×××
Лис грелся, лежа в высокой траве на залитой солнцем полянке. День выдался на удивление хорошим, теплым, хотя в последний месяц было довольно прохладно и влажно из-за частых дождей. Ничего не предвещало беды, и лис даже успел задремать, пока не почувствовал, что с ним кто-то есть. Оборотень тут же подорвался на лапы, осматриваясь по сторонам и рыча. Это могут быть охотники, и в таком случае, их придется убить. Из-за кустов послышался тихий вздох и такое же тихое «вау». Наконец, оборотень заметил человека. Он прятался в кустах, рассматривая его, лиса. Или ему показалось, или… на него смотрели без страха и отвращения, а с каким-то даже восторгом? Лис принюхался. От этого человека не пахло угрозой, только лесом, ягодами и чем-то очень сладким. Кажется, мёдом? Он снова слышит бормотание «Это дух? У него девять хвостов. Он такой красивый». Что? Оборотень недовольно фыркает и убегает с поляны. Что за странный парень? Но так, наверное, распорядилась судьба, потому что этого парня пришлось повстречать и не один раз. Лис натыкался на него везде, на охоте, когда чуял его запах, сбивался со следа кролика, или просто когда бродил в лесу, он видел этого парня. Когда тот собирал ягоды и цветы, или просто лежал в тени дерева. И каждый раз этот парень замечал его, это заставляло нервничать, поэтому приходилось убегать.×××
Листья начинали желтеть, а солнце уже не испепеляло своими лучами, значит, пришла пора для цветения ярких жёлтых цветов, чей запах лис не очень любил. Но и не только из-за запаха. Эти цветы имели какую-то важность, и жители деревни целыми толпами выбирались в лес с большими корзинами, собирая эти цветы. И это достаточно сильно мешало, потому что запах человека пугает животных, и найти себе того же зайца для пропитания — очень сложно. Да и вероятность самому стать жертвой охотника растёт. Оборотень ушёл подальше в лес — к озеру, до которого человеку было бы сложно пробраться из-за горной реки, чьи перевалы в том месте были слишком крутыми. Ему, кажется, повезло, потому что на поляне заметил небольшую лань, а это вам уже лучше, чем кролики. Лис крадется тихо-тихо, осторожно ступает лапами на траву, смотря, чтобы не попалась ветка. Медленно, он подобрался ближе к ней, напряг задние лапы и прыгнул, целясь в шею животного. Но, как оказалось, не только один лис охотился на лань. Одновременно с тем, как лис выпрыгнул из травы, охотник, прятавшийся в кустах, выпустил свою стрелу. Она должна была попасть в шею лани, а попала под лопатку лису. Не ожидавший такого, кумихо издает жуткий крик-визг, который слышно, наверное, даже у самой верхушки горы. Лань, естественно, убегает, а у лиса начинается паника. У него не получается встать, его тело горит от боли, а в глазах темно — он не увидел бы ничего, даже если бы смог поднять голову. Он слышит тяжелые шаги, и он уверен, что это тот, кто выпустил стрелу. Это конец? — Кто тут кричал? — на поляне появляется ещё один человек. Оборотень слышит этот самый запах, запах этого парня и всё, что приходит в голову ему в голову, так это принять людское обличие. Но при трансформации тело болит ещё больше, и он издает мученический стон. Он всё ещё не видит и не двигается, но чувствует и слышит. Слышит, как убегает этот охотник, как его находит этот самый парень. На грани сознания, которое уплывает, он слышит испуганные крики и ругань, а потом — горячие ладони и этот запах меда.×××
Оборотень возвращается в сознание через некоторое время, понимая, что его несут. Куда, зачем — не понимает. Он слышит обрывки фраз: — Как это могло случиться? — Да не знаю я, я просто услышал крик, прибежал, а там… — голос звучит практически над ухом. Кажется, это именно этот парень, что нашёл его. — Этого парня кто-нибудь видел раньше в деревне? Может купец с далеких краёв, но потерялся? — Не исключено, — говорят где-то уже справа. — Нужно обыскать лес, может его повозка найдётся. — Если да, то лошадь его уже мертва, осенью в лесу волки голоднее обычного. — Так может, его ограбили и попытались убить разбойники? — Разбойники? Тут?! Ну уж не хватало! Голосов становится больше, они всё громче, и голова у парня гудит так сильно, что он, кажется, не чувствует боли, попросту вновь погружаясь в пустоту. Следующее пробуждение оказывается не таким спокойным. Оборотень очнулся от рвущего глотку крика и боли, он попытался подняться, но его крепко прижали к чему-то твердому. — Ну же, парень, потерпи, ещё немного совсем. Ещё один рывок, снова парень почти воет от боли, но вдруг становится легче. Они вытащили стрелу? Наверное, так, потому что боль, которая разрасталась чуть ниже правой лопатки, прекратила быть такой невыносимой. Его рану промывают, а он снова пытается вырваться, потому что щиплет! И больно! Что за пытка? — Придется зашивать, — слышит он сквозь преграду, словно его уши забиты водой. Он не понимает, что это значит, пока в кожу не вонзается что-то острое. Кто знает, сколько это происходит, перед глазами мелькают цветные картинки и он начинает бредить уже под конец, когда его рану зашивают. Слышит голоса, которые уже не такие напряженные, как раньше. Веки медленно смыкаются, и кумихо просто засыпает, услышав последнее: — Выживи, парень. И ему снятся сны, чуть ли не впервые за свою сознательную жизнь. Они яркие, непонятные и какие-то слишком необычные. От них хочется убежать, спрятаться. В последнем из снов за ним гонится что-то страшное, большое и не похожее ни на какого другого зверя или демона, оно догоняет, словно сейчас возьмет и растопчет его своей лапой, один шаг, и… — Ай! — Хосок, будь же аккуратнее! Оборотень просыпается, резко открывая глаза, но ему приходится снова их прикрыть, привыкая к свету в помещении. В нос ударяет неприятный запах трав и парень морщится, пытаясь двинуться, но зря, и тело пронзает вспышкой боли, отчего он снова стонет. — Он очнулся! Почувствовав, что яркость света уменьшилась, кумихо пробует раскрыть веки, и первое, что видит, лицо парня, чуть нависшего сверху, и даже вздрагивает от неожиданности. Сердце начинает биться быстрее, словно устраивая гонку за кем-то. Приходит понимание, что это — тот самый парень. Тот самый, что попадался ему везде, тот самый, что спас его. От него всё ещё пахнет полевыми цветами и медом. — Не лезь, болван, — тут же парня пихают, и теперь перед ним появляется женщина, довольно пожилая, — он только пришёл в себя, а тебя уже слишком много. Ты можешь говорить? Оборотень замирает. Он пробует сказать: — Не знаю. Получается очень тихо, и голос у него охрипший. — Тогда молчи пока, потом расскажешь. Сейчас тебе нужно больше отдыхать. Ты спал семь ночей. Но мы смогли вырвать тебя с лап духов смерти, — последнее женщина говорит мягким тоном, прикоснувшись к его лбу и убрав прилипшие волосы. — У тебя всё ещё жар, поэтому мы с внуком о тебе позаботимся. Хосок, принеси чистую тряпку и таз с холодной водой. Парень кивает и подскакивает с места, бежит, но его заносит немного, и он ударяется плечом о дверь, айкая. Женщина снова ругается, говорит, что он бестолковый, и качает головой. Так, значит, его зовут Хосок? Кумихо настолько погружается в свои мысли, что не замечает, как остается в комнате один. Пытается прочувствовать всё своё тело. Ноет, особенно — правая часть. Видимо, стрела попала справа. Хорошо, что она не задела важных органов. Наверное, думает он. Вертит головой, точнее — пытается, рассматривая место, в котором находится. Так вот как эти дома выглядят изнутри? Ему довольно интересно, хочется подняться, увидеть больше, потрогать — но он не может. Хмурится, тихо зашипев от боли. Он не привык так. Его ранили звери в бою, бывало, и хуже, но так — не было ни разу. В голову словно ударяет солнце, и ему приходится закрыть глаза, потому что дневной свет, проникающий через окно, начал раздражать. Оборотень теряется, не понимает, спит он или нет, пока не слышит шум. Очевидно, вернулся Хосок. Хосок. А у него интересное имя. Он пробует его озвучить — получается тихо, но намного чётче. — Ты запомнил моё имя? — звучит рядом совсем, а затем к его лбу прикладывают влажную холодную ткань. Это словно придаёт новые силы, оборотень начинает дышать чаще, полной грудью. — Я думаю, тебе ещё не стоит много двигаться, да и в баньку тебе нельзя, поэтому я вытру пот с твоего тела так. Ты не против? Оборотень лишь отрицательно мотает головой. Некоторое время ничего не происходит, затем он чувствует, как с тела сползает мягкая ткань, которой он был укрыт. По ощущениям на нем одежды ниже пояса нет. Верно, наверное, та, которая была на нем после превращения, вся пропиталась кровью. Оборотень чуть морщится, потому что влажная тряпка, которой обтирают его тело — холодная, но после этого становится легче. И так хорошо, что он не замечает, как засыпает снова. Кумихо открывает глаза, когда в комнате уже достаточно темно. Он вдыхает полной грудью — чувствует, что ему легче. Но организм всё ещё слаб. Он чувствует запах ночи, и его морозность будоражит, позволяя трезво мыслить. Ему нельзя тут оставаться. Он — не человек. Узнают — убьют, а он и так был на волоске от смерти. Оборотень готовится, набирает сил от молодой луны. Сейчас он снова станет лисом и покинет этот дом. Но ничего не происходит. Он пробует снова и снова, он сердится, переходит в сидячее положение. У него не получается. Он не может снова стать лисом.×××
Наверное, от паники его спасает Хосок, вошедший в комнату. В руках он держит штуку, на которой горит маленький огонек, свет которого отбрасывает тени на его лицо. — Ты сел? Не надо было, ты ещё слаб! — в его голосе звучит беспокойство, и это так чуждо оборотню. Он не спорит, ему страшно. Ужасно страшно. Но сейчас лучше затихнуть, не пытаться ничего предпринять, и просто восстановить свои силы. Хосок открывает дверь шире, пропуская в комнату пожилую женщину. В её руках — поднос, от которого пахнет просто изумительно. — Он не ел больше восьми суток, а может и больше, так что его надо покормить. В комнате раздаётся звук урчащего живота, и оборотню ужасно неловко. Хосок же смеется и ставит свечку на деревянную мебель. Поднос ставят на колени оборотню, и он с позором понимает, что не знает, как есть. Он — зверь, и ел всегда, как зверь. Он смотрит на две тарелки, в одной из них — что-то жидкое, приятно пахнущее, а во второй — что-то белое и непонятное. Он не знает, что делать. Колеблясь, берет в левую ладонь миску с жидкостью, подносит к губам и делает глоток. И глаза его расширяются от удивления. Невероятный вкус. Такова она, человеческая пища? — А рис чего, не хочешь? Так эта белая субстанция — рис? — Я… — Ты правша? Точно ведь, ты не можешь сейчас двигать рукой. Давай я покормлю тебя? Оборотень стопорится, смотря на парня. Тот берет в одну руку миску, во вторую — длинный прибор, плоский и круглый в конце. Он зачерпывает им рис и подносит ко рту кумихо. Тот крепко сжимает губы, смотрит долго, а затем бурчит: — Спасибо, я лучше сам. Женщина ругается на Хосока, мол, тот слишком настырный. А кумихо пробует. Он ставит миску и берет в левую руку этот прибор, повторяет действие, что делал парень, а затем наконец-таки кладёт в рот себе этот рис. Странный вкус, но неплохо. Он ест медленно, прожевывая рис, а затем запивая его этой жидкостью. Он делает это увлеченно, и только потом видит — понимает, что они сидят и смотрят на него. Молча. — Я… Очень благодарен вам, — выдает он тихо, хотя голос его окреп уже. Оборотень даже прекращает есть, он чувствует себя… виноватым. Женщина улыбается, внезапно широко и тепло, так же, как и парень. — Ты ешь давай. А мы своих в беде не броса– не успевает женщина договорить, как её перебивает Хосок. — Расскажи, ты знаешь, что случилось? Откуда ты? Как тебя зовут? Оборотень пользуется тем, что жует, чтобы обдумать ответы на вопросы. Говорит всё, что взбредет первое на ум. — Я, гм… Меня зовут… Сок… Сокджин. Он кивает, делая ещё один глоток вкусной жидкости. — Нет, я не знаю. Я пришёл издалека, искать свою судьбу. Там, где я жил, никого из родных у меня не осталось, вот я и ушёл. Я шел через леса, другие посёлки, шёл… А вот такое случилось. Он пожимает плечами, а потом понимает — зря, больно же. Морщится и быстрее доедает то, что ему предоставили. — Большое спасибо. Очень вкусно. Женщина отправляет Хосока «помыть посуду», а затем говорит, что, если Сокджин захочет, сможет остаться у них. До того, как поправится, или же навсегда — решать ему. Пожелав доброй ночи, она уходит, задув этот огонек, что, кажется, они называют свечёй, и оставляет оборотня со своими тяжёлыми мыслями. Лис не спит всю ночь, и не понятно, от усилившейся боли в своём плече, или же от терзающих его мыслей. С одной стороны, есть некоторые плюсы в этом его «положении». Ему всегда хотелось знать, как живут люди, верно? Любопытство одолевало его каждый раз, стоило ему чуть ближе подобраться к этой деревне, но что-то да останавливало его всегда. А тут такая возможность! Рассмотреть их быт изнутри, узнать об их жизни, увидеть, даже поучаствовать — он мог все это! Но с другой… Он ведь не человек, он — воплощение зла. Он даже не животное, он хуже. Он убивал людей, которые его спасли и дали крышу над головой. Он не хотел делать это, но ему пришлось. Каждое полнолуние он теряет себя, и ему приходится… Очередное доказательство того, что он монстр. Сокджин фыркнул, выглядывая в окно и смотря на виднеющиеся на тёмном небосводе звезды, словно они могли решить за него все проблемы. Левой рукой потёр ноющее плечо и начал кусать свои губы, вновь погрузившись в раздумья. Ему стыдно, он чувствует вину за все содеянное раньше. Но сейчас у него нет выбора, кроме как остаться у этих людей, ведь он слаб, его рана не зажила ещё, и он пока не может превратиться обратно. Как и сказала та пожилая женщина, он останется у них, пока не поправится. А о том, что будет дальше, думать он будет, когда это «дальше» наступит. Небо понемногу начало светлеть, а молодая луна, ещё такая невинная, не заставляющая демонов и духов сходить с ума, постепенно исчезала, когда оборотень, наконец, уснул.×××
Просыпается Сокджин, когда солнце уже в зените и припекает своими лучами, которые пробрались сквозь окно, падая на его лицо. Но совсем не от них случилось это пробуждение, а от криков снаружи. Крики эти были и человеческие, — лис на сто процентов уверен, что это Хосок, — и крики петухов и кур, что доносились со двора. Этот юноша очень активный, как показалось лису. И громкий. И у него отсутствует инстинкт самосохранения, наверное. Сколько раз они встречались, когда он был в своем привычном обличии? Что ни час, а Сокджин всё больше удивлялся этому человеку. — Ты прости уж его, придется тебе привыкнуть к тому, что Хосок слишком буйный, — прозвучало над ухом, из-за чего лис испугался, тут же сев на месте. От этого резкого движения плечо пронзила острая боль и Сокджин заскулил. — И двигайся поменьше, тебе ещё нельзя. Уж больно ты пугливый, милый мой, — пожилая женщина опустилась рядом с футоном оборотня, внимательно его осматривая. От этого взгляда становилось не по себе. — Я… Почти всю свою жизнь провёл в лесах, где любая треснувшая ветка может означать то, что хищник рядом. — Поэтому ты выглядишь таким диким, — добродушно заметила женщина. — Хосок сейчас соберёт свежих яиц, вы позавтракаете, а потом тебе нужно помыться. И не согласиться оборотень не мог, ведь он чуял, что от него несет потом, засохшей кровью, а ещё этими травяными мазями. Лис кивнул, не зная, что еще ему сказать сейчас. — Ты можешь называть меня тётушкой Ганхи, если не знаешь, как обратиться. — Да какая из тебя тётушка, ба, — в дверях появляется Хосок, широко улыбаясь при этом. Его волосы растрепались, руки все в земле и лицо перепачканное, но от улыбки Сокджин внезапно чувствует прилив жара к своему лицу и застывает на месте. Старушка же начинает ругаться, прогоняя юношу с комнаты с криками «И что с того, что я тебе бабушка, что за неуважительное отношение?» Сердито фыркнув, она заставляет парня встать, бормоча о том, что его постель нужно перестирать. Помявшись на месте, лис неспешно начал бродить по дому, выискивая Хосока, но тот находит его сам, чуть не сбивая с ног. — Сокджин, вот и ты! Пойдем обедать, — с этими словами хватает за руку и ведёт за собой. Комната оказывается довольно просторной, Хосок садится, указывает ладонью рядом: — Ну же, садись за стол. Я проголодался. Оборотень повторяет за ним — садится, скрещивая свои ноги, и тоже принимается за еду. Но он ест медленно, а юноша наоборот, поглощает всё со скоростью бегущей косули, а потом совершенно искренно удивляется: — Ты чего такой медленный? Сокджин пересказывает ему историю, что сочинил для старушки, и то, как бурно реагирует Хосок, заставляет его чувствовать себя неловко. — А чем ты питался? А в детстве? Тебя никто не учил, как есть? — Я… Мм, моим единственным родственником была бабуля, очень старая и больная, она и говорить толком не могла. Я жил на улице, ел, что попадется, и то — руками. Хосок выдает задумчивое «ого-о», а затем поднимается на ноги, хлопнув в ладоши: — Значит, я научу тебя пользоваться приборами! — Научишь-научишь, только потом, сейчас сбегай к реке за водой для бани, — рядом оказывается бабуля Ганхи, словно ниоткуда. Тот тут же устремляется во двор, а Сокджину словно передается этот запал, и он цепляется к старушке с расспросами. Спрашивает, что то, да что это, как называется тот или иной предмет, его предназначение. Ходит за ней по пятам, как маленький. А женщина лишь бурчит себе под нос о том, что бедный ребенок, не знает самого элементарного и «Как ты говорить ещё не разучился то?», но отвечает на каждый его вопрос, рассказывает. Обещает, что научит Сокджина и читать, и писать тоже. И все это приводит оборотня в такой детский восторг, что и описать нельзя. В это время возвращается Хосок, и зовет за собой. — В баньке вода пока ещё греется, пойдем, я покажу тебе наше хозяйство! Хозяйством оказываются парочка свиней, которых он кормит, да и те же куры, которых предлагает покормить и Сокджину. — Но я никогда не делал этого… — Значит я покажу! Просто берёшь пшеницу в ладонь и кидаешь на землю. Оборотень кивает и делает, его окружают птицы, а вот к тому зерну, что рассыпал Хосок, даже не подходят. — И почему это они? — задумчиво чешет затылок юноша. — Может, потому, что ты сегодня за ними гонялся так, что даже в лесу слышно было? — Так это… Они сами! За мной, не я! Сокджин не сдерживает странное чувство, что распирает его изнутри, и смеется. Хосок, всё-таки, забавный.×××
Юноша и дальше показывает оборотню дом, в котором ему предстоит жить ближайшее время, и проходит довольно много времени, потому что солнце начинает садиться. — Думаю, вода уже достаточно разогрета, пойдем, тебе следует хорошенько искупаться. Помещение, названное баней, являет собой пристройку к дому, там много пара и довольно жарко. А ещё почти темно, потому что всего пару свечей в углах стоят. — Скажи, а мыться то ты умеешь? — ехидно замечает Хосок, и оборотень раздраженно фыркает, отвечая, что он мылся в реках и озерах раньше. — Ну, тут принцип такой же, выливаешь на себя воду, мылишься, потом смываешь. — Я бы догадался, — звучит ещё раздраженнее, Хосок смеется вновь, но оставляет Сокджина в покое. Правда лишь на время, пока тот не разденется. — Я помогу тебе со спиной, хорошо? — Как будто у меня есть выбор. Сначала юноша и сам обливается водой, в помещении становится душно и сложно дышать из-за пара, лицо горит, как Сокджин предполагает, тоже от духоты. Он старается не смотреть и одновременно рассматривает тело Хосока. Он стройный и подтянутый, и его кожа выглядит привлекательно. Это вызывает странные чувства, поэтому оборотень спешит отвернуться, кусая свою губу. Он поливает водой и себя, аккуратно и с опаской, ведь он не врал — мылся только в реках, а там вода не бывает такой горячей. — Присядь вот сюда, — говорит возникший рядом юноша, и вместо того, чтобы это «вот сюда» показать, он просто силой сажает Сокджина на деревянный табурет. Вода льется сверху на голову, плечи и спину. Рана, очевидно, ещё не зажившая, печёт, а лис шипит, сжимая пальцы на собственных коленях. — Потерпи, — тихо просит Хосок, затем наливает в ладони какую-то жидкость, начиная намыливать спину кумихо, однако самой раны избегая. — Что это? — Мыло. Одной водой не вымоешься хорошо. Сокджин лишь хмыкает, не найдя, что ещё сказать. Он пытается сосредоточиться на себе и своих мыслях, потому что касания чужих рук заставляют, опять же, чувствовать себя странно, не так, как он привык. Но это удивительно хорошо, и парень чуть ли не засыпает, пока его Хосок не окликает, говоря одеваться, и ведет спать.×××
Лис чувствует себя странно на протяжении всего времени. Его обхаживали с обеих сторон: тётушка поила его отварами, которые вообще-то были отвратительны на вкус, мазала его целебными мазями, которые воняли как невесть что, особенно с его-то нюхом оборотня, она кормила его много и сытно, иногда даже слишком; Хосок не оставлял его одного ни на мгновение, он рассказывал ему много интересных историй, обучал как писать и читать, а ещё познакомил со всей деревней. Если честно, Сокджину это не очень нравилось. Он — монстр, он же… убивал этих мужчин, чьих-то мужей, сыновей, отцов и братьев. Ночами парень не спал из-за этого, потому что его терзали мысли. Ему искренне жаль, что он был тем, кем являлся. Не его желание — убивать, это его природа… Которую он ненавидел где-то глубоко внутри. — Ты не спишь? — в полумраке появился Хосок, и оборотень дергается от неожиданности — он настолько глубоко зарылся в свои мысли, что совсем не почуял, как тот пробрался к нему. На дворе глубокая ночь, луна уже давно на небе, значит, довольно поздно? — А ты? — спрашивает тихо, когда парень приземляется тихонько рядом. Тот вытягивает руки вверх и потягивается, мыча: — Да не знаю, что-то не хочется. В конце месяца будет праздник урожая, и мне немного не сидится на месте. Это неудивительно, Хосок вообще был источником нескончаемой энергии, как казалось со стороны. Он был шумным, много смеялся и совершенно не имел чувства личного пространства, когда это касалось других людей. Он мог совершенно спокойно прижать к своему боку, обнимая рукой так крепко, что у Сокджина, иногда, случалась паника. — А знаешь что? — чуть тише, буквально на ухо выдает Хосок. — Что? — довольно напряженно отвечает лис. — Раз уж оба не спим, пойдем я тебе покажу одно место? Или Сокджин не понял, или это звучало как утверждение, а не вопрос. Но почему-то отказываться не стал. С главной улицы деревни, на которой ещё местами горели свечи в кабаках, Хосок сворачивает в какие-то кусты, и через них довольно сложно пройти даже оборотню. Но парень не останавливается и идет довольно уверенно, так что приходится молча довериться ему и идти следом. Они идут минут десять, и кумихо понимает, что путь их лежит в сторону леса. На мгновение ему стало страшно, не понятно почему. Его рана зажила практически полностью, иногда всё же отдаваясь легкой болью, но он ещё ни разу не пытался стать лисом вновь. Ему не хотелось. Было интересно учиться жить, как человек, и он совсем уже забыл, что горы и лес – это его родной дом. — Ай! Сокджин задумался, и не заметил, как врезался в спину Хосока, а тот, в свою очередь, запнулся о корень, и полетел вперед, вываливаясь с куста. В итоге он валяется на земле, а на нем, сверху, валяется шокированный оборотень. Спустя пару секунд Чон начинает хохотать, а Сокджин же, наоборот, извинившись, и поднимается. — Говорила же бабуля, что я невнимательный. Не извиняйся, ты ведь не виноват! И мы на месте, кстати. Подул ветерок, шевеля листву, которая вот-вот и начнет желтеть, а луна освещала всё вокруг. Берег, никем не тронутый, с мягкой травой, закрытый от всего мира, кажется. Водная гладь на поверхности реки была тихой, и только лишь легкая рябь нарушала идеальной отражение луны в воде. Сокджин выдохнул. — Тут красиво, не так ли? Мне нравится это место, потому что тут река глубже, чем возле деревни, и можно купаться, не садясь на корточки. А ещё тут тихо. Кумихо не отвечал, пока что, а просто подошел к берегу и сел на траву, смотря в небо. Всё эта красота ощущалась совсем иначе в облике человека. В этот момент Хосок, не специально, конечно, напомнил ему, кто он такой. Скоро он восстановится полностью, и придется бежать, ведь полная луна… Он не хочет навредить, в первую очередь, Хосоку. — Сокджин-а, ну чего ты задумался так? — звучит слишком радостно и подозрительно, парень поворачивает голову и только и застаёт, как Хосок, скидывая с себя остатки одежды, с разбегу бультыхается в реку, да так, что брызги окатили и самого Сокджина. — Ты что, ты можешь заболеть! Не лето же, — возмущается кумихо, вытирая лицо от попавших на него капель. — Неа, — Хосок зачесывает пальцами намокшие волосы, улыбаясь, — последние дни солнце грело очень хорошо, да и я так часто делаю, даже зимой! Вода — как молоко парное, давай же сюда! Сокджин как-то не очень верил, но его подцепил этот азарт Хосока. Оборотень вздыхает, поднимаясь, и развязывает одежду, сначала верх, осторожно его сложив, а затем и низ. Он привык находиться обнаженным рядом с Хосоком, но всё равно это было смущающе. Хосок лежал спиной на воде, наблюдая с полуприкрытых век за тем, как шаг за шагом парень погружался в воду. — Не парное молоко, конечно, но не холодно, ты прав, — отозвался он, когда был в воде уже выше колена. Хосок подплыл к нему и потянул на себя, заставив погрузиться полностью, и это было неожиданно. — Ты меня так утопишь же, — фыркает лис, вытирая с лица воду. В ответ ему только смех и порция брызг в лицо. Первую секунду Сокджин стоит неподвижно, убирая воду с лица, пока Хосок хохочет, а затем, загребая в ладонь воду, направляет шквал брызг уже на него, и начинается «битва». Словно дети, они плещутся, и вода становится не такой прохладной, как и воздух вокруг. Кумихо ныряет под воду, отчего его теряют из виду, и шуточно притапливает Хосока, а тот, испугавшись, орёт что есть силы. Сокджин смеётся, всё же, оставив руки на плечах парня. — Ты так всю живность в лесу распугал, Хосок. — Нечего было меня так пугать! — парень разворачивается, обнимая оборотня за шею, что заставляет сердце забиться чаще. Сквозь запах леса и свежести пробивается запах меда. Снова… — Ты первый начал, — выдыхает притихший Сокджин, утыкаясь носом в шею человека. — Ты мёдом пахнешь. Почему? Хосок, кажется, удивился, чуть отстраняясь и смотря в глаза кумихо. Стало немного неловко. — Да я как-то не обращал внимания, не знаю… Повисает молчание, и Сокджину становится всё более неловко, потому что Хосок смотрит прямо в глаза. Кумихо чувствует, как его сердце начинает биться чаще, почему-то хочется убежать, но он смотрит в чужие глаза тоже. У Хосока красивые глаза… Да и сам он очень красивый. Смешной, слишком энергичный… Он нравился оборотню. Наверное, Сокджин слишком задумался, потому что упустил тот момент, когда парень оказался совсем близко к его лицу и прижался к губам лиса своими. Это было странно, они были холодные, но от этого стало жарко. И очень волнительно. Сокджин совершенно не знал, что ему делать, он чувствует всё это впервые. Почему этот Хосок делает его таким чувствительным и уязвимым? Человек всё же отстранился, мягко улыбаясь. Или даже издевательски? — Ты покраснел, Сокджин, — голос Хосока и вправду очень довольный. — Всё потому… Что я ни разу не делал этого. Выражение на лице парня тут же сменилось. — Ни разу с парнем или вообще не целовался? — Вообще. Кумихо не мог сдерживать это чувство, заставляющее лицо гореть, и снова брызнул в улыбающееся лицо водой, идя к берегу и ложась на траве звездочкой. Хосок смеялся, очень счастливо и по-доброму, повторяя действие Сокджина. Они молча лежали, смотря на звезды, и в этом молчании лис чувствовал умиротворенность. Не было нужды говорить, хотя и было странно, ведь Хосок молчит только, когда спит. И то — не всегда. — Пора домой, иначе тётушка увидит, что нас нет, — спустя некоторое время говорит лис, чувствуя, что на самом деле, засыпает. Да и лежать вот так нагишом становилось немного прохладно. — Да, пора.×××
Время летит незаметно, особенно, если чего-то ждешь. Хосок ждал конца месяца, кажется, он вёл себя как ребенок, ожидавший своего дня рождения. Оборотень не знал, чего можно ожидать, ведь он видел такие праздники только со стороны, и было скорее любопытно. А ещё очень страшно, потому что конец месяца означал еще одно — полную луну. Сокджину было страшно, что голод может появиться снова. Обычно, кумихо требовалось убить человека около четырёх раз в год, когда появлялась первая луна нового сезона. И не смотря на то, что в начале осени он убил одного из этой деревни и съел его сердце, он все равно боялся. Полнолуние, причём каждое, влияет на всех демонов каждый раз. Из-за него звери становятся беспокойнее, жажда, злость, всё это возрастает в два раза. И голод кумихо тоже. Он боялся, потому что не хотел навредить кому-то. Он месяц жил в этой деревне, среди этих людей. А больше всех ему не хотелось навредить Хосоку. — Сокджин! — в комнату влетает парень, отчего сон снимает, как рукой. Тот наваливается сверху, сбивая одеяло, и придавливая своим весом так, что оборотень чуть ли не крякает от тяжести. — Просыпайся, просыпайся! Сегодня так много дел по дому, сегодня праздник урожая! Давай же, — он продолжал себя вести как перевозбуждённый щенок, но лис, услышав его фразу, сам резко сел на месте. — Как, уже сегодня?! — Да, поэтому поднимайся! Бабуля дала нам очень много работы, и успеть нужно до вечера! Первым заданием после завтрака стала уборка, Сокджин подметал, а Хосок, серьёзно, слишком энергичный, бегает за ним, вымывая полы до чиста. Тётушка Ганхи посылает их после этого на рынок, чтобы купить всякого добра, да мехов на предстоящую зиму. Хосок бегает впереди, он громче, чем обычно, и таскает Сокджина за руку везде. Позже оказалось, что сарай, где хранились вещи, почти разваливается, и нужно его подлатать, а затем покормить хозяйство… Сокджин не понимал, почему всё это нужно было делать в один, день, ведь у них было полно времени впереди. — Таково поверье, мол, нужно до конца праздника урожая наладить все дела в хозяйстве, а иначе в следующем году будет плохой урожай, — причитала тётушка, а затем вытерла пальцем сажу со щеки Хосока. — Вы молодцы, уже начинает вечереть, поэтому давайте быстро умойтесь, а потом уже и пойдёте. Хосок, заметно уставший, всё равно выглядел довольным, и словно открыл второе дыхание, потащил оборотня вновь за собой. Они довольно часто мылись в бане, и это перестало быть таким смущающим…отчасти. Обливаясь теплой водой, Сокджин от внезапного касания его ягодицы дёргается. — Я всегда замечал, что у тебя тут родимое пятно в форме лисы. Это так странно. Оборотень сглатывает, разворачиваясь лицом к Хосоку. — Почему ты думаешь, что это странно… — лис заводит руки назад, закрывая свои ягодицы. — Я слышал, что родимое пятно появляется на том месте, куда тебе в прошлой жизни нанесли смертельный удар. Сокджин приподнял бровь, не совсем понимая, к чему клонит парень. А тот, еле сдерживая улыбку, продолжает: — Но ягодица? Тебя, наверное, в прошлой жизни укусил лис за попу, а? Хосок начал хихикать, за что ему прилетело веником из сухих листьев в лицо. Остаток банных процедур проходит в тишине, они возвращаются в дом, где тётушка выносит два комплекта одежды. — Сокджин, я пошила для тебя праздничный ханбок, чтобы вы оба выглядели сегодня как завидные женихи, — улыбка расцвела на лице женщины, отчего морщинки-лучики собрались у её глаз. Она поражала лиса. Заботилась о нём, словно он родной человек, а не просто парнишка, которого полуживого подобрали в лесу. — Спасибо большое, тётушка, — пораженно выдохнул Сокджин, разворачивая мягкую льняную вещь в руках. Он выполнен с простой ткани, но выглядит очень красиво. — Сокджин, надень же её скорее! Мне интересно! — влезает Хосок, который, между прочим, уже переоделся. Или оборотень стал невнимательный, или парень, действительно, такой быстрый. — Мальчики, — бабуля обращает внимание на себя, — я пойду пить чай к своей подруге, так что вернусь поздно, чтобы вы не переживали за меня, ладно? Ответом следует кивок, и женщина уходит, а Хосок помогает Джину переодеться, ведь праздничный ханбок одевается гораздо сложнее, чем обычную одежду.×××
Хосок и Сокджин выходят на улицу уже после захода солнца. Оборотень, увидев, как преобразились улочки в деревне, ахнул. Они ещё днем видели, как всё украшалось праздничными фонарями, но вот, их зажгли, и все заиграло совершенно другими красками. Выходили все, и молодые, и старые, празднично одеты и с улыбками на лицах. — Пойдем на площадь, там — самое интересное! — Хосок взял оборотня под руку, а тот, словно ребенок, оглядывался по сторонам. Всё это воспринимается совершенно по-разному, когда ты пытаешься убить кого-нибудь, не обращая внимания на всё вокруг, и когда ты хочешь насладиться этим всем. На площади шумно и ещё более людно, играет музыка и слышен смех. Атмосфера всего этого заставляет улыбаться широко, и тут лис понимает Хосока. — Это ведь твой первый праздник урожая, да? Я покажу тебе всё самое лучшее! Хосок покупает два лакомства, небольшие яблоки, запечённые, нанизанные на бамбуковую шпажку и покрытые медовой карамелью. Это пахнет просто изумительно, и кумихо немного страшно пробовать. Он делает укус. Сладко и очень вкусно. Он от блаженства прикрывает глаза, слыша довольный смешок со стороны. Хосок выглядит счастливым. — Тебе нравится? Сокджин кивает, продолжая уплетать угощение, пока не осознает кое-что. Он очень голоден. Подняв к небу взгляд, он видит полную луну, и по спине проходят мурашки, а ощущения обостряются. Он вдыхает полной грудью, чувствуя запахи пряностей, которые смешиваются друг с другом. Они наполняют все пространство, от каждого маленького ларька пахнет по-своему вкусно. У Сокджина наполняется рот слюной, и он принимается доедать своё яблоко как-то даже агрессивно. Вкус ощущается немного иначе, и это всё ещё просто восхитительно. — Сокджин, ты грызешь бамбуковую шпажку, — сообщает Хосок, отбирая её у оборотня. Тот чувствует себя пристыженным. А ещё всё ещё хочет есть. Кажется, парень понимает это, и спрашивает: — Ты хочешь ещё? — Я хочу попробовать тут всё. Ответ слегка озадачивает Хосока, но затем он улыбается своей прекрасной улыбкой, готовя мешочек с монетами. Придётся ему хорошенько потратиться. Сокджин выглядит увлеченно, пробуя каждое угощение, что предлагают на прилавках. А ещё Хосоку кажется, что он милый, когда жуёт. Похож на белку, которая набрала за щеку орешков. А ещё он совершенно не контролирует себя, когда ест копченых кальмаров, тихо рыча. Это… странно, да. Но чертовски мило. Проходит некоторое время, прежде чем он наедается. Запахи притупляются, и не так нервируют, и Сокджин, наконец, успокаивается, и может уделить внимание не только еде. — Сокджин-а, — Хосок улыбается, смотря на счастливого оборотня, — совсем скоро будут запускать фейерверки. — Фейервеки? — переспрашивает лис. Это те яркие, разноцветные огни в небе, которые были достаточно громкие, распугивая всех животных?.. — Ты их не видел тоже, я полагаю? — Издалека только. Хосок изменился в лице, что-то странное, что невозможно было понять. Он взял Сокджина за руку, приподнимая уголок губ. — Тогда… Хочу показать место с очень хорошим обзором. Доверишься мне? Оборотень кивнул. Он достаточно сильно привязался к парню за это время, и доверял ему, как себе. Довольно странно было осознавать это, ведь он все ещё оставался монстром. Мысли начинали давить на черепную коробку изнутри, но Хосок тянет за собой, отвлекая. Они поворачиваются в противоположную сторону от главной площади, уходя вверх по улочке. Это, кажется, совсем край деревни, потому, что дома довольно старые, да и не украшены совсем. Что уж говорить, фонарики, которые украшали улицы, давно закончились. Улочка уводит на склон горы, где приходится пробираться сквозь кусты вновь, затем они достигают цели. Перед парнями красуется полуразваленный сарай, что доверху набит мягким сеном. Хосок плюхается задницей прямо в стог, развалившись звездочкой. Оборотень садится рядом, затем — задерживает дыхание. Этот сарай находился на возвышенности, в самом дальнем краю деревни, и с этого места вся она была как на ладони. Лис последовал примеру человека, ложась спиной на мягкое сено. Оно пахло приятно, и если прикрыть глаза, можно представить, что валяешься на солнечной лужайке. Но тут добавляется запах каких-то ягод, но явно не свежих. Оборотень открыл глаза, смотря, как Хосок открывает флягу. Обычно он носил там воду, когда они уходили куда-то далеко. Сейчас там явно не вода, пахнет как-то резко и странно. Парень увидел, как кривится неосознанно Сокджин, и засмеялся. — Это вино. Хочешь попробовать? Лис смотрит долго. Запах ему не кажется таким уж и привлекательным, но человек пожимает плечами и спокойно делает несколько глотков. Ну, раз уж он пьет, то почему бы не попробовать? Он отбирает флягу и делает глоток, маленький и настороженный. На вкус… странно, но неплохо. Послевкусие обжигает горло и лис закашливается, поднимая недовольный взгляд на Хосока. — Как ты это пить можешь? Тот смеется заливисто, отбирая флягу обратно и делая ещё несколько больших глотков. Оборотень, впадая в некое ребячество, отбирает у него напиток и осушивает флягу до конца. Хосок смотрит на него большими глазами, и начинает смеяться во всю, когда Сокджин кривится из-за этого жжения, наморщив нос. — Божечки, ты серьёзно… Сокджин, ты — нечто, — выдыхает парень, утирая слезы, которые выступили от смеха. Оборотень фыркнул, отдав флягу парню. Ощущения были странные, словно по венам разгоняли огонь, который будоражил голову. Довольно внезапно раздался громкий звук, оповещающий, что фейерверки запустили. Хосок был прав, с этого места вид открывался прекрасный. Кумихо сидел, затаив дыхание и слегка приоткрыв рот, наблюдая, как на тёмном ночном небе взрываются тысячи ярких огней, словно танцуя между собой, рассыпаясь на ещё более маленькие частицы. Черепица на крышах домов в деревне отсвечивает теми же цветами, что и яркие огни в небе, самые большие огоньки летят к земле, угасая, и это похоже на падающие звёзды. В глазах Сокджина отражаются самые настоящие звёзды, и Хосок смотрит на них, а не на фейерверки. Оборотень замечает на себе этот взгляд, поворачиваясь лицом к человеку. Они и сидели так близко друг с другом?.. Повторяется тоже ощущение, что было в ту ночь, когда они купались в реке. Хосок смотрел на него точно так же, как и тогда. Щеки оборотня внезапно снова начали гореть, но помимо этого смущения, у него появилось ещё одно ощущение. Желание, которому он явно не поддался бы просто так. Неожиданно не только для Хосока, а и для самого себя, оборотень тянется вперед, касаясь губами губ парня, как тогда сделал он. Отстраняться не хотелось совершенно. Губы человека казались мягкими, и к ним было приятно прикасаться. Некоторое время тот не двигался, а затем протянул руки, обхватывая талию оборотня и слегка толкая, заставляя упасть спиной на мягкое сено. Сокджин смотрит на Хосока и понимает, что значит, быть пьяным. И он не уверен в этот момент, он пьян от напитка или от самого человека. — Сокджин… — голос парня звучит немного неуверенно, но такнизко, что у кумихо по спине бегут табуны мурашек. Перед ним точно тот Хосок, которого он знает? Оборотень поддаётся вперед, утыкаясь носом в шею его, вдыхая запах кожи. Он всё так же прекрасно пахнет медом. — Хосок, я уверен. Не заставляй меня менять свое решение. Больше он не говорит ничего. Руки Хосока тянут за пояс, что поддерживал одежду, распахивая ханбок на оборотне. Лис чувствовал себя сначала довольно странно, ведь сколько лет он просто убивал мужчин, но ни разу с ними не спал. Возможно, и не зря, ведь Хосок не просто человек, он значит намного больше. Он, демоническое создание, зверь, чувствует себя совсем маленьким и слабым, когда руки скользят по телу, а губы оставляют горящие поцелуи на коже. Хосок целует с жадностью и напором, кумихо отдаётся ему полностью. Сокджин ощущает всё впервые, стонет, не сдерживаясь, и выпускает когти, оставляя краснеющие полосы на спине и плечах Хосока. Если бы деревья были живыми, им бы пришлось закрыть себе уши, а луне — отвернуться, чтобы не видеть происходящего.×××
Возвращаются они с Хосоком домой только под утро, потому что лежали, смотря на небо и держась за руки, пока не начало светать. А как только переступили порог — уснули без задних ног. Пробуждение их было не самым лучшим. Деревня вся стояла на ушах, и тётушка, обеспокоенная, попросила Хосока и Сокджина проверить, в чем дело. На центральной площади собрались люди, громко что-то обсуждая. Пришлось пробираться сквозь толпу, чтобы увидеть, что же случилось. Сокджин думает, что лучше бы нет. Посреди улицы стоял мужчина, громко что-то доказывая, а в руке он держал за хвост окровавленное тело лисы. Девятихвостой лисы. Сердце начало стучать так быстро, словно сейчас выпрыгнет и убежит. Сквозь вату в ушах, кумихо разбирает слова этого мужчины: — Если видите чужих женщин, не верьте им! Эта чертовка хотела обмануть меня, но я её разоблачил! Она попыталась убить меня, но не смогла. Она хотела убежать и перевоплотилась в лису, но я убил её! Оборотня затрясло. О чем он вообще думал всё это время, находясь среди людей? Он ведь не человек. Он — монстр, и, в конце концов, раскрыл бы себя. У него всё ещё есть природа, из-за которой он убивал людей. «Я не должен здесь оставаться», — панически пробежало в голове лиса, когда он сделал шаг назад. — А как ты её разоблачил? — кричал кто-то из толпы. — Лисы-оборотни в человеческом теле имеют родимое пятно в форме лисы. Хосок, услышав это, резко повернул голову, испуганно смотря на…место, где уже не было Сокджина. Кумихо выбежал в лес, сразу превратившись, начал бежать. Подальше отсюда. Он слышал, как следом бежит Хосок и зовет его, но не смел оборачиваться.×××
Прошло некоторое время, пока лис успокоился. Он убежал далеко, пока не упал, изнеможенный. Вот что значило — долго не использовать свою настоящую форму. Мучения терзали его, отчего оборотень не мог найти себе место. Он… Не думал, что Хосок станет его ненавидеть. Он был не такой, как все люди. Но кумихо убежал тогда, в страхе, и не за себя, он боялся лишь того, что однажды может ранить этого парня, в которого он… влюбился. Было решено пойти и проверить его в последний раз. Кумихо превратился в юношу, совсем другой внешности, и вновь пробрался в деревню. Целый день просидел в кустах, недалеко от дома, где жил он с тётушкой. Хосок вышел к вечеру, отправляясь в кабак. Оборотень остался стоять у окна, незамеченным, но слушал внимательно за тем, что творилось внутри. Прошло, наверное, уже дней пять, но люди не прекращали говорить о лисах-оборотнях. Кто-то спорил и смеялся, кто-то насмехался, пока один старый голос не сделал замечание: — Зря вы называете их монстрами. Они же не от хорошей жизни делают это. Хотите, расскажу вам секрет? Моя бабушка была оборотнем, но потом стала человеком. Кумихо в удивлении округлил глаза, и отчетливо услышал голос Хосока: — Как? — По легенде, если человек, который увидел её истинную природу, сдержит это в тайне в течение десяти лет, то лиса сможет стать человеком навсегда. Дальше оборотень не слышал того, что происходило. Это серьёзно так? Человек не врёт? Из здания вышел Хосок, стремительным шагом направляясь в сторону дома. Лис решил не преследовать его сейчас, но наведаться позже, глубокой ночью. Хосок долго не засыпает, но оборотень терпеливо ждет, когда его дыхание успокоится. Луна, вновь молодая, освещает комнату через открытое окно, и кумихо заглядывает через него, смотря на спокойное выражение лица парня. — Если всё сказанное было правдой… Дождёшься ли ты меня? Сокджин последний раз смотрит на того, кто, иронично, украл его сердце, и уходит, вновь обратившись в лиса. — Дождусь, — тихо шепчет Хосок, улыбаясь сквозь слёзы.The END..?