своей внучкой. На сердце становилось легче и теплее от того, как она изменилась, как стала чаще улыбаться. И всё из-за него. Он вселил в нее надежду. Главное — это то, чтобы он же сам ее не забрал. Если заберет, она больше не сможет оправиться. Погрязнет еще больше в этом дерьме, и у нее не получится оттуда выбраться. Но уже слишком поздно что-то менять. Шаг сделан, а дороги назад больше нет. Остается идти вперед, не оглядываясь. Прошлое остается в прошлом, а мы живем в настоящем… Энн катила в сторону школы по ровной асфальтированной дороге на собственном мотоцикле. Свит справился с ним всего за пару дней. По его словам, байк был не настолько в плохом состоянии, поэтому девушка сейчас и едет на нем. В школе, как ни странно, к их со Стивом отношениям отнеслись нормально. Иногда, конечно, пускали шуточки в их сторону, но они чаще исходили от самих Змеев, ибо любого «шутника» парень мог заставить замолкнуть одной левой. Больше всего Энджели переживала по поводу реакции Фэнгса. Но он, на удивление, просто хмыкнул, увидев за ланчем держащуюся за руки и постоянно переглядывающуюся парочку. Немного позже, когда Фогарти и Энджели болтали по телефону вечером, (думаю, не стоит говорить, что Стивен отнесся к этой «традиции» с подозрением, но все же промолчал) парень сам начал этот разговор. — Так вы со Свит Пи теперь встречаетесь? — Его вопрос звучал непринужденно, но слышалась какая-то грусть или тоска. — Ну… — Она немного замялась, прежде чем ответить на этот вопрос. Если она скажет «да», Фог может расстроиться. А если скажет «нет», парень не поверит и заставит сказать правду. — Д-да, — ответила девушка, предвкушая какую-нибудь реакцию. Но на том конце слышалась звенящая тишина, прерываемая только размеренным дыханием. Он молчит. Просто молчит. Что бы это значило? Послышался еще один вздох, но уже более глубокий и шумный, будто он пытается наполнить легкие воздухом, чтобы произнести длинную речь. — Я рад за вас, Энни, — девушке показалось, что она услышала именно это. В принципе, она предполагала, что Фэнгс удивит ее своей реакцией. Он всегда был непредсказуем, не похожим на других. Но она надеялась немного на иную реакцию. — Я правда рад. Конечно, я, может, и расстроен, что ты выбрала не меня, — тут он тихо посмеялся. Типичный Фогарти. Всегда старается перевести всё в шутку. — Но… Я не знаю, что еще мне сказать. Я просто хочу… хочу, чтобы ты была счастлива, Энджели. Я серьезно. Тем более, Свит столько пережил, и вы оба мне дороги, поэтому… Вы заслуживаете быть счастливыми, — от этих слов на глаза Энн стали наворачиваться слезы. Перед глазами всё расплылось, поэтому она проморгалась, и пару капель упали на ее щеки. Сразу захотелось рассказать ему всё, чего он не знает о ней… Но она не готова. Не готова, чтобы кто-то еще, кроме нее и Стива, знал о ее прошлом. Он — единственный человек, который помнит ее той, что она была раньше. Он помнит ее всегда улыбающейся и счастливой девочкой, что приезжает на каникулы к бабушке. Помнит ее девочкой, которая всегда рассказывала ему разные истории о ее городе, Чикаго, где он всегда мечтал побывать. Особенно, в тех местах, о которых с таким восторгом и теплом говорила она. Он не видел ее в том состоянии, что настигло ее два года назад. Он не видел ее вечно хмурую, без единого намека хоть на какие-то эмоции. Не видел ее, сидящую часами на одном месте и смотрящую в одну и ту же точку. Он не видел ее сломленной. И она не хочет, чтобы его легкие и светлые воспоминания омрачались неприятными новостями о ее прошлом. Поэтому она лишь отвечает, шмыгая носом: — Спасибо, Фог. Я люблю тебя. Эти слова теплом распространяются по телу парня, но лишь на мгновение. Эти три слова несут в себе совсем не тот смысл, что он хотел бы услышать. Он понимает, что они только друзья, что ее сердце уже занято другим, и что, наверняка, в его жизни тоже появится нужный человек, который будет принадлежать ему, а он тому человеку. Но всё равно в груди ноет тупая боль. Всё равно внутри неприятное чувство пустоты и ненужности. Заехав на парковку, девушка остановила свой байк и слезла с него. Это ее первое появление здесь на нем, и реакция остальных школьников заставляет ее улыбнуться. Ее стали замечать в последнее время. Не сказать, что Энджели это нравится, но ничего сделать она не может. Быть частью Змеев и встречаться с одним из них — само по себе делает ее центром внимания этой подростковой компании. Иногда ей кажется, что этим людям просто скучно, что им надоели все эти тусовки, вечеринки, что надоело уже напиваться до отключки и накуриваться до неприличия, что им просто нужно что-то новенькое, что сможет внести в их серую размеренную жизнь немного ярких красок, и они с нетерпением ждут этого. «Будь их жизнь чуточку интересней, они бы не обращали внимания на чужую и не плели всякие сплетни за спинами учеников», — думала девушка. На входе она встретила Джагхеда. Он поприветствовал ее объятиями. Энджели знает, что у него сейчас тяжелый период. Элизабет Купер рассталась с ним и не очень красивым способом, сделав это через Арчи. Даже Энн не понимала, почему она так поступила, не говоря уже о Джонсе. Но он справится. Он всегда справляется, какой бы тяжелой ситуация не была. Хотела бы она быть хоть в половину такой же сильной, как и он… — Как отец? — Спрашивает девушка, щурясь от солнца. — Говорит, что всё в порядке. Хотя я вижу, как он подавлен. Он уже устал сидеть там, и я это чувствую, — он засунул руки в карманы. — А как… мистер Эндрюс? Что-нибудь слышал про него? — Энн слышала насколько сильным было ранение от Черного Капюшона. Она не представляет, как Арчи и его отец до сих пор не слетели с катушек. Джаг покачал головой: — Мы с Арчи не общаемся в последнее время и… Но я слышал, как кто-то говорил, что мистер Эндрюс держится молодцом. Он крепкий орешек, — она кивнула, соглашаясь с его словами. Это правда. Фрэд Эндрюс — крепкий орешек. — Боже, что творится в этом городе? — Смотря в сторону, покачала головой девушка. — Нет, серьезно. Ривердейл — это, что, город грехов? — Джонс усмехнулся такому сравнению, потому что, по сути, оно было верно. — Это место просто рушит чужие жизни. — Скорее, это мы сделали его таким. Сами люди создают себе проблемы, а потом их же и разгребают, — Энджели полностью согласна с этими словами. Люди — это разрушители своей же судьбы. Они сами запускают руки в это дерьмо по локоть, а потом жалуются. Но есть и те, кто этого вовсе не заслужил. Есть люди, которые стараются всё поправить, но потом остаются в плачевном состоянии. И это ужасно. Взяв нужные учебники из шкафчика, Энн направилась по коридору прямиком в кабинет истории. Вдруг что-то очень большое и тяжелое прижало ее к стенке за углом. В груди начала нарастать паника, но всего лишь на секунду. Втянув носом воздух, она почувствовала такой знакомый запах, который уже успела полюбить. Только она хотела что-то сказать, как ее заткнули мокрым и смачным поцелуем. На улице прохладно, поэтому от него пахло осенью и сигаретами. Холодные губы скользили по теплым мягким губам, словно кисть профессионального художника по холсту: ровно, красиво, ни единого промаха, будто это самое естественное, что только может быть в этом мире. В голове взрывались тысячи фейерверков. Просто порой не верится, что эти два человека как-то столкнулись на своем пути. Они одновременно совершенно разные и полностью одинаковые. Будто столкнулся невинный цветок, который еще не сорвали, но уже успели знатно потрепать, и глубоко раненное дикое животное, которое потеряло в своей жизни практически всё, кроме надежды… С громким чмоком парень отстранился от нее. — Где ты так долго был? — Спросила Энджели. — Ездил по кое-каким делам, — он немного замялся, а русоволосая нахмурила брови. Ей не нравится, что он до сих пор что-то скрывает от нее. Казалось, они открыли друг другу души, но как будто осталась какая-то недосказанность. Но ведь… Он же доверяет ей? Ведь так?.. — Ладно, мне нужно на урок. Встретимся позже, — она быстро поцеловала его и уже повернулась, чтобы уйти, как ее остановила сильная рука. — Ты обиделась на меня? — По его выражению лица было понятно, что он чем-то озадачен. — Нет. Вовсе нет, — она правда не обиделась. Просто… появилось какое-то неприятное послевкусие после его слов. Это прозвучит глупо, но ей почему-то стало неприятно на душе, что сразу захотелось уйти подальше. Брюнет отпустил руку девушки, которую держал, и потёр переносицу. Очевидно, за утро он уже утомился. — Поговорим об этом на ланче, окей? — Вздохнул он, смотря на Энн умоляющим взглядом. Она быстро кивнула и продолжила тот путь, которому следовала до того, как ее прижали к стене. На ланче за столом обычно сидело немного человек. Не все Змеи сидят вместе. За их столом находились Энджели, Стив, Тони, Фэнгс и еще какой-то здоровяк-Змей, кажется, его зовут Конор. Иногда к ним присоединялся и Джагхед, но не в этот раз. Стив начал этот разговор, по-хозяйски положив руку на колено Хамерстон. Никто и глазом не моргнул. Казалось, что все уже привыкли, что эти двое всегда стараются непринужденно касаться друг друга. В какой-то статье даже говорилось, что люди, которые испытывают симпатию, постоянно хотят дотрагиваться до объекта своей влюбленности. Они так изучают его и ощущают, что любимый человек рядом. Им это необходимо. — Сегодня утром я был в «Белом Змее». Разразился какой-то скандал насчет Северных, — в этот момент взгляд парня упал на Энджели. Будто это должно что-то значить… — Якобы Арчи Эндрюс, капитан команды «Бульдогов», зашел на нашу территорию и стал заниматься вандализмом. — Вандализмом? — Энн не могла понять, что бы всё это значило. — Он нарисовал какой-то красный круг на одном здании Саутсайда. Мы так полагаем, что… Видимо, он считает, что Черный Капюшон — один из Змеев, — голос был спокоен, но шея и руки были довольно напряжены, что выдавало его раздраженность всей этой ситуацией. — Что за бред? — Девушка не верила своим ушам. Арчи Эндрюс нарывается на конфликт со Змеями? Арчи??? — Нужно поставить этого сопляка на место, пока он в конец не оборзел, — ударил рукой по столу тот громила, Конор. — А мне, наоборот, немного жаль его, — произнесла Тони, и все головы за столом как по команде повернулись к ней. «Сегодня прямо какой-то день открытий для меня», — промелькнуло у Энджели в голове. — Ну, если пораскинуть мозгами, то можно понять, почему он так поступает. Его отца чуть не убили. Теперь он всеми силами старается отгородить его от опасности, следовательно, он ищет того бандита. А кто еще в Ривердейле пользуется репутацией бандитов и злодеев? — С этой гипотезой нельзя не согласиться. Топаз абсолютно права. Человек в отчаянии — вовсе не человек. Это животное. Он действует только по инстинктам. А на данный момент его инстинкты говорят, что нужно всеми силами защищать отца. — Может, Тони права… — Тихо сказал Фогарти. — Ну, уж нет. Это не наши проблемы. Конечно, это всё хреново, что произошло с его отцом… Но это не повод очернять нашу семью и сплачивать весь город против нас! — Решительно выдал свое мнение здоровяк. С этим тоже нельзя поспорить. Но всё же конфликты лучше решаются словами. Не кулаками. — Ладно, поговорим еще попозже. Это всё нужно обсудить, но не в школе и не впятером, — остальные закивали, соглашаясь. Энджели почему-то чувствовала, что посвящать ее в дальнейшие обсуждения никто не собирается…***
Как она и думала, Стив поехал в «Белый Змей», а ей велел остаться дома и не высовываться. Сразу после школы он подвез ее и так ни разу не написал и не позвонил. А на часах уже давно перевалило за восемь вечера. Внутри нарастало неприятное ощущение. Будто она пропускает что-то очень важное. Только встав с кровати, чтобы одеться и отправиться на поиски своего пропавшего, до нее неожиданно донесся звук трезвонящего телефона. Подойдя к тумбочке и взглянув на экран смартфона, девушка не смогла поверить своим глазам. Ей звонит мама. «Мама? Стоп. Сегодня, что, конец месяца? Нет. Точно нет. Пока только середина месяца. Тогда что ей нужно? Неужели, что-то случилось? Нет, ничего не могло случиться!» Энджели металась от одной версии развития событий к другой. Даже брать трубку было страшно. Мама никогда не звонила ей в такое время. Тем более поздно вечером. — Алло. Мам? — Сердце, казалось, остановилось в ожидании долгожданного ответа. — Энни. Привет, милая! — Родной голос был, как обычно, добрым и уверенным. — Привет… Ч-что-то… Что-то случилось? — А вот ее голос был не таким уверенным. Мать обычно никогда старается не показывать своих искренних чувств. Поэтому можно ожидать что угодно. — Что? Случилось? Нет, нет, нет. Все хорошо. Я просто позвонила, чтобы поинтересоваться, как у тебя дела, вот и всё, — она говорила так беззаботно и безмятежно, что это было уже подозрительно. Энджели знала не по наслышке, что, как только происходит что-то не очень благоприятное и неожиданное, мать всегда обращалась к своей старшей дочери. Так она, сама того не понимая, получала поддержку и ощущение, что всё обязательно наладится. — О… хмм… ну… У меня все нормально. Как всегда. Школа, друзья… — Обычно она старается не заострять внимание на своем нынешнем положении. — Как у вас? Как Кэтти? — У нас всё в порядке. Кэтти нормально… кажется… — Это прозвучало очень странно, поэтому девушка решила уточнить. — Кажется? Что значит «кажется»? Мам? — на том конце повисло недолгое молчание. — Она… она полетела к отцу в Нью-Йорк, — теперь пришло ей время молчать. Энджели была в легком шоке. «Кэтти улетела к отцу? Но почему? Она, конечно, любит папу и всё такое, но… Во время развода они очень поругались, потому что Кэтти была на стороне мамы. Правда, потом всё устаканилось… Зачем ей понадобилось лететь к нему?» — Зачем? То есть на выходные или…? — Не получалось даже слова собрать в достойное предложение. — Я не знаю, милая… Мы немного повздорили с ней, и она грозилась уехать к отцу. Я не думала, что она говорит это всерьёз! Ты же знаешь, она очень вспыльчива. Подростки… Но на следующий день она собрала некоторые свои вещи и заявила, что уже сказала Джеймсу о своем приезде… — Послышался всхлип. — А как же школа? Она перевелась туда? Или… И вообще как давно она уехала? — Три дня назад. Она мне ни разу не позвонила. Последний раз видела ее, когда сажала ее в самолет. А заговорила со мной, только чтобы попросить отвезти ее в аэропорт. Я звоню ей каждый день, но она не берет трубку. — А что говорит папа? — Он звонит мне каждый день. Говорит, что ей лучше пока пожить некоторое время у него. Но я не знаю, как долго будет длиться это «некоторое время». — Ладно. Успокойся, мам. Она же с папой, верно? Она не одна. Сама говоришь, что она подросток. Если бы у меня в ее возрасте тоже была возможность улететь в Нью-Йорк, я бы тоже вспылила и уехала. Не переживай, она придет в себя и вернется. Тебе не о чем беспокоиться, — всеми силами старалась успокоить Аделию Энн. А сама в это время жутко нервничала. Но отчасти всё, что она сказала, было правдой. Кэтти с отцом в безопасности, ей ничего не угрожает. И то, что Энджели поступила бы точно также, тоже было абсолютно верным. Порой с их матерью было очень тяжело найти общий язык. — Наверное, ты права, милая. Джеймс мне всё докладывает, и она в надежных руках, — после слов дочери голос Аделии вновь стал ровным и уверенным, лишь изредка проскальзывали нотки беспокойства. Через десять минут Энджели уже собиралась, чтобы отправиться в «Белый Змей». Она не думала, что придется куда-то еще идти, поэтому быстро переоделась в поношенные джинсы и толстый свитер с названием какого-то университета, оставив волосы в том же виде, что были до этого. Решительно выходя из дома, предупредив Эмму о возможном нескором возвращении, с небрежным пучком на голове, без макияжа и в вещах, в которых ощущала себя оборванкой, девушка просто не могла перестать думать одновременно и о Кэтти с мамой, и о Свит Пи, который не берет трубку уже в четвертый раз. Энн села на мотоцикл и погнала со всей силы. Сердце, казалось, сейчас переломает все ребра, так сильно оно колотилось. Паника. Что, если с ним что-то случилось? Еще этот звонок, который оставил ее в полнейшем недоумении. Прямо в этот момент, похоже, всё крутилось вокруг бедной девушки. Как некстати еще начался дождь. Наконец, подъехав к уже знакомому зданию, Хамерстон буквально влетела в темное прокуренное помещение. Практически пусто. Только несколько мужчин в куртках сидят за столиками и потягивают виски, спокойно что-то обсуждая. Заметив знакомое лицо за барной стойкой, девушка направилась прямо туда. — Где все? — Даже не поприветствовав Топаз, налетела с расспросами русоволосая. — Энн? Что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть дома? — Тони была, откровенно говоря, в шоке от прихода подруги. — Я спрашиваю, где все, Тони?! Где Стивен? — От напряжения и страха срывался голос, переходя на повышенные тона. — Успокойся, не истери, — розоволосая огляделась вокруг, будто проверяя, не слушает ли их никто. — Они уехали. — Уехали? Куда? И зачем? — Мышцы напряглись в готовности нестись на всех парах туда, куда прикажет разум. — Это связано с Арчи, да? — Иди сюда, — Топаз схватила девушку за локоть и отвела подальше, чтобы их не слышали. — Они повздорили с Бульдогами и отправились с ними на… на встречу, — последнее слово звучало очень странно и неестественно. — Топаз, не выводи меня из себя. На какую, нахрен, встречу? Говори всё, как есть, — признаться, Тони впервые видела Энджели в таком состоянии. Она была решительная, грозная, казалась бесстрашной и… напуганной? — Но… тебе нельзя этого говорить… это… — Говори. Сейчас же. — Было тяжело не сдаться под напором этих яростных серо-зеленых глаз, которые были больше похожи сейчас на грозовое небо, метающее молнии. — У них что-то вроде стычки. Они собираются драться… — Все-таки сдалась девушка. — Чёрт… — Энджели охватило отчаяние. Нельзя было оставлять его. Надо было отправиться сюда вместе с ним сразу после уроков. Стив рассказывал некоторые истории из своего прошлого, которые, мягко говоря, поразили Энн. Хотя это были еще цветочки. Она не знает многого… Но этого достаточно, чтобы начать переживать за него и дальнейший исход. — Как давно они уехали? — Минут двадцать назад. — Ты знаешь, куда они направились? — Да, они… — Но Энджели не дала договорить ей и потянула в сторону выхода. — Поедем вместе, — объяснила свой порыв девушка, встретившись с вопросительным взглядом карих глаз. — Думаешь, это хорошая идея? — Изогнула бровь Топаз. — Просто замечательная, — ответила зеленоглазая, садясь на байк. Она вновь повернула голову в сторону своей подруги. — Мне нужно быть там, Тони. Это очень важно… Вздохнув, девушка уселась сзади и обхватила талию Энн руками, назвав пункт назначения. Мотоцикл просто сорвался с места. Теперь, зная, что там происходит, Энджели не переставала лихорадочно выдумывать всякие небылицы. Кто-то на ее месте сказал бы: что такого в том, что парни решили подраться? Ведь это же обычное дело. Но оно перестает быть обычным, когда касается Змеев. А особенно Свит Пи. У них ничего не может быть обычного. И даже Энджели хватило меньше трех месяцев, чтобы понять это. С неба просто лилось, как из ведра. Волосы были насквозь мокрыми, как и одежда, в принципе. Ливень был настолько сильным, что дорога была еле различима. Погода будто специально всё это делала. Только чтобы она не добралась до него. Байк выехал на мост, впереди слышались крики, маты и нечленораздельные слова. Обстановка была ужасно нагнетающей, страх вырос еще вдвое больше. Заметив на расстоянии в несколько километров огромную толпу, Энджели притормозила. Спрыгнув на землю, ноги девушки понесли ее вперед. — Энджели, не ходи! Там может быть опасно! — Кричала Топаз, но она уже ничего не слышала. Она бежала. Бежала изо всех сил. С каждым шагом паника усиливалась. Это не обычная драка, как она и предполагала. Это кровавое месиво. Кровь была повсюду. Она заметила его машину. На обочине стояли байки и джипы остальных парней. Змеи накидывались на Бульдогов с кулаками, а Бульдоги возвращали удары в челюсть Змеям. Глаза девушки бегали от одной размытой кровавой фигуры к другой. Она искала знакомый силуэт, но никак не могла найти. Ноги от этой картины подкашивались. В любую секунду ее могли просто снести, но она будто приросла к месту. Наконец, она увидела его. Сердце на миг остановилось. Он был ужасно зол. В глазах была неконтролируемая ярость, челюсть сжата, из носа и рта шла кровь, которую смывал непрекращающийся дождь, а кулаки не переставали наносить резкие и тяжелые удары противнику. А противником был никто иной, как Арчи. Эндрюс тоже не сдавался. Он бил по слабым местам, в живот, в грудь. При каждом ударе Стивен морщился и стискивал зубы, чтобы не показать, насколько это больно. Энджели не могла оторвать глаз. Он рассказывал, что раньше участвовал в доках, но она ни разу не видела, как он с кем-то дрался также, как сейчас. Зрелище, признаться, было так себе. Ее сейчас либо вырвет, либо она потеряет сознание. Но вдруг она заметила знакомую фигуру и закричала. — Вероника! — Брюнетка посмотрела на нее. — Сделай что-нибудь! Умоляю! — Ей было стыдно от своей беспомощности. От безысходности она начала кричать, чтобы привлечь внимание. Но никто не поворачивал головы в ее сторону. Какого-то парня избивали до потери сознания, а кому-то воткнули нож в ногу. Но девушка не концентрировала на этом свое внимание. Ее взгляд был прикован лишь к нему. Брюнет будто не замечал ничего вокруг. Его охватил безудержный гнев. Она никогда не видела его таким. Ярость застилала ему глаза. Он был неконтролируемый. Казалось, это вообще не он. Нет. Он же добрый и ласковый. Ее Стив не такой. Ее Стив всегда поддержит беспомощного. Ее Стив не смог бы. Но он смог. Это он. Именно он сейчас избивает людей, при это получая некое удовольствие. Неожиданно прозвучал громкий звук, который резал слух, и после него звенело в ушах. Что это? Энджели не могла понять, что происходит. Вероника стояла в черном плаще с поднятой рукой, которая держала пистолет. Это она только что выстрелила? Все подняли головы. Взгляд Свит Пи прояснился. До него будто только сейчас дошло, что было. Все начали разбегаться по своим машинам, байкам. И сейчас Стив увидел ее, испуганную и полностью промокшую. Его охватило недоумение. Он в несколько шагов оказался возле нее. — Какого черта ты здесь делаешь? — Он старался перекричать шум дождя и толпы людей. — Это я у тебя должна спрашивать! Что ты здесь делаешь?! — Она тоже кричала, не скрывая свою злость и отчаяние. Он схватил ее за запястье и потянул в сторону машины, но девушка сопротивлялась. — Я на байке, — сказала она. — Тони подгонит его к «Белому Змею». Заберешь позже, — казалось, только сейчас Энджели заметила присутствие Топаз, которая всё это время стояла рядом. Розоволосая кивнула и молча направилась в сторону мотоцикла Энджели, который был довольно далеко от них. Неужели, она настолько торопилась, что оставила его так далеко? Ей не хотелось ехать с ним. Что-то говорило, что сегодняшний день не закончится на хорошей ноте. По дороге до трейлерного парка в машине царила удушающая тишина. Никто не осмеливался заговорить первым. Теперь, после страха и паники, девушка чувствовала обиду, злость и… разочарование? Она неслась сюда на всех парах, переживала за него, чуть ли волосы на голове не рвала, а теперь что? Она едет с ним в машине и не выдает никаких эмоций. Нет. Она обязательно поговорит с ним, но не здесь. Не сейчас. А парню же было стыдно. Стыдно за то, что он делал. За то, что она видела его таким. Он не мог ничего сказать в свое оправдание. И был слишком зол. Зол на себя за неконтролируемый гнев. Зол на нее за то, что не послушалась его и решила вмешаться. А что, если с ней что-нибудь случилось? Он ведь даже не заметил ее, и не смог бы заметить, пока не стало бы слишком поздно… Они молча зашли в пустой трейлер. Энн не спрашивала, где Джош. Это сейчас было не так важно. Также молча она прошла в ванную и взяла аптечку. Стив сел на диван и откинулся назад. Всё тело чертовски болело. Будто его грузовик переехал, а потом еще кто-то выбросил его в реку. И наплевать, что весь диван сейчас стал влажным от промокшей одежды. Сейчас было важно то, что скажет она, и как отреагирует. Но она ничего не говорила. В тишине девушка подошла к сидящему парню, села на маленький журнальный столик, наплевав на манеры, и проспиртовала ватный диск, а затем поднесла его к разбитой скуле. Ощутив жжение, Свит поморщился, но не стал ничего говорить, смотря прямо на нее. Сейчас он не мог понять, что чувствует. Да, он был зол на нее и на себя, да, ему было стыдно, да, он хреново поступил, но… Ради чего это всё? Она должна была послушаться его. Какого черта она влезла туда, куда не надо? Она слишком любопытная… Но чертовски красива. Даже сейчас, выглядя уставшей, промокшей насквозь, она была неотразима. Стивен поднял руку, чтобы дотронуться до нее, но она неожиданно отшатнулась немного назад. Это было словно ножом по сердцу. В полнейшем недоумении он посмотрел ей в глаза, в надежде получить объяснение действиям, и увидел там то, чего никак не ожидал. В её взгляде был страх. Страх не за него и не за глупую ситуацию. Страх за себя. Она боялась его? Брюнет совершенно ничего не понимал. В какой момент это произошло? — Ты боишься меня? — Как он не старался, его голос прозвучал слишком грубо. Этого хватило, чтобы она вся сжалась под его взглядом. Парень встал с дивана и направился к ней. В один шаг он сократил расстояние между ними. На этот раз Энджели не отшатнулась. Она стояла также спокойно, как и стояла бы еще вчера. Но сегодня… — Энджели. — Да? — Она абсолютно непоколебима. — Объясни мне, что ты там делала? Зачем приехала? Я же велел тебе остаться дома, — Свит Пи не повышал голоса, но чувствовался стержень и уверенность. — Я… я… — На мгновение девушка сомневалась, стоит ли говорить ему, но она больше так не могла. Она устала. Ей надо выговориться. — Я не собираюсь действовать по твоей указке, Стивен. Я не твоя собачка, чтобы выполнять всё то, что ты мне велишь, — голос был громким и твердым, что вывело парня из равновесия окончательно. — Что ты несешь, Энджели? У тебя совсем крыша поехала? — Он взял ее за плечи и слегка встряхнул. — Идиотка, я же за тебя беспокоился. Я, мать твою, в первую очередь думал о тебе, — русоволосая скинула его руки с себя и отступила на пару шагов назад. — Думал обо мне? Да ты хоть знаешь, что я чувствовала, когда узнала, что ты пошел драться с Бульдогами? Ты хоть представляешь, как я переживала? — Тональность их разговора перешла на крик. Это уже было не остановить. — Да нихрена ты не думал обо мне! Ты думал только о том, что задели тебя, твою территорию и твоё самолюбие. — Ты не понимаешь, о чем говоришь, — столь же громко отвечал ей Стив. — Эти люди возомнили из себя хер пойми что! А ты уже защищаешь их, не зная всей проблемы. — Я вовсе не защищаю их. Я совсем не думала о них, когда ехала туда. А хочешь знать, о чем я думала? — В ответ тишина. Энджели приняла это, как знак продолжать дальше. — Я думала о том, как бы ты не влип в неприятности. Я думала о том, что ты можешь умереть. Потому что, зная тебя, ты никогда не можешь решить всё мирным путем. А знаешь, почему? Потому что у тебя всё наперекосяк. Ты не можешь и не хочешь делать то, что будет лучше для всех, — по щекам текли горячие слезы. Не хотелось их останавливать. — В этом твоя проблема. Ты сам разрушаешь всё, что строилось вокруг тебя долгое время. — Я разрушаю всё? — Парень не понимал ее гнева и слёз, но понимал то, о чем она говорит. И она права. — Но разве ты не знала этого, когда связывалась со мной? Нет, Энджели, ты всё знала. Но всё равно полезла в это болото. И теперь не прикидывайся, что узнала обо всём только сейчас. — Да, ты прав. Я знала. Но я не знала, насколько это всё ужасным и безумным может быть. Ты казался мне другим, — покачала она головой. — Нет, куколка, это ты себе всё напридумывала. Я никогда не старался показаться тебе другим. Наоборот. Я даже делал всё, чтобы показать, насколько я ужасен. Но ты сама отодвинула всё на второй план, не обращая внимания. А что должен был сделать я? Разве я могу противостоять девушке, которая мне нравится и сама тянется ко мне? А теперь ты просто обвиняешь меня во всех смертных грехах! Энджели устало прикрыла глаза: — Я не знаю, Стив. Я устала от всего. Прекрати, — жалобно и тихо просила она. Но его уже было не остановить. — И знаешь, что? Ты даже о некоторых вещах и не догадывалась. Я не хотел тебе говорить о многом. Боялся испугать тебя, оттолкнуть, когда ты только стала верить мне и доверять. Но что уж теперь, правда? Я не заставлял тебя совать язык мне в рот, ты сама так решила. Поэтому ты должна знать. — Нет, Стивен. Успокойся. Перестань. — Ты знала, что я был причастен к одному убийству, когда мне было шестнадцать? — Нет, остановись, — она не хотела ничего слышать. Его слова поражали каждую клеточку ее тела. — Нет, Энджели. Ты должна быть в курсе. Что мне терять, если ты и так уже меня боишься? — Вена на шее вздулась, кровь закипала, а злость застилала глаза. — Я не идеален, это правда. Но я и не притворялся таковым. Ты сама выдумала всякие небылицы. Не надо обвинять меня в том, чего я не делал. Это несправедливо, — ярость постепенно утихала. Глядя на ее слезы, ее страх, он просто не мог быть равнодушен. Но и притронуться к ней не смел. Если он это сделает, то будет только больнее. — Я знаю, — ее пустой взгляд был направлен куда-то сквозь него. — Но я устала. Честное слово, я больше так не могу. Сколько еще раз я вот так буду переживать за тебя? Сколько еще раз я буду думать и молиться, чтобы с тобой что-нибудь не случилось на очередной потасовке? Я просто не смогу так, — последние слова она буквально произносила шепотом. Никто не ждал того, чтобы Свит подошел к ней, обнял и поцеловал, как раньше. Всё и так было понятно. Так больше продолжаться не могло. Хоть это и первый случай, но Энджели понимала, что он не последний. Это может повторяться снова и снова. И оба это знали. А он, в свою очередь, не мог принять ее страх и недоверие. Она усомнилась в нем, в его чувствах к ней. Сказала, что он думает только о себе… Эти слова глубоко засели в голове. Хамерстон просто молча обошла парня и направилась к выходу. Взявшись за ручку двери, она повернулась к нему и еле расслышала тихое «прости». Вернув ему виноватый взгляд, вышла на улицу и направилась вон из этого места. Благо, ее дом находился не очень далеко от трейлерного парка, так что она могла добраться пешком. В груди росла огромная дыра. В неё попадают многие чувства. Боль. В глазах вновь собрались слёзы. Обида. Дождь закончился. Она топала по лужам, а в лицо дул холодный ветер. Одиночество. Обхватила себя двумя руками, жалея, что не оделась потеплее. Осознание потери. Ей тогда было не до этого. Слишком торопилась. Злость. Если бы она знала, чем всё кончится, то не отправилась бы в «Белый Змей». Принятие. Хотя хорошо, что она узнала. Теперь всё стало чуть-чуть понятнее. Недоумение. Как он мог так поступить. В голове не укладывалось, что он сказал ей. Эти слова крутились безостановочно в ее сознании. «Ты знала, что я был причастен к одному убийству, когда мне было шестнадцать?» Что бы это значило? Так много вопросов и так мало ответов. Стивен сидел на диване и потягивал бутылку коньяка. Он был просто отвратителен. Горячая и горькая жидкость обжигала горло. Но это был единственный способ, чтобы унять душевную боль. Чтобы перестать думать о ней. О том, что он ей наговорил. Но алкоголь, к сожалению, вовсе не помогал. Он только притуплял чувства и мысли, но не избавлял от них полностью. А ему нужно было забыться. Но пойти куда-нибудь — было бесполезным. Все еще оправляются после драки с Бульдогами. «А они сильны. Особенно Эндрюс. Черт, до сих пор не могу поверить, что она это всё видела. Но она не понимает. Это не просто детская прихоть. Это не чьи-то выдумки. Это общество не имеет право смешивать нас с дерьмом. Они должны понимать, что мы тоже люди. И эту мысль нужно до них как-то донести…» В рот всё также вливался противный напиток, а в голове неумолимо прокручивалась их ссора. Когда же они стали так кричать? Когда он перестал себя контролировать? Когда же он успел снова всё потерять? Когда? Но он не жалел, что выговорился. Он просто не мог позволить ей так думать о нем. Может это и было самолюбие, но человек тоже должен знать рамки дозволенного. Но он видел в ее глазах такую панику, такое отчаяние… От этого просто хотелось убежать. Она была единственной, кто не осуждал его, или же не боялся до посинения. Но она стала такой. И он этому виной… Дорога до дома была непривычно короткой. Внутри свет горел только в коридоре. Видимо, бабушка уже легла спать. Энджели сняла ботинки, выпила стакан воды и поднялась к себе в комнату. Кинув мокрую одежду в корзину для грязного белья, она встала под горячие струи. Только теперь она осознала, насколько сильно замерзла. Все тело дрожало от беззвучных всхлипов. Кожа покрылась мурашками. Как она докатилась до этого? В какой момент всё пошло не так? Что же она сделала неправильно? Когда всё стало непоправимым? Боль никогда нас не отпускает. Она лишь утихает, и к ней привыкаешь. Но она всегда остается внутри. В определенные моменты она становится сильнее. Особенно, когда с головой накрывают воспоминания. Ты вдруг вновь ощущаешь то же самое, что чувствовал тогда. Иногда боль становится невыносимой. Словно в сердце воткнули множество иголок и вталкивают их всё глубже по одной. В такие моменты чувствуешь себя самым уязвимым и слабым. Кажется, что тебя можно сломать лишь одним невинным словом. Это ужасное чувство беспомощности разрывает тебя изнутри. Будто на тебя вылили канистру бензина и водят подожженной спичкой в нескольких сантиметрах от твоего лица. Ты находишься на грани. Кажется, что выхода нет. Всё кончено, и никогда не будет прежним. Но выход есть всегда. Какой бы тяжелой не была ситуация, он есть. Нужно только верить в него и искать…