никтофобия

      Вечерело. Вечерело слишком быстро, неумолимо приближались сумерки, солнце покидало горизонт, а Льва покидало чувство безопасности. Ему очень не нравилось наблюдать из дома, как небо приобретает темные оттенки, а закат перестает озарять его своим ярко-оранжевым цветом, теперь уже не давая надежды на то, что еще какое-то время побудет светло. Свет лампочки из люстры ему тоже очень не нравился, Лёве очень хотелось жмуриться от солнечного света, но в темноте он находится попросту не мог. У него никтофобия.       Становилось окончательно темно, сумерки словно наполняли комнату и мешали что-либо видеть, так что приходилось щурить глаза. Надо бы включить свет, но юноша как завороженный стоит у окна, пока его медленно окутывал страх. Сердце начинало учащенно биться, будто готово было выпрыгнуть из груди, давление повышалось, ноги становились ватными и не давали подойти к выключателю. Ещё даже не темно, но необъяснимый ужас не давал покоя Льву, словно в любой момент может произойти что-то непоправимое и плохое.       С огромной сложностью парень буквально заставил себя отойти от окна и начать нащупывать выключатель в, как ему казалось, абсолютной темноте, так как он уже начал задыхаться и вот-вот мог потерять сознание. Щёлк.       Снова светло. Искусственный свет мощной лампочки озарил комнату, что Лёва чуть не ослеп. Всё хорошо. С ним всё в порядке, но от испуга в глазах появились ненужные слёзы.       Бледный юноша опустился в кресло и погрузился в свои мысли. У него никтофобия. Боязнь темноты. Такая детская, наивная, совсем не подстать амбициозному и уверенному в себе молодому человеку. Всячески хотелось избавиться, но выходило пока, мягко говоря, не очень. Боязнь у него с самого раннего детства, но он о ней мало кому говорил, полагал, что его засмеют, обзовут глупым. Порой он и сам себя таким считал.       Испуг медленно исходил на нет. Остатки страха словно рассеивались в свете, но оставляли после себя неприятные ощущения, вроде головной боли и волнения в груди. Лев рассматривал предметы вокруг себя, зарываясь рукой в свои патлы. Когда же это кончится.       Но тут его слух привлек внимание звук поворачиваемого ключа в замочной скважине двери. Вывод тут же был сделан, и парня он обрадовал: вернулся Антон. Пусть ноги и всё ещё слабо слушались его и норовили подкоситься, Лёва встал с удобного кресла и направился в прихожую, дабы встретить парня. Действительно, пришёл именно он. — Привет, — первый начинает Антон, снимая с себя ветровку и вешая её на крючок, только затем взглянув на Льва, — ты опять не включил вовремя свет? — укоризненно покачал головой он, затем взглянув на юношу с сожалением и тут же обняв его, — а если бы у тебя начался приступ? — Не начался бы, — намеренно-обидчиво говорит себе под нос Лев, показушно пытаясь выпутаться из объятий своего парня, но в итоге замирая, — мне точно становится лучше, я думаю, лечение проходит хорошо! — А вот твоё состояние говорит мне об обратном, — смотрит сверху-вниз на Лёву Антон, вглядываясь в «обиженный» взгляд. И даже сейчас он оставался милым. Пока не понял, что из гостиной до прихожей свет достаёт еле-еле, так что наполовину он погряз в вечерней тьме. От этого факта уже становилось не по-себе, поэтому Лёва быстро схватил Антона за руку и повёл в освещенное место — зал, усадил в кресло, а сам сел на колени и уткнулся носом в его плечо. — Ты даже не представляешь, насколько это страшно..— приглушенно и с горечью в голосе произносит младший, обнимая своего парня как можно крепче, — знать, что ты в темноте.. словно ты совсем один, тебе не от кого ждать помощи, а самое главное, ты даже не знаешь, зачем тебе её ждать.. — Я вижу тебя ежедневно и я понимаю, как тебе плохо, — успокаивающе говорит ему в ответ Устимов, так же обнимая своё чудо, — ты ходишь к психологу не так давно, так что не унывай, — после этих слов Лев поднял голову на старшего и посмотрел снизу-вверх взглядом, полным надежды. — Да, думаю, всё получится, — улыбнулся он, заставив Антона улыбнуться в ответ своему любимому и ущипнуть за щёку, — ай, не делай так нахуй!       С приходом любимого человека темнота перестала иметь такое большое значение для Лёвы, пожалуй, до тех пор, пока не настало время ложиться спать.       Проблема заключалась в том, что у них была только маленькая настольная лампа со слабым светом, а при свете люстры не смог бы спать Антон. Лев иногда специально тянул время, чтобы не идти в кровать, и это тоже было слишком по-детски, не по-взрослому. Однако, парень понимал причины и поэтому соглашался «посидеть на кухне еще немно-ого». — Уже давно перевалило за полночь, Лёва, нам нужно спать. — осторожно начинает Антон, смотря на беспокоющегося парня. — Я знаю, — он встал со стула и робкими и несмелыми шагами молча направился в сторону спальни, не решаясь толком даже заглядывать в окна, ведь за ними там была кромешная тьма, а вот в доме свет ещё был включен, поэтому Льва грело какое-то чувство безопасности. Временной.       Он осторожно лёг на заправленную постель, накрываясь одеялом и кутаясь в него, пока в комнату только проходил Антон. Лампа уже горела. Лицом Лев лежал по направлению к юноше, и убедившись, что тот смотрит на него, кивнул в знак подтверждения того что готов встретиться с темнотой. На деле же он был пиздец как не готов.       Щёлкнул выключатель. Тьма наступила не сразу, а лампочки в люстре погасились полностью лишь через пару секунд, оставляя в глазах неприятную рябь. В первые минуты было слишком темно для глаз Лёвы, словно он полностью ослеп, не видит абсолютно ничего и лишь слышит звуки и чувствует на себе теплое одеяло. А страх приходит так же медленно, как и мрак: постепенно наполняет младшего, чувствуется как что-то густое и липкое, явно такое же тёмное, как и всё вокруг с отсутствием освещения. Снова стало тяжело дышать, сердце стучало с бешеной скоростью, а мозг отказывался понимать что вот Лев здесь, в своей кровати, у себя дома, и тут абсолютно ничего ужасного не может произойти. Но страх овладел им на уровне подсознания.       Как вдруг он чувствует касание чуть холодной ладони. Ладонь коснулась оголённого плеча, и затем успокаивающе погладила. Антон лёг рядом. Обнял его дрожащее тело и поцеловал куда-то в висок, этими действиями пытаясь успокоить и дать понять, что он рядом. Теперь Льва наполнял не только страх. Внутри появилось еще одно чувство, и оно создавало такой контраст с практически паникой, что захватывало дух. Теперь уже тёплые прикосновения руки давали словно каким-то цветам распускаться в груди у младшего из парней. Да, он мог это сравнить только разве что с цветами, яркими цветами. Антоном был подарен ещё один поцелуй. — Всё хорошо, я рядом, Лёв, — полушепотом излагает Антон, прижимая к себе парня сильнее, стараясь обнять его как можно крепче, хотя даже такими объятиями нельзя выразить всю его любовь. Лев шмыгнул носом и посмотрел на включенную настольную лампу. — Да, я знаю, всё хорошо.