Барышня-крестьянка

Раным-рано, как только первые лучи солнца показались из-за леса, Ксюшу разбудил Димин шепот. Сквозь сон она поняла, что ее зовут, и, недовольно застонав, зарылась поглубже в одеяло. — Ксюш, вставай — снова позвал Дима, легко дотрагиваясь до ее плеча. — М-м, не хочу… — пробормотала девушка. — Еще совсем рано. Ларин тихонько засмеялся. Сам он встал еще час назад, позавтракал, накопал червей, приготовил удочки и сейчас стоял перед Ксюшей в полной боевой готовности. — Ксюш, на рыбалку и ходят рано. Мы же договаривались… Ну? «Да иди ты к черту со своей рыбалкой!» — подумала про себя девушка, кое-как разлепив веки. Лицо ее было помятым ото сна, волосы растрепались. Сладок утренний сон — так и тянет обратно, зарыться в подушку и забыть обо всем… Но, поняв, что Дима так просто от нее не отстанет, Ксюша села на кровати, сладко зевая и щурясь на солнечный свет. — Ладно, — сказал Дмитрий, удостоверившись, что Ксения окончательно проснулась и не завалится снова спать, — одевайся, а я пойду. Завтрак на столе. Поторопись. Ксюша недовольно поморщилась, слезла с кровати и пошлепала босыми ногами в ванную. Однако, как только она вышла на улицу, лицо ее просияло, глаза заблестели. Молочный утренний туман мягко обволакивал поселок, где-то вдалеке кричали петухи. Воздух был холоден и свеж. Молодые люди вышли через заднюю калитку и направились вниз, по тропинке, ведущей к реке, свернули вправо, прошли мимо колодца, спустились еще вниз. Река совершенно неожиданно открылась перед ними — небольшая, но широкая, густо поросшая ивами и ракитником по берегам. Ходить на рыбалку было Ксении не впервой. В детстве ее несколько раз брал с собой отец — заядлый рыбак, и маленькая Ксюша с азартом принимала участие в процессе. Потом, повзрослев, девушка потеряла интерес к рыбалке, и теперь ей было интересно проверить, сохранились ли ее навыки. — Ксюш, а ты плавать-то хоть умеешь? — спросил Дима, оборачиваясь на девушку, шагавшую позади. — Умею! — буркнула та в ответ. — Лучше, чем ты думаешь. На самом деле Ксюша солгала — ей было стыдно признаться в том, что в свои двадцать три года она не умела плавать. Однажды, еще в далеком детстве, когда маленькая Ксюша перевернулась на лодке, она испытала тот самый страх тонущего человека и с тех пор на всю жизнь приобрела стойкую фобию перед водой. Но Диме она ни за что бы об этом не рассказала, она предпочла бы что угодно, лишь бы не слышать, как он будет подтрунивать над ней. Девушка уже была готова хоть сейчас начать ловить, но Ларин почему-то все шел и шел вдоль берега по узкой заросшей тропке, и вскоре Ксюша заметила, что ее сапожки заблестели от росы. Тропинка уводила их в сторону, к тихой заводи, спрятанной под ветвями плакучей ивы, как грот. — Здесь? — спросила Ксюша. — Нет, давай не здесь, — нахмурился Ларин, — пройдем дальше, там есть хорошее место. Наконец, дойдя до другой заводи с довольно крутым берегом, Дима остановился. Вдалеке взлетели утки, закрякали, захлопали крыльями и пропали в тумане. Размотав удочки, Дима передал одну из них Ксюше, отсыпал ей червей в коробочку и глазами показал место, где ловить. Зацепив наживку, Ксюша размахнулась, чтобы забросить удочку, но Ларин быстро остановил ее. — Подожди, ты не правильно делаешь. Надо раскачать, как маятник. Давай я тебе покажу. — Не надо, я сама, — заявила Ксюша, размахиваясь. Она уже не раз забрасывала удочку через голову, и теперь была уверена, что все должно получиться, но противный крючок мгновенно зацепился за ветку. Ларин рассмеялся. — Я же тебе говорил. Вечно ты не слушаешь меня, лишь бы все самой! Не умеешь — так спроси как. — Я умею! — воскликнула красная от злости Ксюша, распутывая леску. — Это ты вечно думаешь, что все знаешь! — Но я действительно знаю, — спокойно улыбаясь, Ларин забросил удочку подальше, — а вот тебе бы следовало поучиться держать себя в руках. В дальнейшем тебе это очень бы пригодилось. — Избавь меня от своих нравоучений, пожалуйста, — прошипела Ксения, — я уже взрослая и сама решу, как мне себя вести. — Я всего лишь дал совет, — пожал плечами Ларин, слегка улыбаясь и делая вид, что не замечает раздражения Ксюши. — И хватит вести себя со мной так, как будто я ребенок! — добавила она. — Но ты и есть ребенок. Избалованный городской ребенок. — Я?! — девушка едва не задохнулась от возмущения. — Да, ты. — Если я такой ребенок, тогда зачем ты меня терпишь? Ах да, я же работаю на тебя, бесплатно, между прочим. — Насколько я помню, ты здесь оказалась потому, что из-за собственной лени не смогла сдать статью вовремя. Да и толку от тебя в хозяйстве не очень много, — Ларин поправил очки. Это замечание ударило Ксюшу по больному. Такого откровения она не ожидала. — Знаешь что, — начала она, и Ларин заметил, что ее голос зазвенел от слез, — иди ты сам знаешь куда! И ты, и Софья, и кролики, и все вы! Надоело! Твоя тетка — злая, глупая бабища, от которой вся редакция вешается, а ты… Неотесанный деревенский мужлан! Меня тошнит от тебя! Она быстро развернулась и зашагала прочь. Первой мыслью Ксюши было пойти домой, собрать вещи и уехать, но река так манила, что было обидно уходить без улова. Дойдя до зарослей ивняка, девушка спустилась под их густую сень. «Настоящий омут», — подумала она, глядя на темную водяную гладь. Пахло илом и тиной, вода была черной, ветки ивы, переплетаясь, почти закрывали небо. Несмотря на то, что солнце окончательно взошло, здесь, у воды, пронизывала сырость. Берег был крутой, и уходил вниз обрывом. «Вот здесь я и буду рыбачить, — спокойно подумала Ксюша, — здесь меня никто не достанет. И посмотрим, кто из нас больше наловит, рыбак хренов». В паре метров от берега с шумом всплеснула толстая рыба. Размотав удочку, девушка закинула насадку и уставилась на поплавок, ожидая поклевки, но поклевки не было, даже всплесков не было слышно. Рука у Ксюши скоро устала, и она осторожно, боясь стронуть поплавок, воткнула удилище в мягкую глинистую землю. Солнце поднималось все выше, и наконец его веселый луч заглянул и в этот тихий омут. Вода сразу же ослепительно засверкала глянцем, загорелись капли росы на листьях, на траве и на цветах. Ксюша уже успела заскучать, как вдруг удочка, отвалив ком земли, медленно начала сползать. Девушка вскочила и тут же потянулась к удочке, успев схватить ее. Удилище изогнулось дугой. Потянув его на себя, девушка не удержалась, правая нога скользнула по мокрой глине, и, выпустив удочку и неловко взмахнув руками, будто ловя мяч, Ксюша полетела прямо в воду. Оказавшись в воде, тут же попыталась принять вертикальное положение, оттолкнуться от дна, но дна не было, и Ксюшу охватила паника, как тогда, в детстве, когда тело впадает в состояние невесомости и под ногами невозможно ощутить земную твердь. Страх накрыл ее, она отчаянно замолотила руками по воде, пытаясь вынырнуть, но тут же ушла еще глубже. На мгновение оказавшись над поверхности, она попыталась крикнуть «Дима!», но захлебнулась, и из горла вырвалось лишь слабое «и-и!..», она булькнула, глотнула воду, и сквозь толщу воды увидела яркий, ослепительный шар солнца. Пытаясь вспомнить, как ее учили плавать, Ксюша взмахнула руками, вновь пытаясь принять правильное положение, но вместо этого перевернулась, оказавшись вверх ногами. Неужели это смерть? Как же обидно встретить ее сейчас, в двадцать три года, да еще и вот так глупо, утонув в паре метров от берега! Ксюша опять забарахталась, дернулась всем телом, в глазах вспыхнули желто-зеленые пятна, она закричала нечеловечески-страшно, пуская пузыри, но вода поглощала все звуки. Как только Ксения ушла, Ларин почувствовал болезненный укол раскаяния. Совесть зашевелилась, зашептала ему, что он не прав, и дразнить Ксюшу было не самой лучшей идеей. Он уже готов был побежать следом, как вдруг заметил, что поплавок дрожит, а от него расходятся легкие круги. Ларин тотчас же с силой подсек, повел рукой вправо, с наслаждением ощущая, как в глубине заходила рыба, тяжелая, может даже весом в килограмм. Дмитрий повел рукой в другую сторону, подсекая, но напряжение лески вдруг ослабло, и из воды, булькнув, выскочил пустой крючок. Хорошенько выругавшись, Ларин забросил снова. Досадуя, что упустил рыбу, Дима тут же передумал извиняться перед Ксюшей, он неожиданно испытал раздражение по отношению к ней, обиду за сказанные ею слова. В конце концов, сама виновата. Ничего, подуется немного и успокоится; еще не хватало унижаться перед этой принцессой. Хватит с него. Слушать ее бесконечное нытье — то еще удовольствие, он тоже не железный. Поплавок опять вздрогнул, погрузился наполовину и исчез. Ларин опять подсек в сторону и сразу подался вперед, стараясь выпрямить удилище. Леска пошла в сторону, и Дмитрий, чувствуя рывки, опять повел рукой вправо, подсекая, затем опять влево. Азарт ловли охватил его, и на секунду Дима забыл обо всем на свете. Рыба на секунду показалась из воды, отчаянно ударив хвостом по воде и подняв фонтан брызг, упираясь строптиво, но Ларин уже подводил ее к берегу. Одним рывком выбросив рыбину на траву, он кинулся к ней, падая на нее животом, и тут же, улыбаясь, вытащил большого, холодного леща. Невдалеке раздался сильный всплеск, как будто в воду упало что-то тяжелое, большое, и Дима, тут же вспомнив про Ксюшу, почувствовал неприятные нотки тревоги. Она же ушла домой, разве нет? А может, она решила искупаться? Будет не очень хорошо сейчас идти к ней, вдруг еще подумает, что он шпионит. Положив леща в сетку, Ларин вновь вернулся к рыбалке, но неприятное чувство тревоги не покидало его. А вдруг Ксюша пошла в ту самую заводь, куда она чуть не свернула по дороге? Дима вспомнил, как еще в детстве, будучи деревенскими мальчишками, никто из их компании не купался там. Почва была глинистой, отлогий берег резко уходил на три метра в глубину, на дне росли длинные водоросли, и поговаривали, что немало людей уже засосало в этот омут. Родители строго-настрого запрещали детям плавать там. Что, если Ксюша пошла именно в это место? — Ладно, проверю… — пробормотал он, словно сдаваясь, уступая кому-то, и пошел, почти побежал туда, откуда предположительно послышался звук. Подойдя к реке, Дима сразу же увидел Ксюшу. Она держалась неподвижно, лицом вниз, и ее черные волосы плавали в воде, как у русалки. Не разбирая дороги, Ларин кинулся к воде. В два прыжка оказался он у берега, одним движением на ходу скидывая очки и куртку и не раздеваясь, не чуя под собой ног, глубоко вдохнул, зажмурился и нырнул, вспенивая воду. Открыв глаза, он сначала не мог ничего разобрать — свет солнца не проникал на глубину. Подплыв ближе, он увидел Ксюшу, ее нога запуталась в водорослях, а сама она висела, раскинув руки, слегка покачиваясь. Дима рванулся к ней, дернул ее тело, удивляясь, как легко оно последовало за ним. Вынырнув, он жадно задышал и, обвив Ксюшу одной рукой, направился к берегу. Плыть было тяжело. Наконец, почувствовав дно под ногами, Ларин вылез сам и вытащил безжизненное тело Ксюши. Перевернув ее на спину, он быстро начал давить ей на грудь, сводить и разводить руки, но лицо Ксюши оставалось таким же бледным и холодным. Дима с ужасом подумал, вдруг он не успел, вдруг Ксения не очнется, как тут же девушка слабо застонала, из ее рта хлынула вода, и по телу пробежалась судорога. Ксюша оперлась слабыми руками о землю, но тут же повалилась и зашлась кашлем. Дима облегченно вздохнул, прижимая ее к себе, улыбаясь счастливо, и вдруг рассмеялся своим тихим смехом. Ничего на свете сейчас не было для него дороже нее, бледной, дрожащей всем телом девушки, и он заключил ее в объятия, сжимая сильно, до хруста костей, утыкаясь лицом в мокрые волосы, целуя в макушку. — Дурочка… Ты зачем… Зачем сказала, что ты плавать умеешь, а? — быстро зашептал Дима. Ксюша прижалась к нему всем телом, и из ее глаз хлынули слезы — слезы от пережитого страха, от того, что все закончилось хорошо и Дима все-таки ее спас. Несколько минут они сидели на берегу молча, в объятиях друг друга, пока Ксюша не нашла силы выдавить из себя: — Я боялась, что ты будешь смеяться. Дим, прости меня… — За что? — удивленно спросил Ларин. Он уже успел забыть о том, что они поругались. — За все, — прошептала девушка, пряча лицо у него на груди, и сладкий, пьянящий стыд накрыл ее, заставил осознать собственную зависимость от него. — Это ты меня прости. Я был неправ. Больше не ходи никуда одна, ладно? — прошептал он, вновь прижимая к себе худенькое мокрое тело. Ксюша лишь молча обвила его шею руками.