Секреты туалетных фей

Отличное утро начинается с прилетевшего пинка под зад, от которого Чонгук скатывается с кровати, больно прикладываясь лицом к полу. Приз за самый романтичный способ разбудить любимого достаётся Юнги — аплодируем стоя. Он победно усмехается, наблюдая за происходящим. Чонгук же слишком сонный сразу сообразить, почему с ним вообще так поступили, поэтому, поднявшись, тупо стоит, растирая слипшиеся глаза, и смотрит на Юнги, уже одетого, выглаженного и причесанного — готов двигать в универ с гордо поднятой головой, выставлять табеля двоек негодным младшекурсникам, не выполнившим порученное задание. — Заебал спать, мне на работу пора, — бурчит Мин в попытке изобразить крайнее недовольство, хотя на деле смеяться охота, глядя на заторможенного и помятого мелкого, который, зевая, покорно кивает головой и принимается искать свои штаны, расхаживая возле кровати. Джинсы не находятся, Чонгук, кряхтя, наматывает круги на четвереньках вдоль и поперек комнаты, Юнги тем временем продолжает заниматься своими обычными утренними делами, совершенно не обращая внимания на возмущения мелкого по поводу пропажи его одежды. Чисто по-человечески, надо бы сказать, что штаны валяются в коридоре, прямо у входной двери, но Мин Юнги подло молчит и гаденько ухмыляется — эдакий способ отомстить за саднящую задницу. Он предупреждал про совещание, на котором придется сидеть n-ное количество часов, однако Чонгук один хер не смог сдержать своего возбуждения, поэтому прошлой ночью они перепробовали добрую половину всех поз камасутры. Юнги, конечно, не особо-то и противился, ведь когда Чонгук обнажил своё сексуальное подкаченное тело, здравый смысл вышел в окно. Вот только задница на утро начала болеть, и кого же еще винить в случившемся (разумеется не себя), как не эту мелкую альфу? Пусть теперь бесцельно ищет потерянные штаны, исследует каждый угол комнаты, ползая на корячках, а Юнги продолжит завязывать галстук, изображая абсолютное равнодушие к происходящему и оттопыренной сочной заднице мелкого. Не будь Чонгук таким сонным, то уже давно догадался — поиски зря — но мозг еще спал и настойчиво отказывал в запросе «думать». Так что Чон продолжал наворачивать круги по комнате на четвереньках, заглядывая под кровать со всех сторон. Нелепая картина Юнги весьма забавляла, и он был бы не против насладиться зрелищем подольше, но время поджимало. С грустным вздохом пришлось подсказать мелкому о местонахождении его манаток. Если Чонгук так и будет ползать у кровати, то Юнги опоздает на работу, за что последует выговор, а выговор — это испорченное настроение, которое совсем не входит в планы. Штаны, действительно, находятся в коридоре, и Чонгук, дабы не злить Юнги, торопливо натягивает их на себя. Но, как говорится, поспешишь — людей насмешишь — Чон путается в штанинах, просовывает ногу в дырку на коленке, отчего ткань трещит и рвется еще больше, а он сам, прыгая на месте, едва ли успевает удержать равновесие, упёршись обеими руками в комод. Не упал — повезло, а вот любимые джинсы жалко, их теперь только на помойку нести. Жалобно вздохнув, Чонгук-таки справляется с надеванием штанов, после чего находит свой бумажник на тумбе, где видит уложенный в файлик документ со списком фамилий своих одногруппников и преподавателей кафедры, указанных рядом с темами дипломных работ. Ах да, диплом… К нему Чонгук, разумеется, не приступал, хотя до защиты оставались ничтожные три недели, но его научный руководитель, по совместительству парень, сам Мин Юнги. Вот, казалось бы, всё просто обязано пройти гладко, но Чонгук напротив своего имени и темы созерцает пустую строку, и это ему совсем не нравится. Однако паниковать рано, поэтому, взяв листочек, Чонгук тащится в кухню, откуда разносится терпкий аромат кофе (такого же черного, как и душа Юнги). — Хён, а чего у меня тут ничего не написано? — спрашивает Чонгук, появившись на пороге, и подсовывает список старшему. Тот сперва с хмурым видом изучает документ, а затем, усмехнувшись, поднимает взгляд на парня и смотрит на него, как на последнего дибила на этой грешной земле. Чонгуку становится не по себе, знает он — ничего хорошего не жди, когда глаза у Юнги издевательски поблёскивают. — А ты, тупица, не в курсе, да? — спрашивает Мин. Ответ очевиден — Чонгук ни сном, ни духом. Он непонимающе хлопает своими длиннющими ресницами, вот-вот и точно взлетит. Видя потерянность во взгляде черных глаз, Юнги натужно вздыхает: — Диплом ты не у меня пишешь. Вот это новости за три недели до защиты — у Чонгука отвисает челюсть, а сам он охуевает от услышанного не по-детски, что ноги подкашиваются, и благо стул рядом, иначе бы задница встретилась с жестким паркетом, как помятая моська ранее. Юнги позволяет себе злорадно посмеяться, в конце концов, не его вина. Это целиком и полностью косяк Чонгука, решившего, раз уж парень — профессор Мин Юнги — то можно и не париться о проблемах с учебой. Да вот только дерьмо случилось там, где его совсем не ждали. Чонгук корит себя за то, что не узнал у Юнги про диплом тогда же, когда все добросовестные студенты узнавали у своих научных руководителей, то есть еще в начале семестра. Мин, правда, всё пытался оповестить мелкого раньше, но у него у самого был такой завал, что он просто-напросто забегался и забыл. Чонгук сглатывает ком в горле и несколько раз мотает головой из стороны в сторону — рано впадать в полное отчаяние. Он на кафедре знает всех, быть может, его передали Хосоку, у того все равно один Чимин с научной работой, или Намджуну, что еще лучше, надо будет только предложить помощь в разгребании скопившейся макулатуры, тогда зав. кафедры диплом сам напишет и за него, и за Тэхёна. — А кто мой руководитель? — решается спросить Чонгук дрожащим голоском. Юнги задумчиво трет подбородок, все также смотря на список, а у мелкого с каждой новой секундой ожидания волосы на затылке седеют. Он мысленно просит Бога, чтобы все-таки его научным руководителем оказался Хосок. Чонгук знает, ассистент зав. кафедры — парень добрый — простит и обязательно поможет. Вот только у Юнги опять на губах ядовитая усмешка, и это плохой знак. — Вспомнил, — говорит Мин, глядя мелкому в испуганные глаза. — Тебя Сокджину отдали, потому что у меня много студентов. А вот теперь точно можно начинать истерить и в слезах кататься по полу. Чонгук был готов получить пиздячек от кого угодно за свою оплошность не узнать про диплом ранее, но только не от Сокджина. Нет, профессор Ким классный, правда, Чонгук от него в восторге… был до того момента, пока ему пары у Сокджина не поставили. К учёбе профессор подходил излишне серьезно. Студенты называли Ким Сокджина самой настоящей сукой, однако над его тупыми шутками продолжали смеяться — по легенде таким образом проще получить зачет. На самом деле ничего подобного, Чонгук три раза на пересдачу ходил, на последней даже был уверен — отчислят — но, видимо небеса услышали молитвы, Ким Сокджин свалился с простудой, и зачет принимал зав. кафедры. Как же тогда Чонгук радовался, получая свою зачетку с подписью, во-первых, курс предмета профессора Ким Сокджина закончился раз и навсегда, во-вторых, больше никаких тупых шуток. Но, видимо, судьба решила устроить очередную подлянку. — Ты счастлив, я вижу, — ехидничает Юнги, наслаждаясь зрелищем за чашкой кофе. А Чонгук и слова вымолвить не может. До защиты остались три недели, диплом он даже не начинал делать. Сокджин устроит тройное проникновение, не иначе. Еще и Юнги, как обычно, только издевается, хотя тут поддержка нужна, ибо Чонгук готов вздернуться — у него проблема, носящая имя Ким Сокджин.

***

Юнги отказывает пойти на кафедру вместе, потому что «ты время вообще видел, пара началась 15 минут назад». Так что, набрав полные легкие воздуха, Чонгук приоткрывает дверь и робко заходит внутрь в гордом одиночестве. В кабинете гробовая тишина, Хосок, как обычно, таращится в монитор компьютера с умным видом, будто действительно работает, а не раскладывает пасьянс, Ким Сокджин на своём месте сосредоточенно проверяет кипу тетрадок, но, услышав шаги, тут же поворачивается к источнику звука. У Чонгука встают волосы дыбом — профессор вопросительно изгибает брови. — Здравствуйте… — Бог мой, кого я вижу, — с издевкой начинает Сокджин, подпирая подбородок рукой. — Чон Чонгук, неужели скрепил очко, да решился заявиться! Ну и где же ты был, мой блудный сын? Чонгук без понятия, что и говорить, оттого продолжает стоять молча, виновато опустив голову. Профессор Ким тем временем прожигает взглядом, ожидая от студента хоть какой-то реакции, и нервно постукивает ручкой по столу. — М-можно узнать, что мне делать? — все-таки решается спросить Чонгук, посмотрев Сокджину в злобно усмехающиеся глаза. — Что тебе делать? — переспрашивает он, откидываясь на спинку стула. — Помолись, я не знаю, отчислись… Где-то с дальнего стола слышится кашель — Хосок неудачно посмеялся, подавившись кофе — а у Чонгука от страха уже трясутся коленки, и вот совсем не до смеха. Ему эта ситуация очень напоминает прошлый семестр, когда надо было сдать проектную работу. Однако в тот раз ему крупно повезло, Юнги зав. кафедры идёт на уступки, во-первых, по старой дружбе, во-вторых, Намджун ведь все-таки заведующий кафедры. У Ким Сокджина на оба случая иммунитет (по понятным причинам). Он, при необходимости, сам командует Намджуном, словно директор, а тот беспрекословно подчиняется. Чонгук понимает — это самая настоящая жопа, единственный выход из которой — окно, куда профессор Ким сам готов тупого студента выкинуть. И оно бы действительно было так, если бы входная дверь не проскрипела, впустив внутрь Юнги. Появившись на пороге, профессор Мин первым делом бросает недовольный взгляд на Чонгука, который уже готов разрыдаться. Хриплый вздох из груди вырывается непроизвольно, знает Юнги, какой анал-карнавал мелкому может устроить Сокджин, а своего пиздюка в обиду давать не хочется — надо спасать безответственную задницу. — Ладно, не прессуй мне ребёнка, — сипит Юнги, усаживаясь на край стола. — Сделает он всё, я прослежу. Где-то в горле Чонгук давит вопль благодарности, ибо, судя по лицу тяжко вздохнувшего профессора Кима, забирать свои документы за три недели до выпуска не придется. — А у тебя, Юнги, времени много свободного? — Сокджин скрещивает руки на груди и смотрит на Юнги очень недобро, да вот только тому похер, равнодушно пожимает плечами и кивает головой. Нет, времени у Юнги нет нихрена, у него три научника с магистратуры и еще трое младшекурсников с курсовыми работами, ну и как бы не до Чонгука, у которого от диплома одно название, но сдавать назад поздно. Он за мелкого уже заступился, а значит придется выкручиваться. — Найдется, — уверенно заявляет Юнги, ядовито усмехаясь. У Сокджина не остается выбора, и он просто разводит руками в стороны, смиренно кивая. Чонгук уже и не знает, хорошо это или плохо, ведь у профессора Кима такой взгляд, точно у маньяка — пиздец неминуем — будет дрочить и придираться до мелочей, в итоге диплом вообще не подпишет, тогда придется идти на перезащиту в декабре — перспектива прям говно. Понимая всё это, Чонгук мгновенно бледнеет, но Юнги ободряюще хлопает по плечу, при этом продолжая беседовать с Сокджином. — Я лично буду его курировать, так что диплом он тебе готовый принесет уже через неделю. Вызывайте скорую, Чонгука надо срочно реанимировать. Какая нахрен неделя? Юнги возможности голубиного мозга явно переоценивает. Чонгук, даже если спать не будет от слова совсем, за жалкие семь дней не напишет половины, и пофиг, что его прошлая курсовая работа — одна из глав диплома — не поможет. — Хорошо, договорились, — отвечает Сокджин с едкой улыбкой, от которой сердце под ребрами начинает тревожно колотиться. Пизда. Чонгуку пизда, не иначе.

***

Чонгук не знает, какой час уже сидит в универе, обреченно глядя на белую дверь, что ведет на кафедру, откуда спустя несколько секунд вываливается очень недовольный Чимин. Ему Чон машинально машет рукой, на что парень коротко кивает и подходит ближе. — Пиздец, — говорит он, усаживаясь рядом, и бросает на стол тяжеленую стопку бумаг.— До защиты три недели, а я опять переделываю это дерьмо, потому что Хосок сам нихрена не шарит! Меня уже блевать тянет от этих водорослей! Чимин изображает рвотный рефлекс, а Чонгук просто страдальчески стонет, опустив голову на сложенные руки. Он даже не знает, как начать-то этот диплом. — У меня вообще научного руководителя поменяли, о чем ты! — неразборчиво мямлит Чон и жалобно вздыхает. — Сокджин меня четвертует! Спорить с этим Чимин не будет — у Чонгука ситуация плачевней. — Ну, не расстраивайся, вон Тэхён тоже еще не начал. Он Намджуна выловить не может, тот от него, как от змеи, шарахается. Тебе еще повезло, Юнги ведь наверняка поможет, он хотя бы шарит, не то что Хосок. У него мозг, как у улитки, вообще не представляю, что я в нём нашёл… На последней фразе Чонгук моментально поднимает голову, упираясь в друга требующим взглядом — он ведь не ослышался. Чимин, просекая, что спалился, сказав лишнего, краснеет до корней волос и тихо произносит «Ой».  — Пак, мать твою, Чимин! — шепотом восклицает Чонгук, двигаясь к другу ближе, отчего тот дает назад, виновато улыбаясь. — Ты чё, блять, серьезно? Чимин от внезапного наезда даже теряется, но быстро берет себя в руки и делает невозмутимое лицо. — Слушай, тебе одному что ли можно с преподом шуры-муры? Я свободен, как трусы без резинки, что хочу, то и делаю! Хочу вон, водоросли варю, хочу с Хосоком сплю! Он гордо вздергивает подбородок кверху и скрещивает руки на груди, Чонгук несколько секунд ошарашенно пялится на блондинистый затылок, моргая, словно недоразвитый, после чего заливается громким гоготом. От Чимина — этого божьего одуванчика — такая заявочка была просто капец какой неожиданной. Он и ассистент заведующего кафедры в отношениях. Что ж, Чимину здесь повезло, со своим парнем по совместительству пишет диплом, а вот Чонгук обречен огребать пиздячки от Юнги, у которого времени хуй да маленько, и от Сокджина, генерирующего тупые шутки. Чонгук горестно вздыхает и опять падает лицом в раскрытые ладони. Надо признать, единственная здесь тупая шутка — это его диплом.

***

Чонгук крайне рад, что Юнги сумел выкроить для него пару часов свободного времени, дабы объяснить, что вообще делать-то. Как выяснилось, всё не так уж и плохо, ибо предыдущая курсовая — это почти половина будущего диплома, осталось только досчитать еще некоторое дерьмо и сделать три чертежа. Главное нигде не проебаться с расчетами вначале, иначе всё потом пойдёт по пизде. Так что Чонгук пытается быть внимательным по максимуму, когда садится перед ноутбуком, держа перед собой пометки, сделанные по ходу объяснения старшего. Всё идет вполне неплохо — Чонгук, стараясь не отвлекаться на голубое небо, птичек за окном, кактус на подоконнике и укроп на потолке, спокойненько досчитывает первый раздел и даже нигде не косячит. Однако, недолго музыка играла, дверь с грохотом распахнулась. Чонгук от неожиданности подскакивает, разливая банку энергетика на тетрадку с записями. Гореть Тэхёну на костре инквизиции, ибо без наставлений Юнги мозг Чонгука выдает error. Явившийся на пороге сосед полный возмущения взгляд игнорирует, у него у самого проблемы с научным руководителем… — Сука! — восклицает Тэхён, со злости швыряя рюкзак на кровать, будто он виноват. — Я прождал его три часа под дверью! А он, знаешь, что? «Я устал, приходи завтра в двенадцать»! В смысле, ты блять устал, а я не устал ждать тебя, царя?! Мне, можно подумать, в кайф носить в универ это дерьмо в контейнерах, блять! До защиты три недели! У меня ни хрена не готово, господи, а он еще умудряется отказывать мне в рандеву! Гори в аду, чтоб тебя, Ким Намджун! Сделав глубокий вдох-выдох, Тэхён пытается успокоиться, достает из рюкзака какие-то распечатки и, переложив их на стол, наконец, оборачивается на Чонгука, застывшего с пустой банкой энергетика, которым залило и тетрадку, и его всего. Ким невинно моргает, глядя на недовольное лицо соседа — не догоняет, что это из-за него у Чона такая физиономия злобная. — Тэхён, блять… — шипит Чонгук, отставив пустую банку, а вместо нее взяв мокрую тетрадку. — Мне с этим теперь, что делать? — Ой, хи-хи, — Ким виновато чешет затылок и улыбается, надеясь, что Чонгук всё-таки успокоится. — Ну, ты тряпочку приложи. У Чонгука брови от услышанного ползут вверх. Он откладывает тетрадь и, поднявшись со стула, медленно вышагивает в сторону Тэхёна, который в свою очередь начинает боязливо сдавать назад. — Тряпочку приложить? — переспрашивает Чон, продолжая делать новые шаги вперед. — А может подорожник? — Подорожник ты к своему диплому приложи! — выдаёт Тэхён, швыряя Чонгуку свой рюкзак, и пока тот теряется, делает ноги из комнаты с таким громким визгом, что вся общага точно услышала. Чонгук обещает, что Тэхён за свою выходку еще заплатит, как только вернется, а до тех пор надо каким-то образом продолжить писать без подсказок Юнги. Жаль к диплому действительно нельзя приложить подорожник…

***

— Никакого секса, — хрипит Юнги, даже взгляда не поднимая. Чонгук не верит в услышанное, это в смысле никакого секса? Он уже, как бы, готов, стоит полностью голый, размахивает своими причиндалами, а Юнги продолжает смотреть в газету, игнорируя греческого бога возле себя. — Никакого секса, пока диплом не защитишь, — вносит ясность старший, перелистывая шуршащие в пальцах страницы. Замечательно, Чонгуку для полного счастья только этого не хватало, но спорить с Юнги бесполезно — давно известно — так что приходится, матерясь себе под нос, надевать трусы обратно. И пока мелкий бродит по комнате, натягивая одежду, Мин гаденько лыбится. Однако долго улыбке на губах не суждено было задержаться, ибо обиженный Чонгук вернулся с кипой листов, которые выложил перед старшим со словами: — Ну, это мой диплом, проверяй! — Вот же маленькое говно! — шипит Юнги и всё же убирает газету в сторону. Чонгук довольно ухмыляется, опуская задницу на соседний стул, и наблюдает, как старший, ненавидя всё и всех, принимается проверять написанное. Исправлений — просто охренеть. Юнги черкает черной ручкой направо и налево, тут не так, здесь не так, там ошибка, сям ошибка — пересчитывай всё по новой, безмозглое чудовище, и вообще непонятно, на кой-черт Мин решился курировать эту бездарность? Но делать нечего, он Сокджину пообещал, что Чонгук готовый диплом принесет уже завтра. Тяжело вздыхая, Юнги сознает всю тленность ситуации: если мелкий даже и будет что-то переделывать, за сутки не успеет, да и все равно напишет чушь, там вместо мозга только сахарная вата — выбора не остается. — Я исправлю этот раздел, а ты напиши хотя бы следующую главу нормально, иначе тебя Джин завтра так вытрахает, секса не захочешь еще целый год! За такую щедрость Чонгук Юнги готов расцеловать, но тот просит отъебаться и сделать съебастьян с глаз долой. В конце концов, у Мина, помимо чонгукового диплома, еще своей работы хуево-тутуево. Собственно, Чон не противится, собирает манатки в сумку и, махнув рукой, оставляет старшего один на один со своей дипломной работой, а сам торопится в общежитие, чтобы выполнить порученное задание. Когда дверь общежития открывается, а на пороге появляется Тэхён, Чонгук испуганно охает и отшатывается назад, ибо у соседа руки по локоть в чем-то красном, как и лицо, и вообще вся одежда. Он точно маньяк-убийца, которого застукали на месте преступления, еще и смотрит так, что Чон чувствует себя следующей жертвой. — Это свекла, — объясняет Тэхён, разводя руками в стороны, и начинает возмущаться. Накипело у пацана, Чонгук его прекрасно понимает, поэтому опускает зад на кровать и слушает. — Намджун соблаговолил меня принять сегодня, работой нагрузил от души. Еще, блять, возмущается, что это я к нему раньше должен был подойти! Нихера, что я каждый божий день под его кабинетом торчал, а он от меня мыкался, как от заразного? Но ему похуй, сказал, надо выбрать сорт свеклы, сок которой обладал бы наилучшими характеристиками, потом все описать, и завтра принести готовое всё. Ахуенно, нравится мне его тактика-галактика! Тэхён тяжело вздыхает, возвращается за свой стол и, пряча лицо в ладонях, издает звуки рыданий. Чонгук просит его прекратить, ему тоже плакать хочется, потому что у самого проект в стадии аборта, и Ким Сокджин грозится выебать на заре нового дня. Так что не одному Тэхёну тут плохо, они все в одной жопе, из которой надо каким-то образом выбираться, а именно утереть сопли и продолжать писать диплом.

***

Сокджин делает рука-лицо, когда Чонгук приносит ему свою работу, наполовину выполненную Юнги. — Господи, Чон Чонгук, — жалобно начинает профессор Ким, пролистывая все сто страниц. — Это не диплом, а детище, родившееся в муках! Да, спасибо, а то Чон не в курсе, как этот гомункул увидел свет. В муках еще мягко сказано. Ведь диплом Чонгука — это его пот, кровь, слезы, бессонные ночи, литры энергетика и возмущенное бурчание Юнги, который, к слову, тоже данное дерьмо исправлял, жертвуя собственным сном и нервными клетками. Если профессора Ким Сокджина что-то не устраивает, то Чонгук смело посоветует ему самому и переделывать. — М-даааа, — тянет Сокджин, поражаясь написанному, и покачивает головой из стороны в сторону. — На комиссии тебя, задрочат… А еще это надо же на антиплагиат кинуть… Ох, Чонгук, почему же, что не семестр, то от тебя проблемы? На вопрос Чонгук только плечами пожимает и, виновато улыбаясь, чешет затылок, ну ленивая он задница, что поделать? Сокджин, если честно, в пацане души не чает, он для кафедры постоянно что-то делает (из-за косяков своих, но не важно), и сейчас, за две недели до защиты, послать его на хрен, язык не поворачивается. — Ладно, оставь этот выкидыш, я исправлю, ты мне только введение и вывод человеческий напиши и чертежи сделай, а теперь свали в туман, чтобы я тебя до следующего понедельника здесь не видел! Чон Чонгук точно родился в рубашке, иначе не объяснить тот факт, что его работу опять делает чуть ли не вся кафедра, за исключением Намджуна и Хосока, у которых свои студенты. Радостный Чонгук благодарит профессора Кима и вылетает из кабинета. Написать введение и вывод — изи катка — спишет у Чимина, который, кстати, находится развалившись в кресле холла. — Привет, — машет рукой Чонгук, усаживаясь рядом. Чимин только кивает головой, судя по лицу, дела у него хреново, спрашивать нет необходимости. Пак еще и вздыхает протяжно, хмурится и смотрит взглядом, будто вот-вот разрыдается. — Неужели все настолько херово? — интересуется Чонгук, когда друг поворачивается к нему своим опечаленным лицом. — У меня вроде бы все готово, — мямлит Чимин, скребя подбородок. — Но, зная Хосока, который троит постоянно, мне страшно, что придется все переделывать за день до защиты. Меня всего трясет, спать не могу, есть тоже, уже на успокоительных сижу, Чонгук, это невыносимо… Знакомо. Чонгуку тоже стоит лечь в кровать, так уснуть не получается — перед глазами то и дело возникает день защиты диплома, когда комиссия выебет его публично при остальных одногруппниках. Сердце сразу начинает стучать, как ненормальное, а руки дрожать. По всей видимости, Чону тоже пора покупать настойку пустырника, иначе он вздернется до защиты. Ещё и Юнги со своим «Никакого секса», как теперь со стрессом справляться? Дрочкой в толчке? Нет, Чонгук при живом-то бойфренде так низко падать не собирается, дайте ему этот долбанный диплом защитить, и тогда Мин Юнги сидеть не сможет целую неделю — именно с этой мыслью Чон возвращается в общежитие и садится писать введение и вывод.

***

Дни пролетают слишком быстро, Чонгук едва ли успевает доделать чертежи к защите, и то, из-за сокджиновых подписей пришлось где-то рисовать от руки, но да черт с ним. Поздняк метаться, он уже сидит в ожидании своей очереди, которая наступит после Чимина, который отбивается от вопросов Намджуна, как только может, а может, между прочим, очень неплохо. У Хосока с лица гордая улыбка не сходит, хотя Чонгук не понимает, чем там он гордится, ведь Чимин всю работу делал сам, рыдая и жалуясь. Пока Пака валят новыми вопросами, Чон оглядывается, чтобы хоть как-то отвлечься — его изрядно потряхивает от страха. Тэхён корчит смешные рожи для новых селок. Ну, он уже отстрелялся, теперь мог и балду пинать, всё равно оценка будет «отлично», или зря что ли Намджун в комиссии? Сокджин, конечно, пытался Тэхёна прессануть каверзными вопросиками, но Намджун за него вступился, и профессор Ким покорно заткнулся, правда, предварительно таким взглядом заведующего кафедры окатив, что тот вздрогнул (кажется, кому-то не поздоровится). Пытаясь успокоиться, Чонгук по невнятным причинам начинает паниковать больше, еще и Чимин заканчивает, уже кланяется и, улыбаясь, уходит на свое место. Ну, была ни была, Чонгук набирает полные легкие и отрывает зад со стула. Юнги хлопает его по плечу, нашептывая на ухо «Ты справишься, не ссы». Да, Мин Юнги опять переоценил способности своего мелкого, ибо тот, встав перед комиссией, запнулся на слове «Здравствуйте». Чонгуку самому за косяки стыдно. Он так не переживал, когда курсовую сдавал, а там вообще ни одного знакомого лица в комиссии не сидело, а тут и Сокджин, и Намджун, и Юнги с Хосоком, правда, как зрители, но неважно — всё равно поддержка. Чонгук делает глубокий вдох-выдох, прокашливается и, собрав дерьмо вместе, начинает освещать свою работу, стараясь контролировать дрожь в голосе, а когда замечает улыбку на лице Юнги, так входит во вкус, что даже Сокджин удивляется — пездюк может, если захочет, не такой уж он и тупой, каким кажется. — Вау, — ошарашенный Намджун не находит других слов, чтобы описать свои эмоции, когда Чонгук заканчивает. — Ладно, давайте перейдем к вопросам. Когда звучит вопрос, Чон нервно сглатывает ком в горле, крепко сжимает в руках указку и испуганным взглядом уставляется на профессора Кима, который, разумеется, за своего студента переживает не меньше, чем он сам и его бойфренд, нервно стучащий ручкой по столу прямо за спиной. Ответа Чонгук не знает — это и по его бегающим глазам ясно, и по испарине на гладком лбу. — Давай, думай, — подал голос Намджун и почесал бровь. — Ты же Чон Чонгук. Как, спрашивается, это связано с умственными способностями — непонятно — но Чонгук, честно, изо всех сил пытается думать своим атрофированным мозгом, однако бесполезно, и его ответ звучит всевозможными «Э-э-э, ну-у-у, как же… в общем… это… ну… это… здесь… в это». Юнги бьет себя по лбу, потому что это вероятнее всего провал. Чонгук тоже догадаться успел, оттого опустил голову и рассматривал свои новые туфли. И пока Мин сидит с face palm, а Чон молчит, поджав губы, Сокджин толкает Намджуна в плечо и что-то шепчет ему на ухо, размахивая руками. Зав. кафедры внимательно внемлет своему парню коллеге и на каждое его слово кивает головой. — Ладно, понял, — говорит Намджун, когда профессор отодвигается от него, и обращается к студенту. — Чонгук, можешь вернуться на свое место.

***

Чонгук ревет, как маленькая девочка, сморкается в туалетную бумагу и мямлит что-то неразборчивое, Юнги докуривает пятую сигарету — ему это напоминает ситуацию ровно полгода назад. Сокджин по-доброму усмехается, стоя рядом с кабинкой, за которой прячется мелкий. Осталось еще Намджуну и Хосоку заявиться в туалет, чтобы Чонгука вся кафедра успокаивала. Защитился. На отлично (не без помощи Сокджина, конечно). Теперь рыдает от счастья, совсем позабыв, как сильно чешутся яйца без секса. — Заебал, — кряхтит Юнги и пинает дверь кабинки ногой, отчего грохот катится эхом по всему туалету. — Я домой хочу, хорош ныть! Но в ответ одно лишь мычание и шуршание туалетной бумаги, на что Мин раздраженно закатывает глаза — ну правда, сколько можно? Он домой хочет, спать, жрать и трахаться, а то, можно подумать, только Чонгук страдал все это время из-за своего диплома? Ага, не тут-то было, Юнги тоже задело этой хуебесью. — Ладно, я пойду, Намджун, наверное, ищет, — со вздохом произносит Сокджин и, желая Юнги удачи в выкуривании мелкого из толчка, поспешно уходит. Мин хмыкает, туша сигарету о подоконник, и, швырнув бычок в урну, предпринимает новую попытку выудить Чонгука наружу. — Чонгук, давай уже, выходи. Я устал. Наверное, хитрый Чонгук просто ждал, когда же профессор Ким уйдет, потому что щеколда щелкает, дверь тихонечко приоткрывается, и мелкий высовывает свой красный нос. Видя его заплаканные глаза, Юнги усмехается и, протянув руку, треплет по вздыбленным волосам. — Горе луковое, пойдем домой. Чонгук, конечно, хотел затащить Юнги в кабинку и трахнуть, как в тот раз, но раздраженный голос Хосока опять звенит на весь сортир, чем портит всю романтику ситуации, вызывая лишь смех: — Правильно, валите! — провозглашает он, сидя за одной из белых дверей. — Иначе опять не дадите посрать своими охами и ахами! — Придурок, — улыбаясь, цедит Юнги, пока раздосадованный обломившимся сексом Чонгук выходит из кабинки. — Геморрой себе не насри! — напоследок бросает Мин, уже стоя в дверях, и, взяв Чона за руку, довольно оставляет коллегу наедине со своими проблемами. Жаль, ни Чонгук, ни Юнги даже не представляют, что Хосок в узкой кабинке не один, просто в этот раз его очередь прятаться от посторонних глаз с Чимином. Прости, Чон Чонгук, но туалетом надо делиться!