Переворот

— Мистер Блэк, — прерывая повисшую тишину, обратился Магия к анимагу, — возвращаясь к нашему разговору, расскажите почему Вы, наследник благороднейшего семейства Блэк, поступили на Гриффиндор, вопреки сложившейся традиции рода? Что Вас заставило пойти наперекор семье? Весь зал внимательно смотрел на Сириуса, ожидая его пояснений. Нарцисса тяжело вздохнула. — Меня никогда не привлекали темные искусства, — начал Сириус, — меня возмущало, что я обязан был поступить на Слизерин просто потому, что вся наша семья училась на этом факультете. К тому же, мать постоянно была чем-то недовольна. Что бы я ни сделал — все было не то. Она постоянно ставила мне в пример Регулуса, который послушно следовал традициям рода. И я не понимал, почему она не может оставить меня в покое, раз ее дорогой Регулус так ее радует. Я и не ненавидел Слизерин поначалу. Просто не хотел туда поступать, вот и все. А дома мне всегда было тяжело находиться, даже сейчас, спустя столько лет, мне нелегко… Но с другой стороны, я вырос, ни в чем не нуждаясь, — он вздохнул. — В какой-то мере, наверное, я зазнался… Но мне ведь с детства внушали, что нам, Блэкам, можно делать все, что захочется. Гарри отчетливо услышал, как фыркнул профессор Снейп, сидевший в том же первом ряду, достаточно близко к подсудимому. Парень нахмурился, припоминая, что Снейп с самого первого курса враждовал с Мародерами, но он так и не понял, из-за чего все это началось. А потом уже и не интересно было. — А потом, в Хогвартс-экспрессе, я встретил Джеймса, — продолжал Блэк, не заметив реакции зельевара на свои слова. — Он так же негативно относился к Слизерину, как и я. Хотя, может, даже с еще большим презрением. Ну, мы и сдружились. Джейми уговорил меня поступить на Гриффиндор. И в начале я немного колебался, но потом встреча с Северусом решила все. — Скажи на милость, Блэк, — не выдержал вышеупомянутый волшебник, — что именно такого я сделал, чтобы повлиять на твое поступление на Гриффиндор? Мне помнится, я вообще вас с Поттером не трогал. Это ты со своим дружком начали сыпать оскорблениями направо и налево. — Мы ведь были детьми, мог бы и не реагировать, — скривился Сириус, — но нет, ты ринулся защищать свой террариум! Да и ничего такого ужасного тогда не произошло. — Блэк, ты вообще себя слышишь? Неужели тебе не приходило в голову, что далеко не все могут разделять твои взгляды относительно факультетов?! — было видно, что Северус старается сдерживать себя, хотя внутри бушевало пламя. — Да ладно тебе, — махнул рукой Сириус, — мы тогда не сказали ничего плохого. — Ничего плохого?! А мне так не кажется, — преисполненным ядом голосом ответил зельевар. — Да ладно, Нюн… Снейп, не преувеличивай, — оговорка школьного недруга стала последней каплей для Северуса. Мужчина резко встал со своего места, и подошел к Магии, который внимательно наблюдал за развитием диалога, как, собственно, и все присутствующие в зале. — Я был бы Вам признателен, если бы Вы показали мои воспоминания о первой встрече с мистерами Блэком и Поттером в Хогвартс-экспрессе, — Снейп почти рычал, пытаясь сдерживать свой гнев. Магия благосклонно кивнул, подойдя к волшебнику. Он прикрыл глаза, и, положив руки на голову зельевару, вытянул нужные воспоминания так же, как это делал с Гарри. Сам парень был слегка взволнован. Судя по словам Снейпа, совсем скоро он увидит своего отца и Сириуса, еще совсем маленьких, готовых поступить на первый курс Хогвартса. И так, как он был не особо склонен доверять зельевару, он поверил своему крестному. Парень был уверен, что Снейп преувеличивал, говоря о плохом отношении отца и Сириуса к нему с самых первых минут знакомства. Хотя он и знал, что Мародеры ненавидели «грозу подземелий», а тот отвечал им взаимностью. Однако, он упустил из виду, что он понятия не имел о том, с чего, собственно, началась эта ненависть. Глянув на Сириуса, и увидев, что крестный совершенно спокоен, Гарри уверился в том, что в первой встрече не было ничего плохого. Но вот, Магия снова материализовал уже всем знакомый экран Омута Памяти, на нем появился знакомый интерьер вагона Хогвартс-экспресса, и Гарри сосредоточил все свое внимание на воспоминании своего профессора. Первым, что все увидели в вагоне поезда, были двое маленьких детей. Мальчик и девочка. Девочка была похожа на ангелочка, уже одетая в школьную форму. Рыжие волосы разлетались по ее плечам огненным каскадом, а зеленые глаза смотрели на происходящее вокруг с восторгом и предвкушением. Она лучезарно улыбалась мальчику, который помогал ей занести чемодан в поезд. — Ох, Северус, я уже не могу дождаться, когда мы приедем! — воскликнула маленькая волшебница. — Все это так волнующе! И я все еще надеюсь переубедить тебя от поступления на Слизерин. — Лилс, мы ведь уже говорили об этом, — ответил мальчик с черными волосами и такими же глазами. Одет он был бедно, и, кажется, кофта на нем была женская. Волосы свисали сосульками, сам мальчик был довольно худого телосложения. Но, кажется, собственный внешний вид сейчас его совсем не заботил. Он неотрывно смотрел на свою рыжеволосую подругу, ловя каждое движение. — Я не хочу идти на Гриффиндор, куда ты так сильно стремишься попасть. А на Слизерин я бы тебе идти не советовал — тебя там загрызут. — Но почему ты так сильно хочешь туда попасть? — не понимала девочка, допытываясь в очередной раз. — Моя мама училась на Слизерине, и много мне о нем рассказывала, — ответил Северус. Гарри во все глаза смотрел на свою маму, которая так легко и счастливо общалась с его противным учителем зельеварения. — Кто это тут хочет в Слизерин? — раздался голос позади ребят, заставив их обернуться. — Да я бы сразу из школы ушел! Я вот считаю, что лучше Гриффиндора факультета нет, и не сомневаюсь, что попаду именно туда. Гарри легко узнал в этом черноволосом и кареглазом, и с иголочки одетом мальчишке своего отца. А рядом с ним стоял такой же черноволосый Сириус, с горящими авантюризмом глазами. Он заметил, как сильно Снейп от них отличался. В поношенной мантии, висящей на плечах так, словно она была с чужого плеча, в чем, к слову, почти не было сомнений. А под ней проглядывалась такая же одежда. Невольно Гарри вспомнил самого себя в обносках Дадли и понял, что они схожи с профессором. — Слушай, я же не ругаю твой распрекрасный Гриффиндор, — ответил слегка ощетинившийся Снейп, — хотя от матери слышал достаточно нелестных комментариев… — А твоего мнения вообще никто не спрашивал… — презрительно оглядев поношенные вещи Северуса, вскинулся Джеймс, — Нюниус. — Эй! Северус тебе ничего не сделал! — нахмурив бровки, встала на защиту друга Лили, — это невежливо с твоей стороны! — Что, Нюниус, прячешься за девчонкой? — засмеялся Сириус, поддерживая Поттера. А Гарри просто в неверии смотрел на своего крестного. Он и не думал, что его отец и Сириус могли вести себя настолько… вызывающе. Отвратительно. Своим поведением они напомнили ему вечные издевательства банды Дадли. Они просто брали наглостью и количеством. А маленький Северус, судя по его виду, просто не мог ответить. Было видно, что его очень оскорбило подобное заявление. Гарри понял, что именно с этого момента, медленно, но верно, ненависть набирала обороты. — Не обзывайся! — продолжала настаивать Лили, гневно смотря на двух будущих гриффиндорцев. — Северус вас вообще не трогал, чего вы к нему прицепились? Поступайте, куда хотите, и не навязывайте свое мнение окружающим! — Что, Нюнчик, нечего ответить? — слова Лили мальчишки пропустили мимо ушей, что разозлило девочку еще сильней. Джеймс даже не обратил внимание на рыжеволосую волшебницу, изумрудные глаза которой едва ли не метали молнии от ярости. Казалось, его целью было окончательно и бесповоротно втоптать маленького Северуса в грязь. — Видимо, твоя поганая мамаша не научила тебя вести себя по-мужски и отвечать самому за себя. Ты трус, что тут же прячется за женскую юбку. Впрочем, а чего еще ожидать от змей? Пошли, Сириус, нам здесь нечего делать. Мальчики развернулись и ушли дальше по вагону Хогвартс-экспресса, оставив Северуса сжимать кулаки в бессильной ярости. — Северус, пойдем. Не обращай внимания на этих невоспитанных мальчишек, — мисс Эванс положила свою ладошку на плечо друга, пытаясь поддержать. — Пойдем лучше найдем свободное купе, пока не заняли. На этом моменте экран Омута потух, снова исчезая. В зале суда царила гробовая тишина. Никто не ожидал, что будущий муж Лили и отец Мальчика-который-выжил так вел себя в детстве. Большинство присутствующих было уверенно, что парочка Эванс-Поттер сформировалась едва ли не с самого начала. Ну, а те из Ордена жареной курицы, кто знал о «криминальном» прошлом некоторых Мародеров, предпочитали не вспоминать об этом. И руководствовались всенародно известным правилом: О мертвых либо никак, либо хорошо. Вот и на расспросы Гарри о своих родителях отвечали лишь хорошее. Только то, что и должен был знать сын героев, с честью погибших от руки злейшего темного волшебника. Гарри посмотрел на Сириуса, до которого, кажется, дошло, что они с Джеймсом тогда слегка перегнули палку. Парень не мог поверить своим глазам. Увиденное так разнилось с тем, что он знал о своих родителях. Крестный виновато прятал взгляд, не желая смотреть Поттеру в глаза. Видимо, ему было неприятно, возможно даже стыдился того, что поддержал тогда Джеймса. Но ясно было одно — Сириус уж точно не хотел упасть в глазах Гарри. — Профессор, — гриффиндорец вдруг обратился к Северусу, — есть ли что-то еще, что я не знаю о своем отце и крестном? Я не знал, с чего началась Ваша вражда с отцом и его друзьями. Лишь на третьем курсе профессор Люпин рассказал мне о том, что мой отец спас Вас от неминуемой смерти. И с тех пор считал, что Вы возненавидели его из-за того, что у Вас появился Долг Жизни перед ним за спасение. Теперь я понимаю, что мне многое не рассказывали. Я был бы Вам благодарен, если бы Вы рассказали правду. Я хочу знать, какими на самом деле были мой отец и его друзья. И мама. Северус сидел на своем стуле, словно громом пораженный. Он ожидал любой реакции Поттера на воспоминание. Мальчишка мог согласиться и поддержать поведение своего папаши, мог посмеяться над тем, как его унизили в присутствии его матери. Да что угодно, но только не просьбы рассказать правду. Он не попросил Блэка сознаться в своих прегрешениях, а его — своего ненавистного профессора зельеварения, не дающего ему спуску с самого первого занятия. Мужчина был удивлен, мягко говоря. Но нельзя не сказать, что удивление это было скорее приятным, чем нет. Сейчас, наверное впервые, зельевар увидел в мальчишке не отражение его отца, которое маячило перед его взором каждый раз, стоило только посмотреть на него, а совершенно другую личность. И Северусу захотелось рассказать. Искренний порыв, который он едва успел задушить в зародыше. — Мистер Поттер, — чуть охрипшим голосом заговорил мужчина, — мне, безусловно, лестно, что Вы решили узнать все именно от меня. Но, боюсь, я просто не имею на это права, — Снейп говорил как никогда искренне, сам себе удивляясь. — Почему, сэр? — недоуменно поинтересовался Гарри. С ним был солидарен весь зал. Действительно, почему это Северус считал, что не имеет права рассказать правду о родителях Избранного, пусть и горькую? Тем более, что он был тем, на кого, в большинстве своем, были направлены жесткие, а порой и жестокие шутки Мародеров. Сириус смотрел на своего школьного врага и так же не понимал мотивов его отказа. Сейчас Снейп мог рассказать абсолютно все, ничего не скрывая, и крестник ему, скорее всего, поверит на этот раз. Более того, Магия не даст зельевару соврать, а значит, тогда Гарри разочаруется в нем. Ремус же смотрел на Северуса с уважением. Кажется, он понял, почему тот отказывается рассказывать Гарри правду, и вскоре убедился в своей правоте. — Видите ли, мистер Поттер, — вздохнув, ответил профессор, — я считаю, что не имею права рассказывать о проделках Вашего отца и его друзей, так как не могу быть беспристрастным. Все же, Ваш отец с друзьями вызывали у меня далеко не дружеские чувства. Думаю, что Вам стоит спросить об этом мистера Люпина. Но если бы Лили была здесь, то могла бы многое рассказать. — Думаю, это можно устроить, — сказал вдруг Магия. — О чем Вы? — в один голос спросили Снейп и Гарри, не совсем понимая, что мужчина имел в виду. Весь зал недоуменно уставился на высшую сущность. — Конечно, я не могу призвать сюда твою маму из-за грани, — продолжил Магия, обращаясь к Гарри, — это не в моей компетенции. Но я могу сделать кое-что еще. Насколько я знаю, при посещении Гринготтса ты вступил в права наследника Поттеров? — Да, вступил, — протянул Гарри, не особо понимая, как этот момент относится к разговору о его матери. — Но я не понимаю, к чему Вы ведете. — Теперь, когда ты принял обязанности наследника, сделать то, что я собираюсь, будет гораздо легче. Как ты, должно быть, знаешь, после смерти старших Поттеров и твоих родителей, Поттер-мэнор был заблокирован и никто не мог в него попасть. Теперь особняк снова открыт. — О, — парень не смог найти подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. — Как я уже говорил, — продолжил мужчина, — вызвать твоих родителей из-за грани я не имею права, но что-то ведь лучше, чем ничего, верно? Гарри вообще не понимал, что происходит. Он знал, что родителей не вернуть, и тут Магия говорит, что что-то все же можно сделать. Неужели он сможет увидеть маму и папу? Но как? Магия подошел к парню, и, положив руки тому на плечи, закрыл глаза. В следующий момент Поттер почувствовал, как что-то, сосредоточенное в районе солнечного сплетения, стало растекаться по всему телу, грозясь прорваться наружу. Он слышал тихий шепот Магии на непонятном языке, напряжение внутри росло. Что-то словно нитка натягивалось внутри, и вот, оно лопнуло, прорываясь на свободу. Парню пришлось прикрыть глаза, настолько ярким было свечение, исходящее от его тела и самого Магии. Он ощущал, как это что-то внутри него медленно расслаблялось, охлаждалось. Гарри аккуратно приоткрыл один глаз, и убедился, что и свечение становится все слабее. Вскоре его не стало совсем, а Магия убрал свои руки с его плеч. По залу прошелся дружный удивленный вздох. Гарри обернулся, чтобы посмотреть на то, что так ошарашило присутствующих, и он потерял дар речи. За его спиной, прямо над входом в зал Заседаний, появилось четыре портрета. На двух из них были изображены мужчина и женщина в возрасте. В них проглядывались семейные черты семейства Поттер и Гарри понял, что это, скорее всего, родители его отца. Его бабушка и дедушка. На еще двух портретах, рамы которых выглядели намного новее, были изображены двое молодых волшебников, из-за которых Гарри и потерял возможность говорить. Мужчина внешне был старшей копией самого Гарри. Те же непослушные, вихрастые волосы, что и у него, очки-велосипеды и карие глаза. Женщина с огненными волосами и зелеными глазами, полными слез, с улыбкой смотрела на своего сына. — Лили, — имя сорвалось с губ Северуса Снейпа тихим шепотом, который, тем не менее, услышали все, находящиеся в зале. — Здравствуй, Северус…