****
Спустя некоторое время она уже шла на пересечении Западной-стрит и 6-ой Авеню, там как раз находился один из ее излюбленных ресторанов, где можно было перекусить. Особенно осенью, когда на улицах завывает холодный ветер и остервенело швыряет в разные стороны листья и обрывки листовок. Прохожие кутаются в теплую одежду и идут как можно быстрее, чтобы зайти в теплое помещение. Но, так или иначе, жители Нью-Йорка были привычны к таким холодам, а вот приезжие из ЛА* или Майами умирали от холода. Одри свернула за угол и вошла в уютное помещение ресторана. Прекрасное место для ужина, интереснейший атмосферный интерьер — коллекция трубок, много дерева, два этажа. Винная карта безупречна. А вот мясо... просто божественно. Разумеется, сочное, пышное, тает во рту — эти стейки славятся на всю округу. Но устрицы — это что-то, конечно, если ценить экзотические блюда. Так что, оказавшись в Штатах люди, стремятся попасть именно сюда. И Одри любила это место. Еще у входа она заметила за одним из столиков Кэролайн, которая активно жестикулировала ей, подзывая ее к столику. Вообще-то, она пришла сюда, чтобы выпить чаю и побыть одной, но Форбс никогда так просто не отстанет, нужно было подойти хотя бы из вежливости. — Привет, родная, — Форбс стиснула Одри в объятьях, не хватало только театрального вздоха, который бывает в ситкомах, — как ты? Хочешь сока? — Кэролайн помогла подруге усесться, и Мак наполнил еще один бокал, своевременно принесенный официантом, гранатовым соком. — Спасибо. Я думала, ты вернулся в ЛА, — она сделала небольшой глоток, просто из вежливости, чтобы не обидеть его или ее. — Да, так и было. У меня здесь небольшие дела, вот и заскочил, — он улыбнулся, кинув взгляд на Форбс, эти двое сблизились, как только он показался здесь впервые. Первые несколько дней они вместе помогали Одри с организацией похорон, не оставляли ее одну дольше, чем на минуту. И за это время они стали хорошими друзьями, увы, сердце МакГайвера принадлежало совсем другой женщине, но Кэролайн это даже нравилось. Она не хотела большего, он заслуживал другой жизни, — и меня встретила Кэролайн, предложила выпить по чашечке кофе. Как ты? — он аккуратно сжал своей рукой ее пальцы. — Я не знаю, Мак… я хочу жить дальше, но что-то все еще меня держит здесь, — на несколько секунд Одри замолчала, прожигая взглядом картину на противоположной стене, — кошмары не прекращаются уже несколько месяцев. С тех пор я удачно раскрыла только одно дело, и то с помощью Шерлока. А потом он уехал… и все. — Тебе не нужен Шерлок, чтобы раскрывать дела, — Форбс вмешалась в разговор, — тебе просто нужно отпустить прошлое, боль и воспоминания не дают тебе мыслить здраво. — Боль делает меня живой. Если мне не будет больно, я перестану быть собой. Ты знаешь это лучше других, Кэролайн, — она улыбнулась, пытаясь и дальше делать вид, что все хорошо. Жизнь продолжается и ее нужно прожить на полную катушку, — как там твой роман с Шепардом? — Что? — Форбс неподдельно удивилась. Что ж, для Одри все это было очевидно, жаль, она так и не узнала, был ли в курсе Шерлок. Он уехал до того, как она пришла в себя окончательно. Конечно же, он знал! А с тех пор, как подозрения с Шепарда спали, их химия стала настолько очевидной, что скрывать ее было невозможно. Тем более, Кэролайн никогда и не умела этого делать, — кто тебе сказал? — Ваши игры в гляделки каждый раз, как только вы пересекаетесь. Я может, и не могу мыслить здраво, но все еще могу видеть. Да это даже Далтон заметил бы. Кстати, где он? — Остался в Лос-Анджелесе. У него там работа, дела и все такое… — Все еще боится летать? — Мак только кивнул, и Одри улыбнулась в ответ. Возможно, много лет спустя она действительно вспомнит этот период времени и только улыбнется, потому что здесь ей было хорошо. Но сейчас нужно было дать себе время… прийти в себя, переосмыслить многие вещи, чтобы мочь двигаться дальше.****
Прошло еще несколько недель после того, как Одри была последний раз в Управлении, и ее отправили в отпуск на неопределенный срок. То утро выдалось особенно напряженным из-за бессонной ночи и раннего звонка Шепарда. В последний раз они говорили в его кабинете несколько недель назад, и должно было произойти что-то грандиозное, чтобы он снова позвонил. — Одри Кавана, — она прижала телефон к уху и снова упала на кровать, так и хотелось лежать весь день, чтобы никто не тревожил и не спрашивал, как у нее дела. «Ты срочно нужна в Управлении, Одри, — голос его звучал как-то взволнованно и даже настойчиво, в любом случае, спорить не хотелось, — я пришлю за тобой машину. Это важно, Одри!» Особого выбора у нее не было, так или иначе, это ведь Шепард, он бы нашел способ вытащить ее из дома. И не стал бы звонить без острой необходимости, чтобы просто справиться о самочувствии. Что же могло такого произойти, чтобы он срочно потребовал ее в Управление? Эта мысль не покидала Одри все то время, что она была в душе, одевалась, расчесывалась перед зеркалом, ехала в автомобиле, отправленном Джоном. Но сильнее всего желание узнать причину его звонка накрыло ее, как только она вышла из машины и увидела огромную толпу репортеров, журналистов, папарацци. Все они окружали почти что каждого, кто входил и выходил из здания. Все тело охватила мелкая дрожь, Одри буквально тряслась от любопытства и нетерпения. — Что происходит? — она обратилась к агенту, что привез ее сюда, но он только пожал плечами. Лжец! Если здесь собрались представители СМИ, он уж точно знал, что происходило, — держишь меня за дуру? — Агент Шепард просил ничего вам не говорить, мисс Кавана, — кое-как протолкавшись сквозь толпу и освобождая дорогу ей, он открыл дверь, пропуская Одри вперед, — то, что произошло сегодня, повергнет вас в шок, поэтому агент Шепард приказал молчать. Сказал, что это сюрприз для вас. Дальше они шли в полной тишине, агент шел впереди, лишь изредка оглядываясь на плетущуюся сзади Кавану. Очевидно, он уже представлял ее лицо, когда она узнает, что произошло. По пути они столкнулись с несколькими агентами, которые буквально прожигали ее взглядом, как будто говоря: «ты будешь в таком шоке, дорогуша». Все они знали, что происходит, но она была в полном неведении, и ее это злило. Уже у входа в допросную она заметила несколько фигур, которые ей показались знакомыми даже со спины. В голове не укладывалось, что в одном месте могли делать Мак, Далтон и Лэстрейд. — Что здесь происходит? — Хорошо, что ты пришла, — Шепард повернулся лицом к ней, до этого все они смотрели сквозь толстое стекло допросной на человека в комнате, — вчера нам поступили сведения, что человек, подходящий под описание нашего наемника, пересек границу Лондона, поэтому за ним отправили МакГайвера и Далтона, и он был задержан Скотланд-Ярдом. А уже сегодня Лэстрейд доставил его сюда под надежной охраной. — У нас не было его описания… — Ямада через некоторое время после нападения кое-что вспомнил, я не стал тебе говорить, потому что ты и так была не в себе, тебе нужно было отдохнуть. Но та деталь, что описал Ямада, оказалась решающей, — он замолчал, пропуская Одри вперед, чтобы она, наконец, могла увидеть убийцу. — Боже мой. — Ты знаешь его? — Да… не совсем. Это родной отец Кларка, он бросил их с мамой, когда Том еще даже не родился. Том говорил, что он служил и погиб где-то в Ираке или Иране… вернее, он так думал. — Одри, он жив и был тем самым человеком, который должен был убить весь отряд, — Шепард снова замолчал, подыскивая слова, — но когда Томас умер, он, поэтому на дно и залег, потому что с его слов, он любил сына и знал о его жизни гораздо больше, но не появлялся в ней. Думал, что так будет лучше. — Почему он сам все рассказал? — Потому что Шерлок постарался, — пояснил Лэстрейд. Он тоже повернулся лицом к Одри и улыбнулся, — примите мои соболезнования. — Спасибо, — Кавана кивнула, — а Шерлок здесь? — Увы, у него сложное расследование дома, но он просил передать вам, что с удовольствием хотел бы разбить его голову о стол, лишь бы вы знали, что заслужили покоя и отмщения за мистера Кларка. — Спасибо вам. Вам всем, мне нужно подышать воздухом, — она кивнула всем присутствующим и поспешила откланяться....****
— Господи, Кэролайн, — Кавана с силой отстранила от себя Форбс, — я все еще жива, не стоит так рыдать. Все было так странно и неожиданно — еще пару дней назад Одри даже не думала, что снова увидит свою давнюю подругу, будет говорить с ней, будто и не проходило столько времени. Но вот она здесь, они обе, и только сейчас Одри понимала, насколько все изменилось. Как сама Кэролайн изменилась за столь долгий период. Такова ведь жизнь — мы все меняемся, и хоть что-то остается постоянным в этом мире. Его динамика. — Засранка! Ты исчезла на пять чертовых лет! — Форбс гневно взмахнула руками. — Неужели мы все заслужили такой участи? Представляешь, сколько всего мы передумали с Джоном? — Кэролайн, я ведь оставила тебе письмо, — Кавана пыталась оправдаться. Но она и сама понимала, насколько абсурдно это звучит, — я бы никогда так не сделала, но это был единственный правильный выбор. — Вот и утешай себя этим, Одри. Я удивлена, что ты вообще приехала. Ты хотя бы была счастлива за это время? — Форбс посмотрела на Одри. — Выглядишь просто превосходно, будто начала жизнь заново. — Я счастлива, Кэролайн, моя жизнь и правда будто началась с чистого листа, будто и не было этих пяти лет… — Как он? На кого похож? — Я остановилась у мамы с папой, — Кавана как будто пропустила мимо ушей вопрос Форбс, отчего вторая уже чувствовала поднимающуюся в себе волну гнева и негодования, — давай поедем туда, и я все расскажу. И ты расскажешь мне, как у вас там с Джоном. — Конечно! Так на кого он похож больше? — На отца, Кэролайн! — Одри заметно погрустнела, но тут же опомнившись, встряхнула головой и улыбнулась, будто и не говорила этих слов, ничего не вспоминала. — Хотя иногда он ведет себя, как Энзо, столько всего от него нахватался.****
Как всегда, Кэролайн таким и запомнила дом родителей Одри. Большая гостиная с камином и книжным шкафом у стены, на стене панно с орхидеями и цветы в вазе. Мама Одри любила цветы, особенно лилии, поэтому отец всегда дарил их ей. А все остальные детали, вроде тумбы, журнального столика и телевизора не имели значения — самое важное не нуждается в дополнительном представлении. — Все, как я и запомнила, — Форбс улыбнулась, — чьей идеей было купить новый шкаф? — Их общая, они хотели, чтобы он был более надежным. Тот был рухлядью, а зная Колина... он никогда не может усидеть на месте, и все время куда-нибудь да лезет, и может пораниться. — Я почему-то была уверена, что писатель из тебя никакой. Или я чего-то не знаю? — А, это мама купила ему набор юного писателя, хочет, чтобы хоть кто-то получил Либерти, — Одри улыбнулась, — сама ведь не смогла. Из Энзо писатель никакой, а меня она просто не смогла заставить. Думает, что у Колина есть талант. — Как это похоже на твою мать. И где же Колин? — Вот-вот мама должна его привезти, они на прогулке в парке, — только Кэролайн хотела обнять Одри, как из холла раздался радостный детский визг. — Маааамааа! Мам-а-а! В гостиную влетел мальчишка, едва не сбив с ног Форбс, и сразу бросился к Одри на руки, обхватив ее шею руками. Задыхаясь от переизбытка эмоций, активно жестикулируя, он принялся рассказывать маме о мальчике, с которым играл, и того был радиоуправляемый самолетик. — Колин, купим мы тебе вертолет, только подожди немного. Я хочу познакомить тебя со своей подругой, — он так увлекся рассказом, что даже и не обратил внимания, что в доме был кто-то, кроме Одри и бабушки. — Красивая! — констатировал Колин, как только осмотрел Форбс с ног до головы. Вкус у него точно был, как и у его отца, — я Колин, — он протянул свою крохотную ручку Форбс, и та в ответ пожала ее. Еле сдерживая слезы, она улыбнулась. Он был точной копией своего отца, даже тот же взгляд, только форма носа мамина. — Привет! Скажи, а ты любишь рисовать? — Конечно! Ты привезла мне художника? — Форбс рассмеялась. — Нет, Колин, Люди не продаются, а вот краски — да. Я привезла тебе самые дорогие краски, и когда подрастешь, сможешь нарисовать ими маму или еще что-то. А сейчас вот, — Форбс достала из сумки коробку с радиоуправляемой машиной. На радостях он почти с воплями вырвал из рук коробку, и, схватив бабушку за руку помчался во двор. Даже спасибо не сказал. — Он же копия Кларка! — Форбс все еще смотрела на мальчика, в ее взгляде до сих пор сменялись эмоции, но одна буквально доминировала над всеми… страх. Такой страх испытывают люди, которые видят призрака, — глаза, губы, то, как он говорит… — Знаю, и от этого еще больнее. Шерлок чуть дара речи не лишился, когда я появилась на пороге его дома пару месяцев назад, — Одри поджала губы, — но они сразу поладили. К тому же у Джона родилась дочь, и Шерлок предрек моему сыну великое будущее, — пауза, а после обе девушки рассмеялись, обнимая друг друга.