сложна и запутана

Четыре секунды смотрит Давина и отбрасывает его к стене взмахом руки; он на пятой собирается разорвать ведьме глотку, она опережает. Она за несколько столетий не меняется практически, шестнадцатилетняя девочка, не скажешь, что провела пару столетий, помогая ему. Жестокость в Майкле становится явной, в зрачке и в коже на пальцах, что впитывает накрепко кровь; Давина чувствует ее запах, ей тошно и неприятно — смерть не убивает в нем эту способность. Она хочешь узнать имя ведьмы, вытащившей его из могилы, выкопать новую и засыпать ее прахом обоих, усилив защиту до километрового радиуса; некоторым лучше оставаться мертвыми во благо всех вампиров, которых она едва терпит, но Майкла она ненавидит, и это решает все. — Не поминай прошлое, я умер, девочка, — от последнего ее дергает неприятно, она достаточно опытна, чтобы не доверять старым вампирам-ненавистникам; каннибал для своего вида, он не найдет спасения. — Жаль, что не от моей руки, — у нее нет банального объяснения невзаимной неприязни, просто когда проживаешь некоторое время запертой чувствами птицей в клетке, а потом улетаешь, то никогда не возвращаешься; верить ему было бы мазохизмом, любить — тоже, она переживает первое и не может забыть второе. Его цели просты, ясны и неизменны; смерть вампирам, много крови, страданий и боли, узнал бы Марсель, кого приютил. Ей нравится жизнь другая, где с ней как с хрустальной вазой, где Давина — маленькая ведьма, неожиданно получившая магию, только подчинение осталось, путь и любезное и ласковое. У них в доме в лесу тихо, их не сыскать ни одной ведьме; Давина просит выполнить свое желание и отстать, она могла бы разорвать его на части, но за ребрами глупые чувства, отравляющие взращенную веками рассудительность, он мог бы оставить ее обескровленный труп, но ему привычно и жалко, девочка родная, практически заменяет семью. Они проводят неделю, ей хочется обратно, Марселю лучше не волноваться и не знать, как проводит каникулы (не)шестнадцатилетняя Давина, помогающему главному убийце его вида; Майкл нетерпелив и упрям, она устало повторяет, что магия сложна и запутанна, а он уже умирал — не стоит проверять ее терпение, она с радостью отправить его туда во второй раз. Он по коже пальцами, по пухлым губам; девочку это раньше заставляло задыхаться, у нее в глазах отражалось наивное желание, не соответствующее реальности — он никого не любил. Она отталкивает, в зрачках бьется концентрированная ненависть, девочка выросла и любовь переросла; он никогда не был человеком, которым она хотела его видеть. Она замечает чужое удивление, ей пусто, ей совсем наплевать. — Я повзрослела, — спокойно и равнодушно, отдирая налипший отвар со стола, — мне больше не нужен ты, — она заканчивает заклинание, предостерегает об опасности использования и просит никогда не возвращаться; в следующий раз она порвет его на части, жестокость в ней взрастил он. *** Его силуэт появляется в доме Майклсонов спустя четыре года, Давина чувствует присутствие и помнит старые обещания; Майкла ей не жаль вовсе, он травил в ней все с первой встречи, добился победы — взрастил кристально-чистую ненависть глубоко за грудиной. Он видит ее и замирает, не понимая как бывшая соратница оказалась в змеином логове, а потом Кол пытается закрыть ее от опасности, получается странно и неловко — главной опасностью всегда была она. Он угрожает и обещает долгой расправы и смотрит на Давину непозволительно долго, в холодной равнодушности к нему она прекрасна, но он верит, что от старых привычек не избавляются; Кол влетает в стену с громким хрустом переломанных костей, это практически ревность — попытка вернуть старые идеалы. Он решает на пятую секунду она согласится — ярость в ней копится внутри, горит — с полом он сталкивается сразу, ведьма не ведет счет, защищая тех, о ком заботится (впервые совсем не о нем). — Мы одинаковые, мы ненавидим их, мы ненавидим его, — он обращается к Колу, появляющемуся за спиной Клэр, на ее лице ухмылка собирается, острая, жестокая; на "мы" она давно не ведется. — Никто не угрожает моему мужу и не платит за это, — Давина исполняет обещанное; внутренности разлетаются по комнате, на ее лице чужая кровь, его останки горят, пожар сжирает дорогие картины и часть стола. Давина взрослеет, оставляет все ненужное в прошлом, Давина забывает его.