***
Ей, кажется, едва больше двадцати — двадцать два? Точно ученая не помнила, она знала только то, что девчонка занимается с Амари, а её муж слишком эксцентричен и трудолюбив — возможно, поэтому он не вызывал у нее отвращения, более того, глубокими ночами они обменивались полусочувствующими-полупонимающими взглядами и расходились по кабинетам работать дальше. Впрочем, именно потому что Жерар слишком много работал, сейчас перед ней стояла она — её зовут Амели, Мойра помнила лишь как вправляла ей выбитые суставы на плече и обрабатывала слишком мягкую кожу вокруг глаза, под которой разлилась кровь от отдачи оптическим прицелом — они, кажется, много говорили тогда. Она протянула ей билет, сообщив, что агент Лакруа уезжает, а это самые лучшие места, ей больше нечем отплатить за помощь… Мойра тогда не спала почти сорок два часа, из всего разговора она едва запомнила лишь взволнованный румянец и неловкую улыбку узкого рта.***
…На сцене она смущенной не выглядела. Мойра была восхищена и не понимала, почему она не была здесь раньше. Как слаженно и точно работал человеческий организм! Как остр был взгляд молодой Амели и напряжены её сильные бёдра. Докторка О’Деоран не узнавала её снова, будто они никогда и не были знакомы, но захлёбывалась восторгом, зная, что снайперша может совмещать в себе и тот легкий румянец, и этот цепкий, холодный взгляд. Мойра ловила каждый из них. Даже если по привычке Амели искала мужа, этот леденящий блеск глаз и вздёрнутый нос били в солнечное сплетение и скручивали живот. Балерина была сложена идеально. Мойра профессиональным взглядом внимательно оглядела каждую мышцу ног и плечей сильной девушки — на округлые мышцы её бедёр — наверняка, если меж них окажется неугодная шея, она с лёгкостью сломается. К концу представления докторка, кажется, взмокла от напряжения. А мадам Лакруа с благодарной улыбкой приняла цветы и скромно удалилась. Мойра без труда последовала за ней.***
Амели сидела на столе и с выражением боли на остром лице отдирала от окровавленных ног пуанты. - Снова ранена? Балерина подняла удивленное лицо, но мгновенно тепло улыбнулась, стараясь всё же хоть куда-то спрятать свои ступни. - Докторка! Я так рада, что Вы приняли моё приглашение, мне было очень приятно видеть вас… Мойра по-хозяйски выкинула из вазы цветы в дальний угол, обмыла её и набрала чистой воды, после опустилась перед Амели на колено. - Я посмотрю. Лакруа несмело протянула ногу, нахмурившись от такого резкого вторжения в личное пространство. О’Деоран стремительно сметала все границы. Мойра аккуратно смыла засохшую кровь с изувеченных ног, наплевав не только на разлитую на полу воду, но и на снежную белизну собственной рубашки; приняла от балерины бинты, но велела чуть подождать, дать искалеченным пальцам отдохнуть. Мойра пододвинула стул, села на него и смело поставила ступни балерины на свои бёдра. Амели алела щеками на бледном лице и избегала насмешливого взгляда докторки. Мойра, наоборот, рассматривала каждый миллиметр девушки, что иногда (так редко!) просила вправить ей плечо от снайперской винтовки. Амели смотрела растерянно в окно, потирала свои плечи и ладони, её грудь вздымалась чаще, чем обычно, иногда она будто забывалась и сжимала пальцы на ногах. - Это был мой дебют, знаете?.. Мойра кивнула и задумчиво провела ладонью по её лодыжке. Амели оборвала себя на полуслове и задышала чаще. О’Деоран погладила узкие колени, длинными ногтями осторожно провела по напряженным бедрам. Амели прерывисто вздохнула, закрыв руками нижнюю часть лица. Докторка обняла её под коленями и прижалась к ним твердой щекой. Звук резко отброшенного стула испугал балерину, но подскочить её заставило прикосновение сухих губ к ещё нудящей ступне. Снайперша натыкается на уверенный взгляд и едва заметно кивает. Руки у Мойры как и губы — грубые и сухие. Она нежно целует, но царапает сухой кожей; держит Амели аккуратно, как ребёнка, но впивается длинными ногтями в тонкую кожу; она выдирает застежки корсажа, но почти невесомо касается груди. Лакруа смело тянет к ней свои взмокшие руки.***
Роковая Вдова смотрит холодно, но в её взгляде нельзя прочитать эмоций. - Снова ранена? Она пожимает плечами. Мойра вручную зашивает рваную рану на её лодыжке, снайперша лишь отвлеченно смотрит куда-то сквозь стеклянные колбы. Её создание, Роковая Вдова, холодно и цепко смотрела на врагов, безразлично обводила взглядом «Коготь» и лишь иногда в бесцветных её зрачках мелькала грусть или, может, ненависть. Мойра, достигнувшая таких успехов в модификации, чувствовала что-то, что доставляло ей дискомфорт — раздражало, заставляло бездумно чертить что-то в планшетах. О’Деоран садится на одно колено и аккуратно обхватывает ладонью холодную ступню снайперши, внимательно смотря в её лицо. Не заметив реакции, она легко подхватывает Вдову под коленями и прислоняется к ней острой щекой. Амели сжимает руками край кушетки. Мойра поднимает голову, встречаясь с одним мгновением концентрированной горечи, сожаления и ненависти в её глазах. Затем, будто наваждение, оно затухает, и Вдова, снова Вдова, отворачивает голову, безразлично рассматривая чертовы колбы. Мойра уходит, сжимая зубы.