море

Suran - Step Step На тихом песчаном пляже пахнет солью, которая забивается в самые легкие, чтоб остаться там долгой памятью. Вместо альбома с полароидными фото и гербарием, где между страничками тонкая коричневатая бумага — чистые ощущения. Тэхён хотел бы задержаться здесь ещё хотя бы на вечность. Тихие, наверняка рыжие закаты с переливами на воде, мягкие рассветы под безумные крики таких же ненормальных, как этот мир, чаек. Волны прибоя плавно набегают на берег, ещё не заметив плывущую по небу серо-синюю тучу. К запаху соли примешивается озон, Тэ вдыхает его жадно, прикрывает глаза в наслаждении. Ему бы всю оставшуюся жизнь не поднимать век. Бессмысленно это. — Малыш, гроза скоро начнется, пойдем, — заботливые родные руки набрасывают вязаную кофту на подрагивающие от холода плечи. — Но я еще не слышал грома, хён. Тэ покорно встаёт с лавки, переплетая пальцы с Юнги. Для них это привычно и как-то по-особенному значимо. Второй рукой парень сжимает сложенную белую трость. Блондин благодарен Юнги за передышку, возможность не слышать назойливый городской шум. Благодарность — то самое, что Тэ всегда испытывал по отношению к парню: «Спасибо за чай, Юнги. Спасибо за заботу, Юнги. Спасибо за любовь, Юнги». Ким никогда не скажет, что не любит. Лучше промолчит в сотый раз. Руку хёна крепче сожмет, царапнет слегка ноготками, улыбнется на долгожданный громовой раскат. «Спасибо, что не бросил». От пляжа до распахнутых дверей террасы снятого на пару недель особняка совсем близко. Двери с белыми перекладинками и прорезями, совсем как на старых гавайских открытках из тэхенового детства. Старший так сказал. Две ступеньки, пара шагов — и парень уже в окружении тепла. Мин, по привычке, попытается уберечь Тэ от грозы (да хоть от всего мира). Сегодня плохой день для безопасности. — Хён, не закрывай, оставь, — тихая просьба. — Замерзнешь же. — А ты согреешь. Юнги не отвечает, усмехается только и ложится на мягкую белую постель рядом с парнем. Пусть завтра они летят домой — сегодня еще можно насладиться отдыхом. Для Мина счастье — лежать так близко, обнимать тонкую талию Тэхена, поглаживать нежно животик под крахмально-белой рубашкой. Хочется кричать от пустоты в чужих глазах. Два года назад там было хотя-бы тепло, а сейчас — льдистая радужка, на которой из эмоций лишь боль. На самом деле, Юнги будет счастлив, когда врачи смогут что-то сделать. Начинается дождь, сразу прибивая крупными каплями листья. Мокнет чайный сервиз, забытый на террасе, пропитываются водой цветастые подушки качелей. На ветру колышутся, словно фурии, тонкие белые занавески. Самые отчаянные ручейки забегают в спальню, останавливаясь у преграды-ковра. Юнги уже спит, а Ким безуспешно, но ещё упорно пытается вглядеться в молнии, бьющие по поверхности воды. Один, два, три, четыре, пять — гром. А может не пять, Тэхён же не видит. Наверное, он должен хотеть собственной смерти — но не выходит. Получается только чувствовать маленькое тельце хёна, его горячие руки, безумно мягкие волосы. Какого они цвета? Чёрные, наверное, после краски были бы жесткими. Тэхён находит губы Мина на ощупь, нажимает подушечкой большого пальца и целует невесомо, просто касаясь. Юнги во сне почти мурлычет, сопит в рубашку Тэ и благодарно мычит, когда младший его укрывает. У Тэхена глаза не видят, зато сердце распахнуто навстречу морскому ветру.