Дождались.
Новенький.
Для уверенности Максим потер глаза и, когда картинка не изменилась, а новенький не исчез из-за стойки, продолжая обслуживать посетителей, широко улыбается, что делает его схожим с довольным котом. — И как давно он здесь? — заговорщицким шепотом спрашивает Макс у проходящей с подносом Майер. Девушка ставит поднос на стол напротив, игнорируя крики не обслуженного гостя, и толкает Свободу, чтобы тот подвинулся. Они уставляются на новенького в две пары сияющих от радости глаз. — Пять минут, если быть точными. Ставки? Максим хмурится, разглядывая парня. Миленький, но еще совсем мальчишка — ему что, еще восемнадцати нет? Надо будет выведать у PLC. Однако, несмотря на возраст, во всех движениях сквозит пусть и неловкая, но уверенность, взгляд серьезный, но не злобный, и это Свободе нравится. Не совсем пропащий. Он бы даже сказал: интересный. — Сотку на то, что он здесь надолго, — кивает Макс, ловя взгляд парня и посылая воздушный поцелуй, чем смущает его еще больше. Женя кривит алые губы в подобии улыбки. — Неделя. Потом он устанет от тебя и сбежит, как прошлый. И позапрошлый. И позапозапро… Свобода толкает ее локтем, весело фыркая, а Майер ловко уворачивается от его удара, вскакивает, подхватывая поднос и хитро улыбаясь. — И еще пятьсот на то, что он гей. — Своих видим издалека? — кидает ему Женя, уже развернувшись к нему спиной и бодро шагая к гостю. Остаток фразы Максим предпочитает прослушать. — Я подозреваю, что у тебя даже денег таких нет. К тому же, спорить с тобой о таком — себе дороже. Сережа до тебя тоже натуралом был. — Сестричка, я здесь совершенно не при чем. Просидев еще часа три, не отрывая взгляда от новенького, Максим решает, что зашипперит его с первым встречным, и, довольный собой, уходит, оставив Дэни в недоумении. \\ Первый день прошел весьма спокойно, думает Дэни, не считая молотильника и Свободы. Если блондинчика можно было игнорировать, то с нок-боксом пришлось повозиться. Это металлический контейнер для выбивания использованного кофе из портафильтра с перекладиной посередине, которую Кристина называла то молотильником, то дьявольской стучалкой, то ебать-оно-сейчас-вылетит-ложись. И если у Кошелевой получалось идеально вышибать дымящуюся шайбу, то у Дани это заканчивалось непредсказуемым рикошетом и опрокинутым фильтром. Каждый раз, когда Даня подходил к нок-боксу, Кошелева заметно приседала и закрывала голову руками. Однако к концу дня Даня смог совладать и с этим, заслужив похвалу от начальства. С Кристиной ничего подобного никогда не случалось — она все делает четко, быстро и аккуратно, что Дэни невольно любуется ее грациозными движениями за узкой для них двоих стойкой. В каждой подаче читается тихое мастерство. Гости ее обожают — Крис легко располагает к себе не только кофемашину, но и посетителей. Маленькая, легкая, с глазами олененка Бэмби, темными волосами, постриженными под каре, и хрипловатым голосом, она производит сильное впечатление. Казалось, ее никогда не касалась грязная рука горя, она просто не умеет плакать. Кристина всегда улыбалась так открыто и смеялась так громко, что невольно вздрагиваешь от осознания чужого счастья. Ее любят, ей, несомненно, доверяют, и Дэни думает, что доверять пока может только ей. — Могу я задать вопрос? — Конечно, — кивает Кристина, не отвлекаясь от глясе. — Спрашивай. Дэни не знает, откуда в нем столько отчаянного, холодного, даже какого-то трусливого страха. «Конечно» — слово такое страшное, с издевкой, что вопросы сразу же кажутся такими глупыми. Парня просто парализует на трех легких слогах «спра-ши-вай», так спокойно выскочивших у Кошелевой. Язык едва ворочается, когда он, наконец, отвечает. — Кто этот мужчина со светлыми волосами? Он пялился на меня все время, пока не ушел. Немного… напрягает. Мне показалось, что вы всего его знаете. — А, Максик? — Крис поднимает взгляд от чертового стаканчика и понимающе улыбается. Дэни выглядит смущенно и растерянно, и это смущение чертовски мило. — Если Максим такой, то ты ему точно понравился, не переживай. Первые недели он вообще звал меня исключительно «мартышкой». Говорят, что Свобода был первым посетителем, когда кофейня только-только открылась, и PLC его возненавидел, потому что Максим попросил горячей воды, а потом достал растворимый кофе. Дэни тихо смеется, представляя эту картину. Максим, который с независимым видом достает из кармана гадость в пакетиках, и Сережа, папочка заведения, краснеющий от наглости первого посетителя и думающий, насколько будет считаться фэйлом, если первый гость выйдет со сломанным носом. Несомненно, зрелище было то еще. — Они враждовали пару месяцев, пока однажды Майер не застукала их целующимися в подсобке. После этого, видимо, война была решена громким (я бы сказала, слишком громким) перемирием, Свобода стал любимчиком «Восхода», получает бесплатный кофе и творит, что хочет. Из-за него даже фортепиано в зале поставили, видел? Дэни видел, каждый раз сгорая от желания выйти из-за стойки и сыграть на нем что-нибудь. Но это могло показаться нагло, поэтому Бурцев каждый раз отгонял от себя эти мысли до лучших времен. Дверь, ведущая на кухню, с треском раскрывается, и показывается лицо Джей Мара, который выглядит так, словно все слышал. Или просто-напросто подслушал. — Парень, если у тебя есть девушка, то советую тебе запастись терпением. У Свободы нереальная мания сводить все, что движется. И ему плевать, женат ты, замужем или холост. Он, блять, конченный. Мне даже интересно, с кем он тебя… — Кстати, как дела у блондинки с первого столика? — перебивает его Кристина, нагло ухмыляясь. Никита тут же затыкается, одаривает «мартышку» убийственным взглядом и закрывает дверь так же резко, как открыл. \\ Кристина казалась всем такой счастливой, но только Сережа видел ее настоящей. Он будто чует, когда маска вот-вот сорвется с ее лица и откроет всему миру дрожащие в крике губы и глаза, полные слез. Какая-то ебанная способность, заставляющая его оставаться в кофейне вплоть до последнего гостя, прячась в подсобках и в самых темных углах, пока Кошелева наконец-то не выйдет на задний двор, отделенный от улицы старым забором с кривой надписью «сука больше нет сил». Тогда Сережа прихватит с вешалки забытую Кристиной куртку, и тихо выскользнет за ней, стоя в тишине — вязкой, густой, плотной — до первого всхлипа. До первого чертового всхлипа, сбивающего в мужчине все системы и принципы. Когда PLC впервые увидел Кристину такой, то не поверил собственным глазам и ушам. Девочка всегда смеялась, всегда шутила, всегда улыбалась. Ну не могла она вот так плакать, просто не могла. Давясь слезами, кашляя, размазывая слезы и потекшую тушь по лицу, втягивая воздух ртом и снова задыхаясь, будто в припадке. Не плач ребенка, который ждет, что его пожалеют. Не плач пьяного человека, который наутро даже не вспомнит причины и следствия. Плач человека, от которого становится страшно. Вина раздирает, что вот человек перед тобой — секунду назад улыбался самой счастливой улыбкой, лыбу давил, как ни в чем не бывало — а потом взял и сломался, скорчившись на старой скамейке и обхватывая себя руками в попытке согреться. PLC просто садился рядом, накрывая ее плечи теплой курткой, клал свою руку на ее вздрагивающую от судорог спину, ждал. Она не отталкивала, но и не искала в его объятьях защиту и поддержку. Иногда он протягивал ей сигарету — и Крис знала, что он скорее заставит ее съесть, чем выкурить, а потому улыбалась сквозь соленую пелену и качала головой. Сережа никогда не умел нормально успокаивать. Он просто не знал, что нужно говорить в таких ситуациях. «Мне жаль»? «Все будет хорошо»? «Успокойся, не у тебя одной проблемы»? Все слова казались если не жесткими, то лицемерными, и Сережа просто сидел рядом, укрывал ее плечи курткой и смотрел вверх, где звезды подмигивали и гасли. Кристина сама толком не знала, почему плачет. Ей это казалось смешным и даже каким-то глупым. Ей не на что жаловаться. У нее есть друзья, у нее есть семья, у нее есть работа и крыша над головой. Ее могло расстроить только то, что она заляпала форму кофе, что последний посетитель жутко ей нагрубил, что мама звонила ей две недели назад и то из-за денег. Кошелева думала, что ее маленькие проблемы не достойны быть выслушанными, не достойны помощи. Они накапливались, как снежный ком, и в какой-то момент лавины накрывали ее. Она — девочка, которую никто не учил жаловаться и искать поддержи. И поэтому она иногда просто позволяла всему этому выйти в слезах, кутаясь в немом, отчаянном страхе потерять все, что имеет. Что может быть легче, чем потеря жизненно необходимого? Всю жизнь этим занимаемся. — Правда, что «Восход» еле держится? Сережа, успевший углубиться в свои мысли, вздрогнул и посмотрел на девушку, которая уже успокоилась и нервным, резким движением вытирала ненавистные слезы с щек. — Правда. — И что нам тогда делать? Кошелева слишком полюбила все это. Маленькая девочка, которая приехала в Москву за исполнением желаний из маленького городка в Свердловской области, обожглась пару раз, но наконец-то нашла пристанище в этой кофейне. Наверно, за это так сильно и любил ее Максим. Они слишком похожи. Вот только Кристину Сережа все-таки приручил, а Макс так и остался котом, гулящим сам по себе. — Я все это решу, — PLC сам не поверил, что может разговаривать таким голосом. Тихо, нежно, приторно-сладко, как говорят любящие родители со своим дитём. — Я обещаю, что все будет заебись, мартышка. Кто б слышал, как у Сережи Трущева, иконы краснодарского рэпа, создателя проекта SLOVO, владельца гребанной кофейни дрожит голос. Пока он почти что оправдывается и дает пустые обещания этому ребенку, который совсем успокаивается и кивает, шмыгая носом. PLC знает, что через некоторое время они опять встретятся здесь, она — плача и вздрагивая, слезами умоляя о помощи, он — сжимая в кулаке ее аляповатую куртку и протягивая потом сигарету, как единственное, что он может ей предложить. Чтобы утром Кристина вновь улыбалась так ярко и солнечно, пылая энергией и даря всем так необходимую ей самой поддержку. \\ Второй день начинается точно так же, как первый. Ничто не предвещает беды. Дэни улыбается Кристине, которая еще сонно хлопает глазами и позевывает. Утренняя работа заключается в разогреве кофемашин, замены фильтров, заливке воды из бутылей, засыпания кофе и проверки ингредиентов в холодильниках. PLC появляется в кофейне ровно за пять минут до открытия «Восхода». Крис, завидев его, тут же бросается обниматься — будто не с начальником, а с родным дядей из Краснодара, — а Дэни застывает за стойкой, не совсем понимая, что ему делать. Сережа подходит к нему, снимает черные очки и протягивает ему теплую ладонь для рукопожатия. Дверь раскрывается так сильно, что едва не сталкивается с противоположной стеной, колокольчик над нею звенит так, будто его пытают, и Сереже не надо оборачиваться, чтобы знать, кто именно зашел. По-другому заходить Максим не умеет. Он врывается в «Восход», как тайфун, сметая все на своем пути, сражая наповал своей энергетикой, выбивая все ваши возражения и привлекая все внимание на себя. Губы Свободы непроизвольно растягиваются в улыбке, когда он оглядывает стойку, вымытые столы из красного дерева и маленькую импровизированную сцену. Свобода кивает опешившему от таких манер Дане, ловит Кристину в свои объятья, взъерошивая ее темные волосы, а потом останавливается напротив PLC. — Что это на тебе надето? — спрашивает Сережа, неудовлетворенно разглядывая наряд Макса. Короткий красный халатик, из-под которого едва выглядывают черные шорты, волосы он собрал в неаккуратный пучок, а завершает образ сланцы с — о, ужас — носками. — Ты как рок-музыкант для престарелых. — Я называю это «фэшн Макс», — обиженно дует губки Свобода. PLC прячет усмешку за чашкой ристретто, который ему быстро подает Крис. — Ты своим «фэшн Максом» мне всех гостей распугаешь. — Вообще-то они сюда ходят не за твоим дерьмовым кофе, а из-за меня! — Свобода не упирается, когда Сережа притягивает его к себе и настойчиво целует. Дэни краснеет и спешит скрыться в подсобке, пока Крис провожает его взглядом, качая головой и усмехаясь — маленький еще. — Фу, горький какой. Мне как обычно, мартышка. — Иногда мне кажется, что ты со мной только из-за кофе, — улыбается Сережа. — Так и есть. Я встречаюсь с кофе. А ты просто шел к нему приятным дополнением. Кристина кривится. — У меня молоко от вас в холодильнике скисает. Вам кто-нибудь говорил, что вы отвратительные? \\ — У нас «важный», — сообщает Женя, подходя к стойке. — Сережа опять пытается привлечь лейблы для пиара. — Кто на этот раз? — не отрываясь от заказа, интересуется Кристина. Даня хмурится, разглядывая почти пустой зал. — Если это Наргиз, мне плевать, что вы подумаете, но я брошу все и буду визжать, просить автограф и прыгать вокруг нее. — Это не Наргиз. Терри, вон там. Дэни быстро находит глазами столик PLC, с которым действительно сидит «важный гость» в костюме с иголочки. Мужчина похож на хищного зверя, обманчиво расслабленно сидящего в углу собственной клетки. Терри явно хочет произвести впечатление уверенного в себе мужчины, короля с расправленными плечами, твердым взглядом карих глаз и неожиданно милой улыбкой. Издали он кажется ненастоящим, пластиковым, искусственный. Даня не может отвести взгляда и, в конце концов, ловит себя на мысли, что любуется им, как любуется девочка новой куклой. — Говорят, его едва не сцапали у входа в «Восход» какие-то ебанутые фанатки. — Ну, могу их понять, он потрясающий, — будто прочитав мысли Дани, говорит Кристина. — Вы б его голым еще видели, детки, — Майер смотрит именно на Дэни, будто слова были адресованы ему одному. — Что?! — Да ничего, эспрессо, говорю, заказывает, — усмехается девушка. Кошелева уже занята следующим клиентом, взглядом умоляет Дэни помочь. Уж эспрессо он сделать и сам в состоянии. Все манипуляции Даня делает на каком-то подсознательном уровне, пока мысли в голове вертятся вокруг «важного» гостя, выглядящего так, будто его вырезали из глянцевого журнала. Неживой. Ненастоящий. Кофе давно дожидается, когда попадет в руки Терри, а вот свободных официантов видно не было. Видимо, слухи о посещении Терновым захудалой кофейни распространились быстро, и сейчас каждая фанатка посчитала своим долгом занять столик напротив, глотая не только кофе, но и слюни. Эспрессо — кофе, который живет всего минуту. Его нужно пить практически сразу же, как он был приготовлен. Дэни быстро сверяется с часами и нервно закусывает губу. — Неси сам, — пожимает плечами Кошелева, взбивая молоко. — Справишься? Дэни кивает. Интересно, а вблизи Терри кажется таким же нереально красивым? Парень отгоняет от себя эту мысль, аккуратно ставя белую чашечку на поднос, и старается лавировать между столиков, при этом не сбив никого и не разлив ценный напиток. Он строит удачный маршрут и почти доходит столика Сережи, а перед глазами уже стоит разноцветная табличка с надписью mission complete. Почти. Миссия провалилась на самом финише. Дэни на секунду отвлекается и спотыкается об чью-то ногу. Белая чашка вылетает с подноса, и все кофе оказывается на костюме Тернового. Все лица сразу же разворачиваются к ним. Это предвещает шикарную сцену. Пиздец. — П-простите, — сдавленно лепечет Даня, не зная, что ему делать и говорить. Он даже взгляд боится поднять, поэтому просто смотрит вниз, на стильные и явно дорогие ботинки и немного зауженные черные брюки. — Пожалуйста, простите, я… Олег стаскивает с себя пиджак, матерясь сквозь зубы, а Сережа явно испытывает желание убивать. Дэни пока претендует на роль жертвы #1. PLC серьезно оценивает, стоит ли убивать его прямо сейчас или пусть попасется еще и попробует исправить ситуацию. Сереже кажется, что весь мир сейчас настроен против него и его попыток спасти кофейню. Он зло смотрит на застывших в разных позах официантов, на раскрывшую рот, как выброшенная на берег рыба, Кошелеву, на Максима, который громко присвистнул, заставив нервно засмеяться пару гостей. Всех, блять, уволю. Хотя увольнять никого не придется, если «Восход» и так закроется из-за этой тупой истории. — Я оп-плачу химчистку! — явно не понимая размаха катастрофы, взмаливается Дэни. Он наконец-то поднимает глаза и встречается с темнеющим от гнева взглядом. Олег уже вскакивает на ноги и нависает над ним, поджимая губы и хмурясь. От этого взгляда хочется спрятаться куда-нибудь подальше, и страх подступает к горлу Дани вместе со слезами. — У м-меня есть сменная одежда, вы можете п-переодеться… Сережа едва удерживается от того, чтобы не приложиться лбом об стол. Кажется, что еще секунда, и он перевернет стол с криком «ХАЛК! КРУШИТЬ!». Во всяком случае, позеленел он точно. К его удивлению, Терновой, вместо того чтобы растерзать парня и оскорблено хлопнуть дверью, внезапно смеется, разряжая атмосферу. — Ты испортил мне костюм за пятьдесят тысяч, плюс обжег горячим кофе. И предлагаешь мне свои ебучие тряпки взамен? Серьезно? Ты либо идиот, либо наивный идиот. Даня вскидывает подбородок, скрывая покрасневшие от смущения щеки. Как ни странно, слова Терри вовсе не кажутся злобными или высокомерными. Дэни позволяет себе скользнуть взглядом по волосам, до этого идеально уложенным, смотрит на приподнятый в ухмылке уголок губ, на родинки, которых хочется коснуться подушечкой пальцев. Нет, — решает Даня. — Вблизи он еще красивее. — Это все равно не повод обзываться, — вдруг почувствовав себя увереннее, отвечает Даня, но тут же ловит убийственный взгляд PLC и решает, что быть хладным трупом сегодня явно не вписывается в его планы. Он тут же вовремя опомнился, опустил голову и покорно ожидал своей казни, — я верну вам деньги, с-сколько вы скажите. — Не надо, — мягко отвечает Олег. — Иди, пока он не передумал, — подает голос Сережа. — Мы разберемся сами. Но не думай, что тебе это так просто сойдет. Дэни никогда так быстро не убегал. Сначала PLC скрипит зубами и яростно обдумывает немногочисленные варианты, что ему сказать, а потом просто улыбается — устало, открыто, по-настоящему — и этот жест похож на яркую белую тряпку посреди поля. «Похуй. Сдаюсь». — Прости, Терри, он всего второй день… Терновой неотрывно смотрит на удаляющегося парня, и Сережа заинтригованно приподнимает бровь, совершенно ничего не понимая. Что такого в этом мальчишке, что он привлек его внимание? Кроме кривых рук, конечно. — Не увольняй его. Если бы это слышал Даня, то перенес ожидание куда легче. Но он не слышал. Дэни упрямо верит, что Терновой разнесет его в пух и прах, а Сережа добьет. И, естественно, его уволят. С позором. Руки трясутся, в голове стоит гул, а оказавшаяся рядом Кристина вовсе не успокаивает. Парень закрывает лицо руками, пытаясь подавить крик отчаяния. Макс появляется у стойки, будто из воздуха, улыбаясь совсем гаденько, и это не предвещает ничего хорошего для Дани. — Ты продержался даже меньше, чем поставила Майер! Два дня… Знаешь, у Сережи есть песня «Навылет», так вот, судя по названию, она как раз о тебе. — Правильно, мочи его! — шутливо поддерживает Гринберг. — Не нагнетай, — сурово отрезает Кристина, видя, как схлынула кровь с даниного лица. — Ему и так не кайфово, а тут ты. — Ты что! Я наоборот им восхищаюсь, — Максим уперся руками об стойку, стараясь придать голосу серьезность, но слова полностью пропитаны сарказмом. — Давно хочу облить какую-нибудь фифу из Блэк Стара, а он сделал это на второй же день! Мое почтение. — Ну охуеть, утешил, — отзывается Майер, принимая заказ и одновременно отвешивая Свободе подзатыльник. Дэни открывает рот, чтобы что-то съязвить — в конце концов, всякому терпению приходит конец — но тут из-за спины улыбающегося Максима появляется PLC. — Бурцев, подойди-ка ко мне, — тоном, не терпящем возражения, говорит Сережа, подзывая к себе попеременно то краснеющего, то бледнеющего парня. Дэни на негнущихся ногах выходит из-за стойки, готовясь к худшему. — Сейчас кого-то будут бить, — слышится шепот сзади. Дэни поджимает губы, шагая к столику Сережи под насмешливые взгляды посетителей. PLC указывает на стул напротив. Молчит, думая о чем-то своем, а потом вдруг улыбается, увидев, как сильно нервничает Бурцев. — Я бы тебя уволил, но Терновой попросил оставить тебя. Не знаю, может ему понравился душ из горячего кофе или твоя испуганная мордашка, но он также попросил, чтобы кофе ему подавал только ты. Он придет в десять, и, прошу тебя, постарайся не делать так еще раз, не испытывай его и моего терпения. Терри нужен нам, чтобы «Восход» выжил, — Сережа замолкает на полуслове, едва не выкладывая перед ошарашенным мальчишкой своих мыслей по поводу как Тернового, так и него самого. — Как-никак, а наказания никто не отменял: пол во всей кофейне после твоей смены должен блестеть, как новенький, всю эту неделю. Швабру спросишь у Жени. Ты знаешь, что делать. — Да, — выдыхается не верящий в происходящее Даня. Он испортил костюм самого Олега Тернового, при этом не только оставшись в живых, но и сохранив работу. — Да, я понял. Спасибо. — Спасителя своего благодарить будешь, — ухмыляется Сережа, подмигивая и придавая фразе двусмысленность. Максим щурит глаза, подслушивая их слова, а потом вдруг сияет. В его голове рождается идея. А если Свобода что-то задумал, он это исполнит. Он быстро дает плану рабочее название «дэрри» и, ловко поймав удивленную Кошелеву, заталкивает ее в подсобку для следующего обсуждения операции.