Mates

Он хотел выебать ему мозги и укусить достаточно сильно, чтобы пометить навсегда, наполнить его до краев своим семенем – он был одержим этой похотью в первую ночь в доме Лео. Он был везде; его запах витал повсюду в доме, потому что – упс! – это был его дом. Один Бог знал, как он смог удержаться и не пойти наверх, открыть дверь в спальню и просто не залезть к нему под одеяло. Ситуация ухудшалась еще и тем, что он элементарно не мог подрочить: Лео бы просто-напросто это учуял. Желание разрядки время от времени было нормальным, но он не хотел ставить омегу в неудобное положение. Да и выглядеть, как кто-то, неспособный воздержаться пару дней, он тоже не хотел. Он не знал, чувствовал ли Лео себя так же, но не ощущал ни возбуждения с его стороны, ни запаха семени, проникающего из-под двери, когда проходил мимо его комнаты. Но дни шли за днями, и эти первобытные инстинкты плодиться-и-размножаться отступили далеко к периферии сознания. Сейчас он хотел лишь заботиться о нем, как хороший альфа должен заботиться о своем омеге. Временами, правда, ему по началу приходилось навязывать свою помощь, но вскоре Лео позволил ему взять контроль в некоторых ситуациях, в каких сам не справлялся, а Криштиану, в свою очередь, оставил ему его личное пространство. Что было тяжело. Они не занимались любовью, но это одно, а вот постоянно заставлять себя держать руки при себе – нечто совершенно другое, и оно медленно убивало Криштиану изнутри. Он даже не подозревал, что может чувствовать нечто подобное по отношению ни к кому иному, как гребанному Лео Месси, но это именно то, где он был: чувствуя ноющую боль и собственную тупость. Более того, его страхи насчет того, чтобы сдружиться с Лео, были подтверждены: его застенчивая улыбка, то, как он наклонял голову, а глаза расширялись, когда он слушал Криштиану, или то, как его тело двигалось, когда он смеялся – все это убивало его. Омега был словно инфекция, и, Господи, как потрясающе он пах! Он не смог противостоять желанию зарыться пальцами в мягкие волосы. Когда Лео прильнул к руке, следуя незатейливой ласке, и мягко засопел, Криштиану закусил нижнюю губу. Он наклонился ближе к нему, изучая мягкие черты лица: от уголков глаз, ниже к розовым щекам; терпеливо проследил линию челюсти. Там он оставил мягкий поцелуй, смакуя ощущение теплой и гладкой кожи. Он огладил нижнюю губу Лео, и его охватило сильнейшее желание впиться в его рот, но он только судорожно облизнул высохшие губы. Лео поерзал, нахмурившись, чуть приоткрыл рот, испуская тихий вздох, и Криштиану резко отстранился, будто обжегшись. И он даже не был удивлен, обнаружив у себя в штанах стояк. Он больше не мог держать себя в руках – ему требовалась разрядка. Но сперва он убедился, что Лео накрыт одеялом. Он кончил, бесстыдно рисуя в своем воображении его спящее лицо, прямиком из воспоминаний. Закусывая губу, чтобы подавить рвущийся из глубины груди рык. Он в таком дерьме.