Чхонмин

Шум воды, нежный ветерок колышет волосы и яркие вспышки лучей солнца ложатся бликами на воде и листьях деревьев. Чувствую приятную прохладу, ведь обе мои руки находятся под водой. Уже давно собирался устроить стирку, поэтому собрав одежду младших и свою в корзину, я направился в лес к речке. На улице сегодня необычайно жарко, но возле воды такого солнцепека нет, не чувствуешь дискомфорта от высокой температуры и наслаждаешься потоками ветра, что вызывают мурашки. Оторвавшись от разглядывания неба с неизменно пушистыми облаками, я возвращаюсь к мытью одежды. Сначала беру ту, что принадлежит мальчишкам. Усиленно тру ткань, ведь они как всегда понаставляли пятен, то от земли, то от риса; одним словом — дети. Отмыв их одежду, приступаю к своей — у меня не так уж и много нарядов: один сейчас на мне, а другой в воде. Другое дело наряды Хонга, рассмеявшись от собственных мыслей чуть не отпускаю одежду плыть по течению. Уже заканчивая со стиркой и собирая чистое в корзину, улавливаю пока еще далекие нотки мяты и древесины в воздухе, очень приятный запах, но если аромат дерева еще можно объяснить — то откуда тут мята? Чьи-то такие прохладные руки касаются моих плеч, нежно гладят шею, потом спускаются к ключицам, начинают потихоньку массировать кожу, медленно сжимая мышцы и нежно гладя оголенные участки. Приятно; я, того не замечая, расслабляюсь, но вовремя понимаю, что у меня нет того, кто делал бы мне массаж. Пытаюсь повернуть голову назад, но руки поднимаются на шею, они задевают мое самое интимное и слабое место. Я всегда боялся щекотки на загривке и родители часто пользовались моментом, чтобы пощекотать меня там если я грустил или был непослушным. Холодные ладони нежно проводят по шее поднимаясь к щекам, я чувствую движение сзади, кто-то опускается к моему уху и шепчет: — Не бойся, - ухо обдает жаром дыхания и в тот же момент я лечу в воду. Открываю глаза и вижу, что лежу на полу в нашем с братьями временном жилище, это был сон. Сон? Боже, уже утро или день? Малыши еще спят, но я уже понимаю, что теперь опаздываю по настоящему. Одевшись и разбудив мальчишек, что довольно-таки быстро собрались, я вышел на улицу. Быстро добежав до рынка под руку с малышами, я оставил их торговцу, а тот отдав мне маленький мешочек с рисовыми пирожками пообещал, что с братьями все будет хорошо. Выйдя из лавки старика, я немного толкая прохожих добежал до постоялого двора. Уже подходя к дому Хонга, я заметил, что двери в его комнату открыты, неужели уже вышел, а мне же его нужно было одеть и нанести макияж. Надеюсь он не будет злиться на меня за опоздание. Медленно и аккуратно я начал заглядывать в его комнату, но то, что я там увидел, а точнее кого — был не Хонг. Это был какой-то чужой альфа — он был одет в красивый синий ханбок с вышивкой, а в руке у него был веер, что был закрыт, и поэтому я не смог разглядеть изображение, которое должно было быть на нём. Почувствовав мое присутствие, альфа повернулся и посмотрел на меня. — Юноша, Вы кто? — прозвучало из уст альфы. Мужчина был красивым, и я бы сказал очень, но что он делал в комнате чхонмина - я не понимал; неужели это его альфа, который приглянулся Хонгу. — Я помощник чхонмина, господин, - проговорил я, поклонившись и опустив взгляд. — А, так ты тот, о ком говорил Хонг, - сказал мужчина, указав на меня веером. Взгляд альфы изменился, он даже улыбнулся уголком губ. — Меня зовут Хосок, я лучший друг Сокджин-хёна, иногда заменяю его; запомни меня, малыш, — альфа еще шире улыбнулся и, подойдя ближе, щелкнул меня по носу. Хосок направился к выходу из комнаты Хонга, а придя в себя, я понял, что должен спросить куда делся мой чхонмин. — Господин, погодите! Скажите куда ушел Хонг? — догнав альфу выпалил я. — Сегодня у него выходной и он спит в специальной комнате. Вчера всю ночь брынькал, пускай поспит. Тут шумно, а туда никто не придет.- альфа, подмигнув мне, скрылся за углом. Но если Хонг спит, мне же все равно надо делать свою работу; прийдя к этому, я направился в кладовую. Взяв пару тряпок и набрав воды, я вернулся в комнату для уборки. Закончив протирать пыль, я принялся мыть полы — сначала в гардеробной, а потом уже в спальне. Пока я тщательно вытирал грязь, в нос ударил запах дерева и мяты, такой же как и во сне. Закрыв глаза, я жадно втянул воздух и решил посмотреть откуда же он исходил. Не успев даже выйти из домика Хонга, запах исчез, а единственное, что я увидел — это Сокджина и Хосока, что увлеченно болтали о чем-то, не заметив того, что кто-то отошел от них. Поняв, что скорее мне это причудилось из-за сна, я продолжил убираться в комнате омеги. Закончив с мытьём, я принялся проверять на месте ли одежда и косметика Хонга; пока я складывал все со столика в шкатулки, заметил, что забыл открыть ещё шкаф с обувью. Распахнув двери, я заметил, что свой каягым Хонг оставил в своей комнате. Давнее желание сыграть начало буквально управлять моим телом. Быстро вытянув инструмент из шкафа, я уложил его на свои ноги и начал разглядывать. Руки сами потянулись к струнам и я на пробу дернул одну из них — задребезжав, она издала первый звук. Еще, хочу еще. В голове всплыли воспоминания из детства: когда-то бабушка брала меня взглянуть на уличные театральные представления, сев в первом ряду мы наблюдали за пьесой про короля и служанку, но меня привлекали не актеры, а женщина, что сидела с боку сцены и была музыкальным сопровождением спектакля: её пальцы трепетно касались струн инструмента, а лицо было серьезное и сосредоточенное. Бабушка, заметив мое любопытство, решила после постановки предложить мне попробовать игру на каягыме. Спустя три месяца я мог свободно исполнять любые мелодии, но именно тогда родились малыши и все мое внимание перешло к ним. Я забыл про кисти, чернила, каягым и своего друга: соседский мальчишка, с которым я так часто проводил время, переехал спустя неделю после рождения братишек, что значительно увеличило мое время провождения с ними.