Небо падает на нас

Yongguk — Drunklenness       Разве сегодняшний день может быть ещё отвратительнее? Смотрю на голубое небо, отдающее холодностью и отчужденностью, и утопаю в собственных мыслях. Когда же я, наконец, смогу жить размеренной жизнью? Когда смогу остановиться от этой бесконечной пробежки и передохнуть хотя бы на пару минут? Где я могу найти убежище и покой?       С детства, ещё когда был совсем ребёнком, в моих представлениях именно дом был тем местом, где я могу остановиться и сесть, где могу обождать минутку-другую и восстановить дыхание после бега по ступеням жизни. И неотъемлемой частью этого дома была моя мать. Возможно, став старше, я подсознательно искал во всех девушках, с кем перевстречался, именно ту самую женщину, рядом с которой я смогу позволить себе расслабиться и прийти в себя.       Поэтому я неутомимо был в поиске девушки, которая облегчит мою жизнь. Обнимет и прижмёт к себе со словами: «Ну-ну. Теперь ты можешь никуда не бежать. Я с тобой. Отдохни». Я вечно надеялся, что где-то в этом мире живет та самая, которую я узнаю среди тысяч. Возможно, глупо...       Проходили годы, и постепенно я терял всякое стремление встретить свою судьбу, а пустые надежды канули в водовороте моей карьеры. Только осталась привычка встречаться с огромным количеством девушек. И если раньше моим помыслом была высокая цель, то теперь мною ничего не двигало помимо утоления своей физической жажды, выплескивающейся с регулярностью непогоды во время сезона дождей в Сеуле. Хах... все так странно. Я потерял всякий вкус к жизни, затерялся в водовороте этих концертов, съемочных групп и вспышек камер. Замер на сотнях и тысячах мобильников, сияя своей искусственной улыбкой. Но ведь это совершенно никого никогда не волновало. Красивая обложка должна и подаваться должным образом. Никак иначе. Век религии потребительства, где главное — это успеть урвать свой кусочек любимца, сверкающего искусственно отбелёнными зубами на телевидении. Тщеславие с горьковатой примесью того, что рано или поздно приходит конец. Ты либо будешь пойман, либо стар. А что хуже? Да черт его знает.       А пока мне остаётся только смотреть на это чертово небо и думать, что же будет дальше. Что может произойти в моей совершенно скучной жизни? Вы скажете: «В каком смысле «скучной»? Ты же столького достиг. Каждый день, как праздник. Нескончаемые победы и достижения новых высот». Но нет, это нескончаемые часы в тренировочном зале, это раздражающие занятия по английскому, это приставучие встречи с журналистами с их двадцаткой самых часто задаваемых вопросов, будто эти ребятки соревнуются в том, кто из них самый скучный; это нескончаемые вспышки камер и тысячи искусственных, заискивающих улыбок, что я вижу каждый день и какие сам дарю людям вокруг. Безоговорочно превращаюсь в лживую маску, но не могу ничего с собой поделать. Я стал катиться в эту пучину поддельной жизни ещё тогда, когда подписал контракт с компанией. И как бы прискорбно это ни было, но я ни о чем не жалею. Пусть я уже почти полностью потерял самого себя, зато достиг собственной мечты. Да, я тот самый человек, который живет в собственной, уже осуществлённой мечте. Я счастливчик...       — Мне нужно немного поработать... — слышу шёпот рядом и не сразу понимаю, кому он принадлежит и кому адресуется. Мысль безвозвратно упущена.       — А? — машинально поворачиваюсь и вижу перед собой Ынби, нашу стилистку. Она проработала здесь буквально пару месяцев. Миленькая, замкнутая тихоня. Про таких говорят «серая мышка». Но мы ведь все знаем, что в тихом омуте черти водятся. С самого начала я уловил себя на мысли, что с ней что-то не так. Она не любила смотреть людям в глаза и вечно отворачивалась, когда кто-нибудь с ней заговаривал. Никогда не ходила на обеды стаффа, не говоря уже о корпоративах, которые частенько устраивались для них. Таким образом, с каждым днём я все больше и больше отсеивал от себя мысль, будто она неспроста такая тихая, понимая, что она обычная. Такая же, как и сотни похожих на нее людей. Скучная и никому не интересная. Зато умела поддержать любой разговор и выручала в сложных ситуациях. Была в курсе почти всех личных дел группы и помогала каждому, чем могла, будь то простой разговор, совет или отгораживание от менеджера, за что, конечно же, её могли спокойно уволить.       Поворачиваюсь к нашей стилистке и позволяю ей выполнять свои прямые обязанности. Сажусь на стул рядом и пристально смотрю из-под полуприкрытых глаз на Ынби. Она старательно прорабатывает мейк, при том избегая любого зрительного контакта со мной. Косится время от времени на Хосока, у которого сейчас идёт съемка. Знаю, сверяется с его макияжем, чтобы не выходить за рамки сегодняшнего концепта. Она близоруко щурится иногда, не смотря на то, что на переносице чёрные, явно большеватые ей очки. Лицо бледное, а губы слегка синеватые. Что это с ней? Тусклые волосы небрежно убраны в пучок. Не так, как обычно. Все сделано впопыхах. Замечаю, что на лице нет даже тончайшего слоя тона, которого она обычно придерживалась, и мелкие веснушки виднеются на бледном лице.       Прикрываю глаза, дабы позволить Ынби быстро, отточенными движениями выполнять свою работу. Знаю, что это помогает. Девушка обычно сразу ускоряется, будто мой взгляд заставляет её все делать в режиме "slow mo". Но не сегодня. Сегодня с ней явно что-то не так.       — Опять не завтракала, да? — спрашиваю я наконец, замечая, как она резко останавливается, держа кисть для теней в паре сантиметром от меня. Но раз уж начал этот разговор, то нужно продолжать. Этой тихоне не помешает немного внимания к себе. Пусть это и буду я, человек, которого совершенно не волнует ни её самочувствие, ни проблемы в жизни. Просто она должна выполнять свою работу должным образом, а в таком состоянии она вряд ли может вразумительно даже отвечать парочку слов. — Почему не отвечаешь?       — С чего ты так решил? — задаёт она вопрос, а голос, кажется, даже немного дрожит. Чувствую легкий укол злости. Почему с ней так тяжело общаться? Почему я должен выуживать у неё ответ на любой вопрос? Если спросить меня, что я вообще знаю о Ынби, я отвечу, что понятия не имею даже о том, как у неё дела. Дурацкая молчаливая трусиха. Как это иногда раздражает... кажется, сегодня я определенно не в духе.       — У тебя лицо бледное. И только не говори, что неудачно подобрала тон, уж кто-кто, а профессиональный стилист не может совершать такие глупости, — произношу, стараясь скрыть в голосе раздражение. Улыбаюсь, но получается не очень-то и правдоподобно. Это можно понять по бесстрастному лицу девушки. Будто на неё опрокинули ведро помоев. О да, это определенно не то, чего я добивался. Ынби холодно приподнимает одну бровь, а у меня, кажется, мороз по телу от такого очевидного безразличия. Не совру, если скажу, что моя улыбка никогда не производит именно такой реакции.       Она наверняка всю ночь прорабатывала со всеми стилистками концепт-макияж, а после ей, как новичку, дали всю оставшуюся работу. В принципе, ничего удивительного. Да ещё и работу перенесли на пару часов назад, чтобы мы успели ещё дозаписать кое-какие моменты в парочке песен.       — Я не успела. Съемки же перенесли, — отвечает и смеётся, сразу переменившись в настроение. Черт возьми, общаясь с ней, я будто хожу по раскаленному углу. И черт знает, чего можно ожидать от Ынби сегодня. Иногда она вежливо улыбалась, а иногда окутывала таким хладнокровным взглядом, что мороз по коже шёл. И какого я продолжаю о ней думать? Не хватало мне ещё и сблизиться ещё больше с этой тихушницей.       Оставляю ей свой телефон и ухожу на фотосъемку, моментально изменяясь в лице. По работоспособности меня может победить только буйвол. Так что нет ничего удивительного в том, что я сразу меняю амплуа, надев сотни искусственных масок на лицо. И кажется, что они уже срастаются с моей душой, но это уже совсем не важно.       Краем глаза вижу, как Ынби нервно вертит в руке мой телефон, чуть ли не со слезами на глазах всматриваясь в моё лицо. Знаю, боится, что что-то пойдёт не так. Готова в любой момент подбежать и подправить потекший от солнца мейк. Иногда даже забавно видеть её такую неуверенную, с твёрдой решимостью в глазах. Вечно смотрящая себе под ноги, она будто приобретала крылья, чтобы помочь мне. Странное чувство... будто я даже рад... Рад за эту «серую мышку», что иногда не может скрыть собственные чувства за своей отрешённостью и показной рассеянностью.       В перерыве между моим фотошутом, пока фотограф просматривает отснятое, ко мне подходит новый паренёк, что устроился буквально неделю назад, так как Ынби уже занята Тэхёном.       —Ичжон, я что-то проголодался. Сходишь в кафе снизу? — парень смотрит на меня серьёзно, взвешивая сказанное мной. Думает, наверное, нужно ли спрашивать разрешения у менеджера. А я лишь удивляюсь, как мне удалось запомнить его имя, в глубине души радуясь, что именно он ко мне и подошёл.       — Да, конечно, — произносит. Даже не улыбается. Оно и понятно, не может пока что освоиться здесь и расслабиться.       — Тогда давай лучше так. Весь стафф ещё не обедал. Закажи обеды на всех, — говорю, понимая, что паренёк встрял. У него глаза становятся круглыми. Будто указатель мышки во время перезагрузки. Пару секунд переосмысливает сказанное мной, а после поддакивает уже не так уверенно. А я улыбаюсь, чувствуя себя хитрой лисой.       — Хорошо. Вы правы, — только и отвечает, а сам уже думает над тем, как всё провернуть. Ему нечасто дают такие поручения, не доверяя новичку непосильную работу. Вижу, как он направляется к менеджеру за картой, а после скрывается за дверьми в коридор.

***

      Делаю глоток обжигающего кофе и смотрю на всех вокруг. Ребята со стаффа сидят кто где, смотрят в телефоны и молчаливо кушают, стараясь приберечь все силы на затянувшиеся съемки. Но идея об обеде была, конечно же, хорошей и была принята на ура. Перед дебютом всегда так. Мы все работаем на износ, совсем забывая о собственном здоровье. И хоть этих людей не видно за экранами тысяч камер, но они выполняют такую тяжелую работу, как и сама группа.       Тэхён показывает мне какое-то видео, Чонгук сидит в мобильнике и что-то с улыбкой на лице печатает. Счастливчик, нашёл девушку, вот и радуется, что наконец-то не так одинок, как раньше. Наверное, я даже никогда не видел его таким довольным. Хотя иногда он приходил к нам максимально убитым и подавленным, что всем становилось ясно — макне поссорился со своей пассией. Даже фанаты замечали, что что-то с ним не так. И сколько бы мы не предупреждали о том, что не стоит так явно выставлять свои эмоции, он с собой ничего не мог поделать. Хосок и Намджун о чем-то переговариваются с серьёзными выражениями на лицах. Джин по старой привычке болтает с девчушками со стаффа, а Юнги спит.       Слышу сбоку групповое оханье и поворачиваюсь, заставая не самую лучшую сцену. Одна из стилисток пролила на Ынби томатный сок. Лицо к неё всё побагровело, чуть ли не сливаясь с уже испорченной белоснежной футболкой, но девушка старательно сдерживает себя. Вижу, как сжимает кулачки от злости, а стилистка лишь победно ухмыляется.       — Извини, я не заметила, что ты здесь, — произносит она, еле скрывая злорадство. Конечно же, это было подстроено. И все вокруг продолжают смотреть на них удивленными глазами, не понимая, что будет дальше. Я невольно приподнимаюсь на месте, в неосознанной попытке помочь Ынби, но меня опережает стальной голос стилистки Кан, их начальницы:       — Ынби, живо смени футболку. Возьми какую-нибудь одежду из реквизита и возвращайся. Через десять минут продолжаем работу, — а после оценивающим взглядом оглядывает виновницу произошедшего. Было бы странно, если бы это происшествие ускользнуло от её внимательных глаз. — А ты скоро доиграешься, — бормочет она тихо, но все вокруг это слышат.       — Но я же случайно, стилистка Кан, — отвечает она, а я прослеживаю взглядом, как удаляется небольшая фигура Ынби, закутанная в мешковатую одежду, скрывающую все её женское тело. Поэтому её и невозможно воспринимать, как девушку. Поэтому на неё никто и не обращает внимания.       Смотрю на телефон, ведь чувствую в руке вибрацию. Звонят, мне снова звонят. Может, вообще, кто-нибудь оставить меня в покое хотя бы на грёбаные полчаса? Выхожу из помещения и вижу Ынби, что скрывается за дверью смежной комнаты. Руки по прежнему сжаты, спина согнута, голова опущена. Чувствую я, наша тихоня еле-еле сдерживается.       — Что тебе надо? — произношу тихо, раздражаясь, что Гаин не может оставить меня в покое. Почему так трудно принять тот факт, что тебя тупо использовали. Я же даже не признавался в любви, даже не говорил, что она мне нравится. Я прямо давал понять, что мне нужен лишь секс. А когда она мне надоест, будет выкинута как все до неё.       — Оппа, почему ты не отвечаешь на мои сообщения? — сообщение? Судя по всему, они приходили во время съемки. Интересно, Ынби видела их? Вот бы я посмотрел, как её правильное, невинное лицо вытягивается от смс Гаин. Я ведь с закрытыми глазами могу продиктовать все, что она способна написать. И буду стопроцентно прав. Ухмыляюсь, представляя, как удивилась Ынби, но не чувствую и капли смущения.       — Сколько раз мне нужно вдалбливать в тебя тот факт, что между нами все кончено. Отвяжись. Иначе я заблочу тебя. Поняла? — произношу и сразу сбрасываю звонок. Интересно, а если поболтать немного с Ынби, она выдаст своё смущение? Она же кажется такой правильной, вот и проверим, как это сказалось на нашем общении. Дружбой это язык не поворачивается назвать...       Подхожу к нужной двери и тихо поворачиваю дверь. Но картина, которую я застаю, определенно выше всяких ожиданий. Нужно было, наверное, постучаться. Черт возьми, но тогда я бы не увидел это.       Ынби стоит ко мне боком и вытирает резким движением без разрешения скатившуюся слезинку. Из-за слез не замечает меня. Она в одних джинсах и лифчике. И все дело вовсе не в её формах, вид на которые мне случайно открылся. Хотя, конечно, нельзя не признать тот факт, что она все-таки не оказалась переодетым парнем с париком. Округлая грудь виднеется под тканью чёрного кружевного белья, а тонюсенькая талия заставляет меня проглатывать подступившую слюну.       Но всё дело в её коже. Сначала я думаю, что мне кажется. Разве такое возможно? Ынби отворачивается от меня, чтобы надеть футболку, а я присматриваюсь внимательнее. У нашей тихони спина изрисована татушками в виде каких-то надписей и большой змеи, начинающейся от её лопаток и заканчивающейся, судя по всему, где-то на уровне бедра. Но что ещё хуже, так это то, что рисунки обрываются полосами по всей спине. Полосами шрамов, которые неаккуратно срослись, создавая свой собственный узор на теле этой маленькой девушки.       Что? Кто она такая? Кто такая эта девчонка, что старательно скрывает себя настоящую ото всех?...       Но в этот момент случается то, чего я сам не мог предугадать. Мой телефон завибрировал. Неожиданно. В самый неподходящий момент.