Ни о чем другом

       Как же всё-таки красиво здесь в пять утра. А небо такое, что хочется выть. Да, стоять на мосту, смотреть на серую гладь вод Москвы реки и ни о чем не думать. Только вот не получается. Не получается думать ни о чем другом.        Помнишь, ты сказал мне, что всё изменится, что скоро станет лучше, скоро станет легче? А потом через несколько недель, в одном из интервью ты сказал, что мое творчество депрессивно. Ну, если ты слышал мой недавний альбом, то, возможно, ты вспомнил свою же фразу. Хотя, что я несу, что ты вообще помнишь? Помнил бы, всё было бы по другому.        А в прочем, у меня всё изменилось. Всё стало лучше и стало легче, даже на «нашествии» выступаю с одной только матрицей, представляешь, ни одной песни Агаты. Как я и хотел… У меня, кстати, семья ещё есть, друзья, знаешь ли, некоторые остались…        Кого я обманываю. Нет этого ничего. И не будет. Глупо. Господи, как же глупо. Порви это письмо и выброси, сожги. Я не знаю кому я это говорю, тебе или себе. Я ничего не знаю. Я потерян и разбит. Разбит? Как будто хоть когда-то был собран. Сам же во всем виноват.        Сейчас мне кажется, что я схожу с ума. Правда. Я читаю твои интервью, захожу на твои страницы в социальных сетях, чтобы прочитать хоть что-то обо мне. Такой вот я эгоист. А что поделаешь? Я же всё равно хороший? Ну хороший же?        Часто вспоминаю детство. Нет, нет. Тебя в этих воспоминаниях почему-то нет. Помню, как смотрел вечером в окно — сплошные кроны деревьев, озаренные кроваво-малиновым закатом. Мама на дежурстве. Ты ещё где-то гуляешь. И становилось так жутко, так страшно. Хотелось тебя позвать, просто крикнуть. В никуда, в пустоту. Но что-то останавливало, что-то держало. А пейзаж завораживал, я не мог оторваться и смотрел, смотрел…        А потом такое ещё вспоминается, но ты не беспокойся, там-то ты уже есть. Когда мы напились осенью на улице в Асбесте — ностальгировать захотелось. Холодно так было… Ну ты помнишь. И меня снова то чувство поглотило, смотрел на этот закат и не мог оторваться, а ты не понял, схватил меня и почему-то держал крепко-крепко. И я тогда разрыдался почему-то, ты успокаивал меня, а я тебя не видел, не замечал, думал, ты всегда будешь, и я буду, и мы будем… И главное, что наши жизни от друг друга неотъемлемым. Без тебя моей нет, без меня — твоей.        Когда мы распались, вычеркнули друг друга, у меня жизни не было. Остановилось всё. Всему заново учился. Так вот… Я-то думал, что, если у меня так, то и у тебя так же. А у тебя то всё есть, и всё-то у тебя хорошо и радостно и без меня. Зря я что-то придумывал, надеялся на что-то. Всё зря. Смешно и досадно!