POV Loki
В полумраке комнаты твоя фигура кажется по-детски чарующей, такой манящей и безумно привлекательной. Помещение освещает лишь свет уличного фонаря и несколько, только что зажженных тобой свечей. Мы вернулись с какого-то детского фильма, на который ты захотел пойти в мой единственный выходной за всю неделю. Ты смотришь на меня, а в зрачках отбиваются яркие огоньки. Это так завораживает. Я захожу в комнату, замечая на столике несколько блюд и бутылку вина. И когда ты всё успеваешь? Моя комната становится ярче в свете голубого огонька, который остаётся где-то рядом по моему велению, и я могу заметить, как краснеют от смущения твои щёки. Безумно милый. Я подхожу к тебе, мягко ступая босыми ногами по темно-зеленому ворсистому ковру и понимаю, что хочу к тебе прикоснуться. Хотя бы мимолетным движением, пусть на секунду дотронуться до щеки или шеи. Медленно проводить ниже и ниже, чтобы слышать твои приглушённые вздохи, а потом… Ты улыбаешься, когда я поднимаю пальцами твой подбородок, и смотришь на меня с таким доверием и покорностью, что от собственных мыслей становится противно. Я поддаюсь вперёд, оставляя несколько сантиметров между нашими губами: — И… Что же это всё значит? — голос кажется хриплым, хотя на самом деле просто шепчу, ведь перехватывает дыхание и на большее я сейчас вряд ли способен. Ты поддаешься вперёд, сокращая эти никчёмные миллиметры, лишь утыкаясь в мои уста, но не заходя за границы. И наглый, и воспитанный — безумие. Я отстраняюсь сам и с лёгкой усмешкой слежу за твоими глазами. И почему ты их прячешь? — Я недавно узнал, что у Вас был день рождения и… — сконфуженно отвечаешь и нервно чешешь затылок. Киваю, давая продолжить, но, похоже, это не входит в твои планы. Отстранившись, садишься за небольшой круглый стол, что стоит посреди комнаты. Следую твоему примеру, сразу отвлекаясь от манящих губ на бутылку вина. Этикетка пестрит ярким названием «Аликанте». Знал же, что выбирать. И где вообще взял? Или принёс не ты и если так, то кто тогда? Столько вопросов… А ответ сейчас сидит и внимательно наблюдает, как я откупориваю алкоголь. — Мистер Лафейсон, мне же… — ты затыкаешься, видя мой взгляд, а я смотрю в твои темные глаза. — Если мы никому не скажем, то и проблем не будет, так ведь, паучок? — чуть ухмыляюсь, видя мечущиеся зрачки. — Да. Ладно, — решительно ответил. Хмм… И на что такое ты там уже решился? С таким выражением лица отчаявшиеся обычно решаются на самоубийство. Или ты мне свою жизнь отдать захотел? Разливаю красный напиток по хрупким стеклянным бокалам. Передаю тебе один, специально соприкасаясь с тобой пальцами — тёплые. Вздрагиваешь, как от удара. Я даже не знал, что ты так на меня реагируешь. А нет… Знал. Смотришь на этот бокал, как на второе пришествие. — Пей, — проговариваю мягким, но в меру командным голосом. Снова вздрагиваешь и переводишь на меня слегка умоляющий взгляд, но замечаешь лишь ожидание в зрачках. Понимаешь, что не можешь меня ослушаться. Сглатываешь и, не выдыхая, одним глотком выпиваешь весь бокал. Зачем же так? Это ведь не водка. Слышу, как тяжело стукается дно стеклянной посудины о деревянный стол и как ты пытаешься отдышаться. Понимаю, что ты так и не смог распробовать божественный (но не сравнимый с тобой) вкус напитка. Облизываешь губы, чуть высовывая кончик языка в порыве уловить ускользающий привкус алкоголя. Хочется сделать также. В голову приходит ослепительная идея и я, чуть ухмыльнувшись, беру свой бокал. Делаю несколько глотков, за которыми ты внимательно наблюдаешь. Вкус расцветает на языке ярким взрывом. Вино и вправду чудесно. Ты должен распробовать. Набираю в рот терпкой бордовой жидкости и встаю. Не отрываешь от меня завороженного взгляда. Медленно подхожу к тебе, не разрывая зрительного контакта. Сверху вниз ты выглядишь немного потерянным. Провожу холодными пальцами по твоей щеке, опускаюсь ниже, как и хотел, но останавливаюсь на подбородке. Приподнимаю его и касаюсь мягких, чуть покусанных губ, раскрывая их своим языком. Немного проливаясь, тёрпкая жидкость проникает в твой рот. Глотаешь и прикрываешь глаза. Знаю, полностью отдаёшься в мои руки. Проникаю языком, сразу проходясь по ровному ряду зубов. Чуть медля, робко отвечаешь, сплетаясь со мной в горячем танце. Ты хочешь, чтобы я растаял? Отстраняюсь, замечая твой опьянённый, потемневший взгляд, выравниваюсь. Возвращаюсь на своё место, взяв наконец в руку вилку. — И давно ты узнал об этом адском празднике? — намекая на свой «любимый» день, спрашиваю давно интересующий меня вопрос.End POV Loki
***
«Грязная посуда в мойке, а стол отодвинут на своё место — возле стены. Питер в своей комнате, вероятнее всего, уже спит. Осталось только потушить зажженные мальчишкой свечи и можно ложиться спать» — Размышляет Лафейсон, задувая последние огоньки.***
Стук в дверь кажется слишком громким среди ночной тишины. Дверь с лёгким скрипом открывается и в проёме виднеется темноволосая макушка. — Можно? — тихо спрашивает чуть пьяный голос. — Заходи, — маг приподнимается на локтях, чтобы сесть на кровати. По взмаху руки появляется голубой огонёк, от которого видно, как немного краснеющий подросток мнётся у порога, — Так и останешься там стоять? — Питер еще пару секунд медлит и только потом подходит к постели. — Что-то случилось? — бог осторожно всматривается в чужие глаза, но не видит в них ничего, кроме голубого отблеска. — Я не… Мне приснился кошмар, — парнишка опускает глаза, скрывая их от Локи под темными, большими ресницами. Асгардец лишь выдыхает, подозревая что-то эдакое, ещё когда минут десять назад, будучи чутким, он услышал учащенное дыхание, а позже и короткий вскрик за стеной. Мужчина манит к себе подростка, пододвигаясь на постели и опрокидывая одеяло, чтобы потом укрыть их обоих. Мальчишка покорно ложится рядом на подушки и сразу поворачивается на бок — лицом к своему божеству. Локи спускается вниз, укрывая их обоих легкой тканью. По его желанию голубой огонёк меркнет в ночной темноте. — Давай, рассказывай, — снова слегка повелительный тон, ведь ему хочется владеть сильными телом и душой мидгардского героя, но в то же время бог понимает, что сейчас его Питеру нужна иного рода поддержка, в которой он, пусть и слаб, но… попытаться ведь всегда можно? — Мне снилась тётя. Вернее, её смерть, — тихо начинает Лафейсон-Паркер, пока трикстер удобно ложится к нему лицом. — Она упала ни с того ни с сего при готовке ужина, наверное. Я нашел её на кухне. Как оказалось позже, тётя скрывала от меня болезнь. Я так и не понял, что это было… Я… Не мог. Понимаете, я не мог ей помочь, — о, Локи понимал каково это - знать, что человек умер от твоего бессилия. — Ты ведь знаешь, что не виноват, так? — стараясь говорить мягче, спрашивает опекун, невесомо погладив чужую щёку. Парень отстранился от прикосновения и полностью спрятал глаза за веками, чуть мотая головой. — Виноват, — почти неслышно, шепотом говорит герой. — Виноват и… — но слов дальше уже не слышно. А потом, резко: — Мистер Лафейсон, расскажите что-нибудь, — просит подросток настолько спокойным голосом, что даже Локи позавидовал бы его мастерству врать, не будь он богом обмана. — Знаешь, у каждого есть близкие, очень дорогие люди. Даже у меня такой был. Её звали Фригга. Безумно красивая и добрая женщина. Она тоже умерла, когда я больше всего в ней нуждался. И когда я был связан по рукам и ногам. Сейчас, наверное, я уже не ощущаю своей вины, а тогда, несколько лет назад, я думал также, как и ты: «Если бы я мог вырваться из той проклятой тюрьмы - я бы точно защитил её». Так мне казалось, — он затих, заметив, как мальчишеское дыхание из нервного постепенно успокоилось. Кажется, Питер и вправду заснул. — Знаешь, — продолжил асгардец, — у меня не было никого дороже Фригги. Наверное, такой и должна быть любовь между родными сыном и его матерью. Я ведь и вправду любил её. А теперь у меня есть ты. И хотя эта любовь немного отличается, но знай: Питер Лафейсон-Паркер, я люблю тебя сильнее, чем когда-либо кого-то другого. — Локи тоже прикрыл глаза, но спать не собирался. Полностью затушив огонёк, он охранял сон мидгардского мальчишки, чтобы потом разбудить его рано утром, дабы глупый подросток не проспал свой же выпускной.