Зарисовки.

Мягкая кровать волшебно воздействовала на уставшего Канске. Расследование выдалось кошмарным: Комэй снова задумался и рванул в проблемы, из которых его вытащил скрипящий зубами Канске. Совсем не думает о себе, зараза. Инстинкт самосохранения в состоянии комы: то ли в сознании, то ли нет. Потянувшись, он удобно завернулся в одеяло, желая как можно скорее погрузиться в объятия Морфея и не думать ни о каком Комэе. Просто выспаться и проснуться отдохнувшим. Вот только у мыслей были совсем иные планы. Перед глазами возник обнаженный Такааки, немного растеряно смотрящий по сторонам. Преступник вырубил его и украл одежду, чтобы остановить настырного детектива. Канске нашел его в одном из складов, когда он только-только пришел в сознании. Раскрасневшись как маков цвет, он отдал тому свой пиджак и попросил Уэхару привезти сменную одежду. Та была несколько великовата и смотрелась на Такааки мешковато, но... трогательно растрепанный, в великой ему одежде друг детства смотрелся младше на пять лет: трепетно юным и... невинным. "Все, началось", - успел подумать Канске, прежде чем мысли ушли в отрыв, подстегиваемый давно неудовлетворенным либидо, что зыркало на него из дальнего угла разума и приходило во снах. Кожа светлая, практически бледная. На ней могут остаться синяки и засосы, поэтому надо быть аккуратным. Темные волосы падают на глаза, которые растеряно смотрят прямо на него. Невинный и нежный цветок. Опуститься на колени и осторожно коснуться его щеки, погладить и притянуть к себе. Губы касаются губ, отчего глаза Комэя удивленно распахиваются и он пытается отстранится. Ну уж нет, вредина. Играем по-моему. Впиться в рот сильнее, прижимая тело мужчины ближе. Такое стройное и жилистое, по сравнению с его мускулами и крупным телосложением. Пальцы скользят по бокам, щекоча их и чувствуя как содрогаются мышцы под тонкой кожей. Хорошо, даже очень. Он отстраняется на секунду, облизать губы и перевести дыхание. Растерянный мужчина пытается отстраниться и встать, но поздно - руки уже вовсю хозяйничают на стройном теле. Одна из них обхватила талию, в то время как другая исследует ягодицы. Как-то неправильно, господин детектив, что у вас такой крепкий зад. Все девушки завидуют, глядя на такие бедра у мужчины. Соблазнительные, господин офицер. Тот напрягает мышцы, еще сильнее распаляя либидо, что разбуянилось на полную. Стояк упирается в брюки практически до боли, требуя вызволить себя и дать требуемое. Правда, в этом плане либидо не совсем уверено, чему отдать предпочтение: руке, рту, члену или заду. Все разом не выйдет, поэтому стоит остановиться на чем-то определенном. Взгляд упирается в руки Такааки. "Руки пианиста", так вроде. Широкая ладонь и тонкие пальцы. Хочется ощутить их на себе. К слову... он зажимает руки и колени, чтобы скрыть своё достоинство, тоже проявившему любопытство к происходящему. Щеки налились алым, глаза смотрят в сторону - он смущен еще сильнее его. Будет несправедливо не дать ему насладиться этим. Он решительно прижимает пах Такааки к своему, от чего тот на секунду замирает. А потом... обхватывает одной рукой шею, а вторая ложится на ширинку. Несколько секунд смотрит в глаза... спрашивает, уверен ли он. Естественно. Вырвавшееся на свободу достоинство трется о достоинство Комэя, доведенное рукой Канске до крепости стального прута. Изящные пальцы обхватывают ствол, и чуть сжимаются на нем. Мысли вылетают из головы, тело поддается навстречу. Он слишком долго ждал. Ласки становятся более синхронными, кажется в том же синхронном ритме барабанит сердце, пульсируя в ушах. Хватка крепче, движения резче, ласка явнее. Кажется, еще немного и сдерживаемое внутри возбуждение вырвется наружу. Судя по прерывистым вздохам Такааки, он в той же ситуации. Дело зашло куда дальше, чем можно было помыслить. Члены прижимаются друг к другу, руки переплетаются. Доводить до умопомрачения - так вместе, в унисон. Ритм находится сразу - сердце барабанит так, что кажется еще чуть-чуть и остановится. Быстрые движения, крепкая хватка, трение о друг дружку... Всего слишком много, разум просто не справляется. Губы снова впиваются в рот Комэя, ускоряясь. Тот жмется сильнее, не отставая. Пик был настигнут внезапно. Молочно-белые брызги вырвались, орошая тела их двоих. В голове стоит сладкий туман, из-за чего поцелуй кажется еще желаннее. Это было последним, что отпечаталось в мозгу Канске, когда он выпустил своё напряжение в руку. Тяжело дыша, он подслеповато смотрел в стену, будто еще не очнулся до конца. Дрочить на другого мужчину - неправильно. Желать его - тем более. С другой стороны, зачем правильное, если от него душа не загорается в пламени?