Цельнометаллический паникер

Очнулся я в больнице. Слабость во всем теле оказалась довольно сильной — все произошедшее далось мне нелегко. Но, наконец, у меня было немного времени перевести дух и принять для себя в очередной раз изменившуюся реальность. Сердце пропустило удар — приступ тоски о ставших недостижимо далекими друзьях и соратниках оказался очень уж сильным, на глазах выступили слезы. — С тобой всё в порядке? — поинтересовалась показавшаяся мне знакомой темноволосая высокая девушка в костюме медсестры, сидевшая рядом с кроватью. — Не знаю, — честно ответил я. — Откровенно говоря, не думаю. А почему вы интересуетесь? — Ну, я же вроде как медик, — смутилась девушка. — Не похоже, — хмыкнул я. — Более всего вы производите впечатление коллеги моего друга Соске. Шпионы из штурмовиков и пилотов боевых роботов никудышные. Девушка смутилась, посмотрела куда-то вбок, потом встряхнула головой и сняла свою шапочку. — Вы правы, — кивнула она. — Я действительно из Мифрила. А как, если не секрет, вы догадались? — Старшина Мелисса Мао, — утвердительно произнес я, — Командир Сагары и Вебера. Но вообще не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы узнать девушку по фото, которое Курц носит в нагрудном кармане напротив сердца. Хорошо быть догадливым, когда и так знаешь, кто перед тобой. А насчет фото я не знаю, зачем соврал. Просто вот захотелось вдруг немного пошутить, хотя еще буквально пару минут назад с трудом принял мысль о новом мире и новом теле. И тут вроде как почувствовал себя полностью вжившимся — и решил чуть-чуть поквитаться за такую вот попытку со мной поиграть. Вот только еще надо будет привести шутку в соответствие с действительностью — но это уже займемся при случае. — Надо же, никогда бы не подумала, — трогательно покраснела Мао. — Ребята искренне считали, что смерть совсем рядом, вот и были со мной откровенны. Эффект случайного попутчика, наверно. — Да, Курц и Соске рассказали, как хотели остаться прикрывать твой отход, но ты им не позволила. И в итоге именно твоя идея помогла им уцелеть. Спасибо вам, госпожа Чидори, за моих ребят, — Мао встала со стула и демонстративно поклонилась. — Зови меня по имени, — попросил я. — Есть у меня стойкое впечатление, что теперь мне от вашей организации не отделаться. Так что будем дружить. И благодарю за ваших подчиненных — прекрасные люди и самоотверженные бойцы. — И об этом я тоже хотела поговорить, — совсем засмущалась Мао. — Но ты, вижу, и так о многом догадалась. Меня просили передать, что ты и дальше будешь под нашей негласной охраной, пока не станешь совершеннолетней. А там уж сама выберешь свой путь. — А если я хочу присоединиться к этому вашему Мифрилу уже сейчас? Пусть активная угроза вроде бы и миновала, но вы все мне понравились, и я подумала, что могу быть вам полезной, — активно принялся я изображать дурачка. Вернее, дурочку. — Я не могу принять такого решения, но я очень рада, — купилась Мелисса. — Я передам твои слова вышестоящему командования, и, если они примут положительное решение — то ты получишь ответ. И, запомни официальную версию произошедшего с тобой — когда тебя забрали из самолета, то сразу вкололи какой-то наркотик, и очнулась ты уже здесь. А сейчас, прости, мне пора идти. — Еще один вопрос. Где сейчас сержант Сагара? — решил я и дальше не выходить из образа. — На новом задании, — улыбнулась Мао одними глазами, уже выходя из двери. Я устало выдохнул и опустился на подушки. Долго отдыхать мне не дали — уже через пять минут в дверь вломилась внушительная делегация моих одноклассников. Первой ко мне подлетела лучшая подруга, Токива Киоко — Мы так рады, что с тобой тоже все в порядке, — затараторила Киоко, попытавшись меня обнять. — Так страшно было, когда стало понятно, что в самолете спасавшего нас спецотряда ООН тебя не будет. — Хотя и вообще есть сомнения, что нас именно ООН спасали, — отметил еще один одноклассник, Синдзи. — Нестандартное оснащение, незнакомая тактика. Синдзи знал, о чем говорил — как я узнал позже, его отец командовал одним из подразделений бронероботов сил самооброны Японии. Судя по всему, всё пережитое — и захват самолета террористами Гаурона, и посадка в Северной Корее, и эвакуация под огнем на военных транспортниках — душевному состоянию одноклассников Канаме не повредили. То ли японское воспитание с его традиционным презрением к смерти сказалось, то ли просто так и не успели поверить в серьезность происходящего. На душе одновременно было тепло и грустно. Все эти милые ребята искренне радовались, что Канаме вернулась живой. Вот только вместо нее теперь я, а от той, кому эти эмоции адресованы, мало что осталось. — Эй, не зацелуйте меня до смерти, — решил я чуть приостановить попытки меня обнять и пощупать. — Все равно меня уже завтра выпустят. — Ага, благодаря той неопознанной спасательной команде, — хмыкнул кто-то из задних рядов. — И вообще жаль, что поездка накрылась медным тазом. — Выживание имеет максимальный приоритет, — раздался знакомый рассудительный голос. В дверях стоял Сагара. И я действительно был рад видеть этого парня. Только добравшись до маленькой квартирки, где в одиночестве жила Канаме, я позволил себе немного расслабиться. Накопленная психологическая усталость расплющила меня по дивану, и я лишь успел порадоваться, что нашел в себе достаточно силы воли зайти в магазин и накупить там полуфабрикатов, главным образом лапши. У меня больше не было семьи, друзей, своего дела, планов на будущее. И даже, черт возьми, отдельных важных частей организма у меня тоже теперь не было! Впрочем, последнее проблем пока что не доставляло — человеческая психика удивительно пластична. Благо, вся моторика и рефлексы тела Канаме остались на месте. По сути, задумавшись о чем-то и не уделяя пристальному вниманию совершаемым движениям, я вел себя в точности, как действовала бы она. Все это, в сочетании с воспоминаниями о необычных эмоциональных реакциях, утвердили меня в нехорошем подозрении, что прежняя хозяйка тела по-прежнему где-то рядом, прячется в глубинах нашего общего разума. Но на связь она упорно не выходила, как я ни разыскивал ее, погрузившись в медитацию еще в больнице. Хуже было другое — халявы с полным доступом к памяти, регулярно встречающейся в историях про попаданцев, мне не досталось. Так что при выписке меня обрадовали пакостным диагнозом с труднопроизносимым латинским названием и необходимостью периодически общаться с соответствующим врачом. Вкратце же проблема сводилась к банальному «тут помню, тут не помню». Причем «не помню» было гораздо больше. Иногда знания всплывали сами, когда я о них не задумывался, но слишком часто на месте чего-то важного зиял внушительных размеров провал. По счастью, убедить врачей, что я в целом здоров, труда не составило. Благо, нынешняя Япония мало отличалась от той, где я прожил почти двенадцать лет. Некоторые простые вещи удалось узнать сразу — сумочку с вещами Канаме из эвакуируемого самолета одноклассники прихватили и отдали мне. Так что не пришлось мучиться хотя бы с адресом, да и восстанавливать документы тоже не хотелось бы. Еще спасало, что некоторые вещи я помнил из того самого аниме, разгребать сюжет которого меня сюда и послали. Во всяком случае, что отец Канаме — один из комиссаров ООН, я узнал именно оттуда. Несколько минут поиска в сети — и я хотя бы знал, как его зовут. Но вот, например, имя младшей сестры никак не вспоминалось. Лежать и жалеть себя мне надоело довольно быстро, получаса хватило с избытком. Бодрости особой я не испытывал, но почувствовал, что уже снова в состоянии шевелиться и строить какие-то планы, а не только валяться лапами кверху и вяло размышлять о несправедливости бытия. Потому, отдав телу указание озаботиться обедом, я вяло поплелся на кухню. Когда обед был окончен, я по своей извечной привычке решил, что жизнь наконец-то налаживается. Во второй подряд жизни мне явно досталось любящее поесть тело с годным обменом веществ. Собственно, со всеми неприятностями попадания в женское тело меня примирял один факт — Чидори Канаме красивая. Настолько, что просто захватывало дух. И это свое тело она явно очень любила и хорошо о нем заботилась — короткое исследование выявило восхитительную гибкость, выносливость, немалую силу и хорошо поставленную ударную технику. Еще очень хотелось проверить броски, но в пустой квартире, к сожалению, было не на ком. Что-то в глубине сознания мне напоминало, что такой фанатизм — признак серьезного стресса, но это и немудрено. Так что я с серьезным нехорошим интересом присматривался в окно к свету в квартире Сагары, расположенной в доме напротив. Точнее, я поймал себя за этим разглядыванием, и уже только потом понял причину. Оно и к лучшему — теперь хотя бы не придется признаваться Сагаре, что я забыл его адрес. Забыть-то забыл — но уже вспомнил. Оставалось вспомнить еще миллион и одну нужную вещь, однако я все равно немного приободрился. Впрочем, поход к моему как бы охраннику на предмет тренировки по зрелом измышлении я все же отложил. Хватало и более неотложных дел. Для начала стоило изучить район, чтобы не пришлось беспомощно озираться и недоуменно хлопать глазами в ответ на самые простые вопросы. Благо, длинные ноги Канаме каждый раз выносили меня именно туда, куда я хотел. Парикмахерская, кафе, игровой клуб, парк, автобусная остановка — вроде бы все, что я хотел узнать, оказалось на своих местах. Не обошлось без казуса — на остановке меня спросили, доедет ли до нужной точки подошедший автобус, и я без тени сомнений ответил утвердительно. И только уже когда двери с незадачливой старушкой закрылись, я осознал, что транспорт идет не в ту сторону. — Но это уже не мои проблемы, — буркнул я себе под нос, подходя к дому. Было, конечно, немного стыдно — но только самую малость. В числе моих сегодняшних покупок была и пара тренировочных боккенов. Я здорово надеялся, что любимое занятие поможет немного успокоиться и вернуть душевное равновесие. Канаме же кендо пренебрегала, но вместе с тем мне казалось, что сумею достаточно быстро восстановить навык. И, пожалуй, правдой было то, что без меча я своей жизни уже не мыслил. Настолько, что и в этой реальности не смог с этим расстаться К концу прогулки я с некоторым удивлением обнаружил себя под дверью квартиры Сагары. Было не совсем понятно, что меня сюда привело — то ли сила эмоциональной привязанности Канаме, то ли собственное желание просто поговорить с кем-то, кому можно доверять. В здешней реальности моя эмпатия была послабее предыдущей, но действовала тоже неплохо. На эмоциональном уровне Сагара ощущался монолитной скалой, и просто находиться рядом с ним было невероятно успокаивающим делом. К тому же парень жил в ситуации, чем-то похожей на мою — наёмника, воевавшего всю сознательную жизнь, вдруг превратили, пусть и временно, в школьника из мирной Японии. Немного постояв у порога, я все же развернулся и пошел к себе. Еще нужно было определиться с планами на завтра и вообще как-то продолжить входить в образ. К счастью, аккуратная Канаме тщательно выполняла домашние задания, записывала все нужное, а список важных дел был приклеен магнитиком на холодильник. Впрочем, дела эти всё были текущие — отнести вещи в химчистку, вернуть диск подруге, сходить с девочками в кафе на следующей неделе, и все остальное в таком же духе. Даже за квартиру, телефон и интернет, как я успел разобраться, оплата списывалась автоматически. После короткого ужина я решил изучить, что же хранит в себе ноутбук девушки, благо пароль мои пальцы вспомнили. Но не успел я посмотреть в папку «мои фотографии», как раздался телефонный звонок. Воровато оглянувшись, я поднял трубку городского телефона, не снабженного определителем номера. — Канаме! Я только узнала, что с вами случилось! Кошмар! Ты же была в больнице? Почему не позвонила? У тебя все в порядке? — посыпалась в трубку девичья скороговорка. — Простите, а вы кто? — от неожиданности я не нашел вопроса умнее. — Сестра, что с тобой? Ты меня не узнаешь? Это же я, Аяме! — в голосе собеседницы слышалось волнение, переходящее в панику. — Из больницы меня выписали, но пока мы были в заложниках, бандиты вкололи мне какое-то странное средство, и теперь у меня иногда провалы в памяти. Врачи говорят, что скоро всё восстановится, — я запоздало решил успокоить сестру. — Так что всё скоро будет хорошо. — Какое там хорошо? Ты же даже меня меня не узнала! — похоже, Аяме искренне волновалась. — А ты там одна! Я попрошу папу договориться в школе и прилечу к тебе хотя бы на пару недель! Похоже, по упорству и силе характера сёстры были похожи. Но визит Аяме мне точно был бы лишним — уж родная-то сестра точно вмиг расколет одного невезучего попаданца. — Слушай, я действительно справлюсь. И не хочу опять ссориться с папой, — подсказала мне правильный ответ интуиция. — Но если вдруг себя переоценила — то обязательно попрошу помочь. На кого ж еще мне надеяться! — Да, плохо, что вы с отцом не ладите, — вздохнула Аяме. — Но ты там знай, если что — мигом примчусь! А как тот загадочный парень, о котором ты мне все уши прожужжала, себя вёл? — Сагара-то? — не купился я на простую подначку. — Молодцом держался. Он вообще славный, надо будет вас познакомить. — Смотри, уведу его у тебя, — хихикнула сестра. — Будешь знать! — Парень сам решает, какая девушка ему больше по нраву, — процитировал я известное мужское заблуждение. — Так что раз уж мы с ним просто друзья, то не вижу проблем. — Неожиданно! Ладно, мне пора бежать, — Аяме положила трубку, и я устало выдохнул. По-хорошему надо было потратить еще несколько часов, чтобы разобраться с здешним ходом истории, а еще — полистать школьные тетрадки Канаме, чтобы не опростоволоситься завтра на уроках. Но глаза упорно закрывались, и я сдался, отправившись обниматься с подушкой. Как отвратительно в Японии по утрам! Примерно как в России, особенно если твоё тело принадлежит матёрой сове, не по призванию, а по биоритмам. Вставать было до крайности тяжко, но действительно мерзкий будильник ни на миг не позволил усомниться, что оставаться в кровати лишнюю секунду будет плохой идеей. Канаме явно отличалась огромной силой воли. Точнее, это она от безысходности — вставать-то всяко надо, а когда живешь в одиночку всё становится еще сложнее — и хитрое электронное устройство противным скрипучим голосом верещало: «Ко-Ко! Каночка, вставай! Ко-Ко! Каночка, ты опоздаешь!» Не знаю, что бесило меня сильнее — этот голос или само обращение «Каночка». Не приходя в сознание я все же последовал совету пакостного прибора и поплелся в душ. После водных процедур моё отвращение к миру слегка померкло, и я даже оказался в состоянии сделать зарядку и приготовить себе завтрак. Двадцатиминутная разминка вернула аппетит и желание жить, но я со вздохом пообещал себе на следующий день переставить будильник еще минут на тридцать пораньше. Спать — это хорошо, но зарядке надо уделять заметно больше времени, по крайней мере пока я окончательно не подружусь со своим новым организмом. Вчера вечером, предвидя, что пробуждение может оказаться нелегким, я собрал портфель для сегодняшних занятий, так что мне оставалось просто выйти из дому и довериться памяти тела. Периодически сверяясь с картой, чтобы точно не заблудиться, я добрался до школы в срок. Некстати пришлось вспомнить, что Канаме — не только староста класса, но еще и вице-президент школьного совета, и тянет на себя тонну общественной нагрузки. Прямо сейчас мне это грозило необходимостью провести дежурное организационное мероприятие — десятиминутку с политинформацией и учетом отсутствующих. Озарение пришло уже когда я хмуро оглядывал одноклассников, к счастью, совпадавших сегодня со списочной численностью. — Друзья, должна вам признаться, для меня все произошедшее еще не закончилось, — добавив грусти в низкий бархатный голос Канаме, начал я, и, убедившись, что все внимательно слушают, продолжил, — боюсь, что я по крайней мере в ближайшее время не смогу выполнять обязанности старосты. — Что с тобой? — дождался я озабоченного вопроса от Киоко. — Мне приходится наблюдаться у врача. — более детально вдаваться в подробности в Японии не принято, я и так сказал гораздо больше, чем от меня ожидали. — Учиться я могу, но вот с нервными нагрузками врачи просили пока повременить. Так что вам нужен другой староста. Образ несчастной жертвы у меня удался. Гул, раздавшийся при словах о больнице, затих, и на меня теперь смотрели с видимым сочувствием. Что-то такое проглядывало даже в традиционно флегматичном выражении лица Сагары. Я сперва смутился, а потом почувствовал где-то внутри себя раздражение от своих слов. «Ну и как ты представляешь общественную работу с провалами в памяти?» — поинтересовался я у внезапно проснувшейся то ли совести, то эмоциональной памяти оригинальной Канаме. — «Только хуже же будет». Внимание аудитории надо было ловить, и взятая мной пауза оказалась как раз к месту. — Знаю, что регламентом внеочередные выборы не предусмотрены, так что я просто прошу вас назначить на должность старосты Киоко Токиву. Ей я доверяю как себе, — закончил я свою речь очередным пакостным манипуляционным приемом. Подруга, явно открывшая рот, чтобы возмутиться, после моих последних слов покраснела и затихла. «А она ведь тоже хорошенькая», — внезапно отметил я. — Только вот от этой дурацкой прически ей бы надо избавиться, и линзы завести вместо очков. Учебный день в целом прошел достаточно спокойно. Разве что в обеденный перерыв пришлось делать несчастное лицо, чтобы у одноклассников хватила такта меня не трогать. Благо, в Японии в этом плане нормы немного другие. Да и само по себе зрелище обычно веселой и активной Канаме, тихо сидящей на подоконнике, выбивало из колеи даже самых черствых сверстников. И только Киоко решилась подойти и тихо спросить, может ли она чем-то помочь. — Я справлюсь, правда, — негромко ответил я, и верная подруга ушла по своим делам. Знаний, унаследованных от обеих половин моей памяти, оказалось в целом достаточно. Самое трудное было с историей — ведь она в этом мире пошла по другому пути. Правда, прочитанный на обеде — надо ж было не просто сидеть и страдать, а чем-то заниматься — учебник японской истории помог примерно сопоставить ключевые факты. Здесь расхождение пошло где-то конце восьмидесятых, примерно совпадая с появлением первого поколения бронероботов в качестве боевых единиц. Горбачев был убит и Советский союз сохранился, а вот Китай, наоборот, распался на сторонников жестких коммунистических традиций и условно-демократическую по тамошним меркам республику. Обе стороны друг друга недолюбливали, но вялотекущая гражданская война уже несколько лет как закончилась. В остальном же, как и у нас, кровь исправно лилась по всему миру, но по-настоящему больших войн не было. Еще меня поразили уроки физики и математики. Нет, школьный курс, если его нормально понять, ничего сверхсложного содержать и не мог, но мне в этот раз все казалось совсем уж элементарным. Может быть я, конечно, и поумнел, пройдя вместе с Канаме через странную машину в Северной Корее, но вроде бы явных новых знаний в моей голове не прибавилось. Возможнось же разбудить свои новые способности, если они у меня действительно появились, была бы ценной — я всерьез вознамерился завербоваться в «Мифрил» и влиять на происходящее уже оттуда. По завершении учебного дня я вознамерился избавиться и от второй половины своей организационной нагрузки. Но в кабинете школьного совета меня ждал сюрприз. — Я знаю о том маленьком спектакле, который ты устроила для своих одноклассников, — председатель совета Ацунобу Хаясимидзу как всегда прятал свое породистое лицо за веером, — Могу его оценить на твердую четверку. Для невзыскательных зрителей — более чем достойное исполнение. На этот раз веер Хаясимидзу показывал кандзи «Солнце». А сам старшеклассник, наводивший на упорные ассоциации с Макиавелли, показался мне крайне подозрительным. Сагара, числившийся «советником председателя по безопасности» и присутствовавший на всех собраниях, посмотрел на меня с укором. — Я так полагаю, что теперь ты попросишь меня освободить себя от обязанностей моего заместителя? — продолжил Хаясимидзу. — Полагаю, с моим настоящим диагнозом ты уже знаком, — я спрятал подбородок за сплетенными ладонями и пристально уставился на председателя. — И тебе не кажется, что это — достаточный повод для такого решения? — Не кажется, — Хаясимидзу кивнул. — Ты все так же умна и энергична, разве что стала, может быть, чуть хитрее и осторожнее. Тебе это только на пользу пойдет. А если что важного и не вспомнишь — так мы с Микихарой обязательно поможем. Да и Сагара всегда рядом будет — а уж он на память не жалуется. При этих словах Соске кивнул, явно подавив в себе желание встать по стойке смирно, а вот похожая богатством мимики на снежную деву вечная помощница председателя, тенью стоявшая за его спиной, отчего-то напряглась. — Тогда, может быть, стоит всё же переопределить круг моих обязанностей? — решил я зайти с другой стороны, раз уж простой выход не нашелся. — Я просто не помню, чем занималась на постоянной основе, но взамен готова выполнять разнообразные сложные поручения. Никогда не любил организационную работу, отъедающую время понемногу, но постоянно. А вот периодически влипнуть в какие-нибудь приключения да в компании с абсолютно уверенным в себе Сагарой вдруг показалось неплохим решением. — Интересно. Раньше ты, наоборот, занималась таким только если я очень попрошу, — хмыкнул Хаясимидзу. — Меня устроит. А Рин Микихара возьмет на себя остальное. Помощница снова нахмурилась, но ничего не сказала. — Тогда жду ваших указаний, господин председатель, — улыбнулся я. Несколько вечеров подряд я попеременно то усердно грыз интернет в поисках разнообразной полезной информации, то активно разминался и тренировался с боккеном. Когда я наконец решил, что и в голове уже достаточно всякого, и с телом Канаме я наконец подружился, то по дороге из школы домой я подозвал привычно идущего чуть позади Сагару. — Соске, — начал я, — могу ли я попросить тебя немного меня потренировать? Сагара притормозил и внимательно на меня уставился. — Это хорошая идея, — чуть подумав, ответил он. — Твои шансы выжить заметно увеличатся. — Тогда давай сегодня и начнем, — не стал я терять времени. — Поймешь уровень моей подготовки, и мы обсудим наши дальнейшие действия. Спустя еще час мы расположились на небольшой поляне в ближайшем парке. Сагара, одетый в берцы и камуфляж — это летом-то! — с легким недоумением разглядывал мой спортивный костюм. — Чидори, — задумчиво проговорил он, — я ведь никогда раньше не учил девушек чему-то такому. Мне, правда, доводилось принимать участие в подготовке ополченцев в иракском Курдистане, а там воюют и мужчины, и женщины, но мне отчего-то кажется, что сейчас тебе нужно что-то другое. Зрелище легкой растерянности на обычно невозмутимом лице Сагары едва не заставило меня рассмеяться, но совершенно не хотелось обидеть парня. Благо, я сам над этим вопросом думал, и ответ у меня был. — Даю вводную, сержант, — в низком голосе Канаме появились тщательно подобранные мной рычащие командные обертона, а Сагара вздрогнул и едва не встал по стойке «смирно». — Я — ценный технический специалист, приданный вашему отряду. Мое главное оружие — мозги, а не винтовка. Но мне нужно иметь возможность дойти с подразделением до цели живым, в хорошей физической форме, при необходимости — поддержать штурмовую часть отряда огнем, и, если придет нужда — не спасовать во внезапной рукопашной схватке. — Какого рода специалист? — уточнил Сагара, на лице которого появилось явно читаемое облегчение. Ситуация теперь попадала в известные ему шаблоны, и он имел представление, что из такой вводной можно получить. — Не хакер, по крайней мере в чистом виде, не сапёр. Захват, обслуживание и при необходимости — боевое применение сложных технических устройств. Системы охраны, системы связи, распределенные системы вооружения. Возможно — ремонт техники отряда. — Понял, — Сагара кивнул. — Мне надо немного подумать, но пока что мы можем размяться. Моему мыслительному процессу это не помешает. Не удержавшись, я хихикнул, и, скинув курточку, приступил к разминке, поглядывая на Сагару. Тот делал какой-то сложный комплекс, видимо, наработанный долгим и трудным боевым опытом. Хотя и на мои упражнения он смотрел с заметным уважением — здесь мне тоже было чем похвастаться. Дальше был небольшой тест на выносливость — кросс по пересеченной местности, пресс, отжимания и короткий бой с тенью. — Надо бы прогнать тебя посерьезнее, выяснить, на что ты способна, если будешь выкладываться по полной, — сделал себе пометку Сагара. — А пока — достаточно. Проверим твои боевые навыки. Возможно, мне показалось, но выражение его глаз в этот момент было каким-то предвкушающим. Если бы он умел улыбаться, то его ухмылка была бы невероятно хищной. Но увы — мимическим богатством лицо сержанта не отличалось. В рукопашной Сагара сначала только защищался, не делая никаких попыток контратаковать. Но всё-таки его специальность несколько иная — он штурмовик, пилот бронеробота, возможно — командир небольшого отряда. Поэтому когда я наконец поймал нужное состояние и смог навязать свой рисунок боя — то быстро загнал его в угол. Сагара фыркнул, помотал головой — и бросился на меня, предсказуемо поймавшись на излюбленный мной самбистский бросок через себя в падении. Встал на ноги он с совсем другим настроением. Видимо, успел за несколько секунд войти в боевой транс и тоже очистить мысли от лишнего. И теперь опыт человека, привыкшего выживать всю свою сознательную жизнь в самых лютых условиях оказался заметно сильнее моих не столь уж многочисленных умений. Я пропустил несколько ударов, от души полетал, не сумев уйти от бросков и многократно был пойман на болевой прием. — Хватит, — буркнул я, отряхиваясь и размышляя, как будут смотреться на мне завтра синяки и ушибы. — Думаю, тут мы оба узнали, что хотели. — А ты молодец, — Сагара подал мне руку, помогая подняться, — твои навыки оказались выше ожидаемых. — Ожидаемых от девчонки? — продолжил я его фразу и хихикнул, — И зря. Старшина Мао же наверно тоже хороший боец? — О, — Сагара закатил глаза. — Она отчаянная. Прекрасный тактик, видит картину боя насквозь, что из кабины своего робота, что в полевой бинокль. Но в клинч на ближней дистанции она входить не любит — не ее стиль. — Ладно, — продолжил я, — что у нас дальше? — Стрельба, — этот оружейный маньяк извлек из своего рюкзака необычного вида автомат, здорово напоминавший обычный АКСУ, но с очень толстым стволом — Это же ведь «Выхлоп», — что-то щелкнуло у меня в голове, — бесшумная разновидность автомата Калашникова! Сагара недоверчиво посмотрел на меня — еще бы японская девушка такое знала — а потом ласково погладил крышку затворной коробки. — У Мифрила много хороших вещей. Мы слишком близко от людей, чтобы работать с нормальными винтовками. К тому же ведь я все-таки, не снайпер. А Дальнобойные мы с тобой потом изучим, да и обычные штурмовые винтовки тоже посмотреть надо будет. Суть его слов легко читалась — просто парню хотелось испытать необычное оружие, доставшееся ему из богатых запасов родной организации. Ну и похвастаться перед девушкой — так, как мог бы хвастаться сержант спецназа, ничего об этих самых девушках не знающий. Я покивал и приступил к несложным подготовительным упражнениям. Отстрелялся в итоге не самым лучшим образом — практики все равно особой не было, только общие представления, к тому же агрегат был совсем уж незнакомый. Но ловкость, острое зрение и хорошая реакция, доставшиеся мне от Канаме, позволили получить сносный с точки зрения Сагары результат. По крайней мере, выглядел сержант, делая очередные записи в командирском блокноте, вполне удовлетворенным. — Пистолет потом попробуем, — решил он. — А то темнеть начинает. Есть у тебя еще какие-то предложения? Возможно, это мелко — но ради этого момента я и готовился все это время. Из свертка, притороченного к моему рюкзачку, появилась пара боккенов. — Ну что, Соске, пофехтуем? — оскалился я. Мое хищное настроение его явно насторожило, и, кажется, даже немного напугало. — У меня нет навыков боя на мечах, — с легким смущением ответил он. — Едва ли я смогу в полной мере оценить твою технику. — Но ведь ситуации разные бывают. Иногда тебе может достаться и такой враг — и, к примеру, ничего огнестрельного у тебя не будет. Что будешь делать? — Предпочту что-нибудь, позволяющее держать дистанцию, — Сагара огляделся, но подходящих длинных палок не нашел, — или возьму хоть что-нибудь, что повысит мои шансы. Нож сгодится? Я порылся в своих запасах и кинул ему муляж танто. — Сгодится Сагара покрутил учебный образец в руках, сделал пару выпадов и удовлетворенно кивнул. Не дожидаясь, пока он сосредоточится, я нанес первый удар своим боккеном. Еще несколько минут я гонял его по площадке и лупил как хотел. Но потом, когда Сагара пропустил очередной удар в корпус, то от него явно полыхнуло стыдом, затем лютой злостью, и, наконец, все сменилось абсолютным спокойствием. Потратив несколько секунд, сержант явно погрузился на более глубокий уровень боевого транса и теперь у меня было ощущение, что сквозь его глаза на меня смотрит танк. Или, скорее, огромный боевой человекоподобный робот — абсолютная машина смерти. — Не хотел бы я иметь этого парня во врагах, — успел подумать я, а потом меня снесло. Несколько неудачных попыток отбиться от натиска, потом я купился на обманное движение, налетел на подножку и, пропахав носом землю, впечатался головой в ближайшее дерево. В голове явно слетели какие-то предохранители, и я от души выругался на великом и могучем, помянув родню Сагары до седьмого колена, сексуальные пристрастия его гипотетических друзей и еще много чего интересного, творчески перефразировав малый загиб Петра Великого. По круглым глазам сержанта я понял, что на этот раз спалился уже капитально, и объясняться все-таки придется. Некстати вспомнилось, что уж русский-то язык он при своей богатой биографии, участии в афганской войне и тесном общении с Андреем Калининым, заместителем командира восточно-тихоокеанского ударного отряда Мифрила по наземным боевым операциям, знать должен прекрасно. — Канаме, — впервые он обратился ко мне по имени, причем по-русски, — откуда японская школьница настолько хорошо знает этот язык? И давно ли ты разбираешься в русском специальном оружии? Его произношение было заметно чище моего — всё-таки предыдущая хозяйка этого тела владела только японским и английским. А еще — глаза смотрели очень недобро, и кобура любимого Глока была расстегнута. — Соске, — решил я не отдавать инициативу с самого начала, — ты же мне сам рассказывал, почему тебя послали меня охранять? О простой японской школьнице не будет заботиться специалист из штурмового отряда секретной военной компании. — Ты вроде бы должна владеть какими-то технологическими знаниями, — буркнул Сагара, но потом продолжил уже немного другим голосом, — Которыми интересовалась неизвестная нам террористическая организация, потому тебя и нужно было защищать. Правда, ты с самого начала совершенно не была похожа на ученого, но я выполняю приказы, а не обсуждаю их. — Но ведь я же не одна такая, правда? — придется немного простимулировать его мыслительные процессы, опираясь на куцее знание канона. — Тебе наверняка же встречались сверстники с нестандартными способностями, ведущие себя совсем не так, как можно было бы от них ожидать. Сагара задумался. Я догадывался, что перед его внутренним взглядом стоит худенькая пепельноволосая девушка в мундире капитана первого ранга. Смешная, неуклюжая, с тонким голосом, и она же — безапелляционным тоном отдающая приказы мужчинам втрое старше себя. Причем те ее слушаются, не задавая никаких лишних вопросов. И еще, наверно, вспоминается ему другая девушка с изгрызенными чуть ли не до кости ногтями, которую он подобрал у разбитого уазика, вырвавшегося из ворот секретной советской исследовательской лаборатории. — Ты права, — хмуро подтвердил Соске. — Видел двоих, и слышал о существовании еще нескольких. Похоже, расстреливать меня как советского шпиона он уже передумал. Поэтому я, наконец, отряхнулся и сел верхом на некстати попавшийся мне пенек. Почему-то очень хотелось закурить, но вот сигарет с собой точно не было. Видимо, иногда Канаме всё-таки баловалась табачным дымом, умудряясь как-то добыть вообще-то запрещенное для несовершеннолетних курево. — Я пока тоже могу только догадываться, — скрестил я руки на груди. — Там, в Корее, со мной что-то явно произошло. Я теперь знаю больше чем раньше — в основном в технической сфере. А вот с русским языком — впервые такое случилось. Что до технологий — то помнишь, как я подсказывала тебе про лямбда-привод? И ведь никогда не слышала ничего подобного. Иногда оно как шепот в голове, иногда — просто знания. Не знаю, не понимаю, как это работает — вот только жизнь моя прежней точно не будет. Последние слова я прошептал едва слышно, уставившись взглядом на кончики носков ботинок. С актерским талантом у меня всегда было неважно, но Сагаре хватило. — Следовательно, можно считать доказанным, что некоторые из современных технологий имеют не совсем обычное происхождение, — что-что, а думать он умел быстро, — И ведь я натыкался уже на эту гипотезу. — Думаю, остальные странные знания — из того же источника. Может быть, их придумали русские? — выдал я первую попавшуюся версию. Тяжелая задумчивость на лице Сагары показала, что мои выводы и предположения полностью уложились в его картину мира, и картина эта ему не слишком нравится. — Знаешь, давай пока отложим этот разговор, — предложил я, — пока не будем оба готовы его продолжить. И про технологии, и про Мифрил ваш, и про наше общее будущее. У нас пока есть другая, частная проблема — тебе уже достаточно информации, чтобы составить план моих тренировок? Сагара завис на пару секунд, но потом, справившись с остолбенением, молча кивнул. — Вот и славно, — закончил я беседу. — А теперь давай, что ли, домой пойдем? Нам ведь еще надо придумать, что одноклассникам рассказывать про наши синяки, ушибы и ссадины. Как я и ожидал, с утра одноклассники уставились на нас с подозрением. Мысль витала в воздухе, но высказать ее решился только самый безбашенный из них, толстяк Онодера по прозвищу Оно-ди: — Ребята, вы что, друг с другом подрались что ли? И что не поделили? — Киоко мы не поделили, — радостно ответил я, пока Сагара не смог собраться с мыслями. — Мы поспорили, кто должен вести ее в кино и кормить мороженым. Подруга остолбенела. Такой подставы от меня она явно не ожидала. — И чем закончилось? — ехидно поинтересовался Онодера, видимо, не успев понять весь смысл моего ответа. — Боевой ничьей, — я бросил на Сагару предупреждающий взгляд, и тот, о чудо, все понял и согласно кивнул. — Так что поведем ее в кино и в кафе вместе. Киоко, ты же не против? — Конечно, ребята, — неестественно задумчивым голосом ответила та. — Особенно если вы там не будете продолжать ваш спор. Больше вопросов одноклассники не задавали, правда, для этого пришлось им продемонстрировать по инерции прихваченный с собой боккен. У Канаме и так была репутация пусть и отзывчивой, но весьма резкой особы, а уж взрывную в буквальном смысле манеру поведения Сагары — и ведь сам по себе он отличался ледяным спокойствием — за прошедшие два с небольшим месяца усвоили все. А вообще с Сагарой было весело. Человек, годами живший в условиях постоянной бдительности имел совершенно дивные рефлексы и образ мышления. Перепутать зоопарк с нелегальным рынком шкур и меха — это нормально. Увидеть, что с ящичка для обуви пропала контролька-волосок и на всякий случай взорвать его парой грамм пластита — это тоже нормально. Последняя история имела не менее забавное продолжение. Совместно нам удалось выяснить, что в ящик действительно подложили посылку — вот только это оказалось письмо от влюбленной девочки из параллельного класса с просьбой о свидании. Меня до сих пор несколько коробит такая вот перевернутая структура ухаживаний, вполне характерная для современной Японии. Правда, говорят, потом всё точно так же — заполучив вожделенное свидетельство о браке, девочка резко перестаёт быть милой и нежной. Убедить же Сагару, что в письме нет никакого подвоха, мне так и не удалось. Он отчего-то счел послание провокацией и на всякий случай решил допросить бедную Мику. К счастью, хотя бы он достаточно теперь мне доверял, чтобы поделиться деталями своего плана Итоги нашего краткого военного совета удивили меня самого. С одной стороны, Сагара согласился воздержаться от самых острых действий, с другой — меня посетила известная мысль «даже если у вас мания преследования — это еще не значит, что за вами не следят». К тому же, некоторые навыки — включая работу в паре с Соске — всё равно надо было осваивать. Поэтому Мику час грустно стояла на углу школьной спортплощадки, пока мы с этим оружейным маньяком вдумчиво исследовали окрестности. И только убедившись, что сектор никем не просматривается, Соске пошел на контакт с девушкой. Радости ее не было предела. Впрочем, долго это не продлилась. Ореол загадочного непонятного и почти что принца вокруг Сагары довольно быстро развеивался при близком знакомстве. Точнее, если знать его действительно хорошо — от чего мне еще было далековато, но спасала неплохая эмпатия — то этот парень действительно казался хорошим другом и надежным товарищем. А вот для увлеченной девушки это был совершенно неподходящий спутник. Благо, Мику довольно быстро выяснила, что попытки обнять Соске как плюшевого мишку почему-то раз за разом заканчиваются провалом, а общих тем для разговора упорно не находится. Мне стало жалко славную девчушку, и я скинул ей на заблаговременно выясненный нами номер сообщение: «Поговори с ним о рыбалке. Доброжелатель». Главное было удержаться от смеха и не упасть с ветки, где я оборудовал свой наблюдательный пункт. Результат превзошел ожидания — лицо Сагары прояснилось, и он устроил едва ли не часовую лекцию о рыбной ловле. Мику же оглядывалась с явным желанием этого самого доброжелателя убить — ответ Соске на ее простой вопрос окончательно убил и без того скудную романтику момента. Так что, сухо попрощавшись, она откланялась, похоже, с явным желанием вообще забыть о своей глупости. Ну, а мне же просто хотелось поквитаться — сам я на такую лекцию нарвался парой дней раньше, случайно затронув эту тему. — Что она от меня хотела? — поинтересовался Сагара, когда я догнал его уже на подходе к дому. — Любви и ласки, конечно же, — фыркнул я. — Что еще нужно шестнадцатилетней девушке от красивого и загадочного парня? Сагара притих и смерил меня настолько внимательным взглядом, что я подавился. Надо все же несколько аккуратнее следить за языком. А то ведь так можно заработать себе еще проблем на нижние девяносто. Попа у меня теперь, конечно, прекрасная — но это не повод втягивать ее в дополнительные неприятности. В целом же жизнь как-то незаметно вошла в колею. Учеба, тренировки с Сагарой, периодические совместные мероприятия с одноклассниками, включая даже походы на пляж, когда лето начало входить в свои права — насыщенная и в то же время не балующая разнообразием жизни начала мне нравиться. К тому же сам Соске после нескольких разговоров по душам стал чудить несколько меньше прежнего. Видимо, стал наконец привыкать к мирной жизни — или хотя бы отличать ее от военных будней. И даже с Киоко мы трогательно несколько раз сходили в кино и посидели в кафе. Уже без Сагары, молчаливо проведшего всю «проспоренную» встречу за изучением вчерашней газеты. Я же откровенно развлекался, ухаживая за подругой так, как будто по-прежнему оставался мужчиной. Ее задумчивые взгляды меня очень веселили — главное было все же не переходить черту. Несмотря на весьма консервативное японское воспитание, психика подростков весьма пластична. И шанс, что эти мои эксперименты закончатся чем-то не тем, всё-таки был. Благо, и Киоко, послушав мои советы, слегка подкорректировала свою внешность, избавившись от дурацких очков. Теперь уже и другие одноклассники обращали на нее заметно больше внимания, пусть пока и не рискуя сблизиться сильнее. Иногда Соске на пару дней пропадал, и возвращался очень усталым. Видимо, Мифрил понемногу снова стал привлекать его к миссиям — что неудивительно, учитывая, что бойцов его уровня в мире вообще не так много. Открытым оставался вопрос, кто же охраняет меня в эти дни — но пока я решил не уточнять подробности. Было очень обидно, когда он в очередной раз исчез, забыв меня предупредить. Мы договорились, что я подтяну его невеликие познания в японской литературе, а он меня в ножевом бое, в котором мне, несмотря на хороший уровень владения мечом, сильно недоставало практики. Да и проснувшиеся кулинарные таланты давали о себе знать — готовка меня успокаивала и вообще хорошо дополняла ежевечерние медитации, но вот съесть все один я не мог. Ну и скучно это было. Так что к нашим занятиям я приготовил отличный ужин — но темные окна и пустая квартира Сагары заставили меня здорово расстроиться. Настолько, что я сам от себя не ожидал такой обиды и злости. Зато на следующий день очень удалась тренировка по бейсболу. Моя нелюбовь к этой американской забаве, помноженная на так и неизбытую злость, помогла совершить какой-то прорыв, и мои удары стали совершенно неотразимыми. Недобрые мысли прервал шум вертолетных винтов. Когда с абсолютно ясного неба, на котором не было и следа винтокрылой машины, по тросу спустился привычно невозмутимый Сагара, то тут же получил в грудь средней силы подачу. Всё правильно, потраченные нервы надо компенсировать удовольствием. — Мог бы и предупредить! — рыкнул я, помогая Соске подняться, — я вчера такой обед приготовила! — Прости. Я забыл. У меня были срочные дела, — на невозмутимом лице Соске не было и тени раскаяния, но вот в глазах что-то такое промелькнуло. — Я могу как-то исправить ситуацию? — Можешь, — хмыкнул я. — Тем, что съешь все приготовленное вечером. И покажешь мне наконец, как правильно уходить от твоих заковыристых ударов ножом. На том мы и расстались. А вечером я, заготовив коробку с едой, позвонил в его дверь.