Морок

Леон вышел со станции метро и огляделся, пытаясь сориентироваться. Отправила его Арина не в самый благополучный район; станция выходила на широкую аллею, погружённую в темноту – все фонари в поле зрения оказались разбиты, тротуары заплёваны и загажены семечками напополам с банками от пива. Леон направился напрямую через парк, краем глаза наблюдая за янтарными всполохами между стволов. Низшие твари кучковались среди деревьев, поджидая поздних прохожих и присасываясь. С одной такой прогулки по тёмной аллее человек вполне мог заработать лёгкую депрессию. Убивать эти паразиты попросту не могли, зато умели питаться жизненной силой, высасывая её, словно гигантские энергетические комары. На середине пути из-за старой сухой сосны, за хилым стволом которой не смог бы укрыться даже бильярдный кий, робко высунулась Пиявка, обнажив свой огромный вертикальный рот, тянущийся до самой груди. Мелкие острые зубки хищно блеснули, но тут же спрятались, поймав взгляд холодных красных глаз. Леон остановился, невольно засмотревшись на сюрреалистичное зрелище наполовину выглядывающей из дерева обнажённой девушки с гигантской трещиной вместо рта и горла. Но Пиявка мгновенно скрылась, поняв, что ловить нечего. Вот такие, как она, хоть по рангу и приравнивались к низшим тварям, вполне могли убить, высосать из человека всё, начиная с костного мозга и кончая красными кровяными тельцами. Этот город просто кишел паразитами, от того так и не нравился Леону. «Подворотню» смело можно было назвать ночным клубом; построенное ещё в царские времена двухэтажное здание чего только не повидало на своём веку, накапливая в самих стенах груз человеческих страданий, впитывая каждым кирпичиком кровь и боль смертных, некротическую энергию паразитов и тварей самого разного уровня. Такая «Подворотня» существовала в каждом более-менее крупном городе, отравляя окружающее пространство не хуже атомной станции, разве что незаметнее. Как только Леон вышел из парка и пересёк проезжую часть, навстречу ему метнулась женщина. Сперва он подумал, что видит перед собой очередную тварь, но женщина с умоляющим взглядом сунула ему в руки какую-то бумажку и начала что-то быстро-быстро говорить. – Помедленнее, – попросил Леон и, приглядевшись, понял, что в руках у него оказалась фотография, новая, но уже очень измятая, запечатлевшая паренька лет пятнадцати с раскрашенным в чёрное лицом и крупным египетским крестом на шее. Увидев густо подведённые глаза и этот крест, Леон и без пояснений понял, чего от него хотят. – Ванюша, вот он, вот, на фотографии, – сбивчиво, не сбавляя темпа, тараторила женщина, – пропал вчера, сюда ходил, а потом домой не вернулся… Вы его не видели? Посмотрите получше. Леон кивнул – такие клубы, как «Подворотня» манили к себе малолетних готов не хуже кладбищ. – Вы его видели? Видели?! – женщина по-своему интерпретировала его кивок, и Леон поморщился. Очевидно, что её сына в живых уже не было. А если и был, то это ещё хуже. – Вы его здесь не найдёте. Лучше уходите, – посоветовал Леон и, чуть подумав, добавил, – но только не через парк. Сунув снимок в руки недоумевающей женщины, вампир отправился дальше, поправив на плече ремень сумки. Он жалел, что не обладает даром гипноза и не может убедить эту несчастную мать прекратить бесполезные поиски. А ещё не впускать домой то, что вернётся через несколько дней и будет как две капли воды напоминать её сына. Перед входом в «Подворотню» собралась толпа, в основном, из подростков. Не всех их, разумеется, ждёт сегодня смерть или что похуже. Только тех, кому хватило глупости прийти в одиночестве. Стоять в очереди желания не возникло, поэтому Леон обогнул вытянутое буквой «П» здание и свернул за угол, к чёрному входу. Там тоже стоял охранник. Сперва он бросил на подошедшего пренебрежительный взгляд, но тут же замер и весь как-то подобрался. Леон с удивлением понял, что этот охранник – вампир. Видимо, совсем новичок: никакой маскировки не было, и всё же качок внешне ничем не отличался от человека, кроме, пожалуй, слабых красных искорок в глубине мелких глубоко посаженных глаз. Да и вампиры более-менее солидного возраста работать на паразитов не станут. «А сам-то ты не паразит?» – тут же ехидно вмешался внутренний голос, и Леон поморщился. Иногда он почти слышал его, негромкий, похожий на человеческий, с противным гнусным хихиканьем. Слышал – и ненавидел всей душой, настолько разумные, но неприглядные вещи озвучивал этот противный голосок. Охранник молча посторонился, но потом всё же попытался окликнуть Леона, набравшись решимости. Тот останавливаться не стал, нырнув в какой-то боковой коридор. По планировке дом напоминал жилой – узкая лестница вела на второй этаж, куда Леон и направился, морщась от запаха, который с каждым шагом становился всё сильнее. Его пытались перебить благовониями, но идея была заведомо нерабочая, похожая на жалкую попытку дезодорантом заглушить вонь на скотобойне. По запаху Леон и пришёл к месту назначения – второй этаж представлял собой сплошной коридор с десятком дверей, и у самой последней аромат гниения усилился настолько, что вампир просто перестал дышать, впервые радуясь тому, что может существовать и без кислорода. Табличка любезно сообщила, что тварь за дверью называет себя Антонов Сергей Петрович. Маскировка у Гниющего была под стать имени – полноватый лысеющий мужчина средних лет в дорогом, но безвкусном деловом костюме. А вот под человеческим обликом было кое-что поинтереснее. Яркие синие глаза, гораздо больше, чем у смертных, делали обитателя кабинета похожим на персонажа аниме; расположенные диагонально, они занимали на безбровом и безносом лице почётное центральное место, чуть ниже располагался узкий рот с кровоточащими тонкими губами. Кожа была бугристой, цвета обнажённой плоти, кое-где покрытая жёлто-синими пятнами. Гниющий расслабленно расположился в своём крутящемся кресле, постукивая по столешнице ногтями, длиной не меньше лезвия канцелярского ножа. – Нечасто у меня бывают такие… необычные гости, – с насмешливыми нотками в голосе произнёс Гниющий. Голос у него был глухой из-за отсутствия носа. С другой стороны, ему не приходилось чувствовать собственную вонь. – Я бы не стал говорить про необычность, не посмотрев сперва в зеркало, – парировал Леон; ещё одна причина, почему он ненавидел большие, густо населённые тварями города. Порядком раздражало, что его, по всей видимости, здесь знают все до последней Пиявки. – Знаешь, как тебя зовут среди… знающих? – хозяин кабинета на реплику не обиделся, по-прежнему расслабленно сидя в кресле. – Знаю, – не скрывая нарастающего раздражения, отозвался Леон. – Осквернитель, – с таким же нескрываемым удовольствием произнёс Гниющий, – потому что после тебя к человеку не присосётся ни один паразит, у которого ещё сохранились остатки разума. Леон сбросил свою сумку на пол и вытащил гобелен, расстелив на столешнице лицом к синеглазому. Тот моргнул – даже веки его на человеческие ничуть не походили, находясь внутри глаз и смыкаясь справа налево – затем склонил голову и уточнил: – Паучиха ткала? Был у неё? Вампир невольно развеселился от брезгливости его тона. – Она отправила меня к тебе. Думает, ты можешь сказать мне её имя и адрес. Гниющий всмотрелся в гобелен и растянул кровоточащие губы в неискренней улыбке. – Красивые глаза. Он положил обе ладони на столешницу и в буквальном смысле впился в древесину своими когтями. На его сосредоточенном лице пробегали сменяющие друг друга выражения, и вместе с тем в кабинете стало в разы темнее от наполняющих помещение тварей, просачивающихся сквозь стену подобно размытым серым призракам. Они что-то шептали, но даже сверхчувствительный слух вампира отказывался разобрать хоть слово. Поэтому за информацией и обращались к Гниющим – низшие твари подпитывались в его клубе, словно голуби подбирая крошки за тварями рангом повыше, а заодно высасывали избыточную энергию из самого синеглазого: запах их не особенно смущал. Взамен такие вот паразиты могли узнать всё, что требуется, найти человека хоть на другой стороне земного шара за короткое время. Тени, выслушав задание, рассосались по углам. Первого, кто приносил требуемую информацию, Гниющий сполна награждал, и Леон многое бы отдал, чтобы никогда не узнать, как именно. – Пока мы ждём, – снова откинувшись в кресле, Гниющий уставился на посетителя своими огромными глазами, – поболтаем? Поговорим за жизнь. Леон молча свернул гобелен и вернул в сумку. – Что ты хочешь в обмен на информацию? Говори сразу, я слишком долго живу, чтобы терять время понапрасну. Синеглазый расхохотался и, всё ещё ухмыляясь, спросил: – Скажи, почему ты уехал из этого города? Ты не был здесь сколько? Лет пятьдесят? – Это и есть твоя цена? Почему бы тебе не спросить своих паразитов? – Ты же знаешь, они не суются близко к существам высшего ранга, – поморщился Гниющий, – за исключением меня и тех, кто их сам позовёт. Я знаю только то, что и остальные. Ты был одним из наёмников Канализационной Феи, а потом просто взял, всё бросил и исчез. – Мне надоело работать доставкой еды в канализацию. – Бред, – презрительно фыркнул хозяин кабинета, – соврёшь ещё раз, отправлю тебя по неправильному адресу. Леон закатил глаза и нехотя сказал: – Я понял, что не хочу больше так жить. – Произошла переоценка ценностей? – недоверчиво хмыкнул Гниющий, – ну-ну. Из-за чего?.. Погоди-погоди, я сам угадаю. Из-за бабы. Леон задумчиво посмотрел в пол, выложенный дорогим паркетом, хотя перед глазами стоял другой, холодный и немытый, вечно коричневато-чёрный от засохшей грязи. – Сразу после войны мой старый дом пришёл в негодность, обвалилась крыша, и мне нужен был другой. Я хотел поступить как обычно – найти какую-нибудь одинокую старушку и переждать у неё пару месяцев. Но на улице я увидел женщину с маленькой девочкой. Она пустила меня к себе, сказала, что доверяет. Эта маскировка почти всем внушает доверие. Ксения была хорошей женщиной, только очень несчастной. Её муж пропал на войне, старший сын умер от тифа. Они жили в большой квартире, просторной, но грязной и бедной. Она так тряслась над своей Настюней, боялась, что та тоже умрёт или заболеет. Она и правда часто болела, ни разу не видел, как она бегает, только ходила, причём очень медленно. – И ты к ним привязался? – если бы у синеглазого были брови, то в этот момент взлетели бы на лоб, – ты? Осквернитель? – Да, привязался, – бесцветным тоном подтвердил Леон, – я жил у них целый год, начал приносить им еду, мясо, фрукты. Настька первый раз в жизни апельсины попробовала. Радовалась как ненормальная. Съела столько, что потом смотреть на них уже не могла. И всё равно ведь просила. – И что потом? – уже нетерпеливо поторопил Гниющий; было очевидно, что подробности его не волнуют. – Настя заболела чахоткой, начала кашлять кровью. И однажды я не смог сдержаться, – коротко ответил Леон, – просто не смог, эта подушка с кровью, она была так близко, а я как назло, не нашёл никого в тот день… Я просто один раз лизнул. Просто лизнул… Впрочем, поэтому меня и называют Осквернителем. – Да, я слышал об этом твоём проклятии. Мол, если ты попробуешь чужую кровь, даже если не будешь дотрагиваться до самого человека, он всё равно умрёт. – Я пытался себя успокоить, что она и так больна, что может быть, так даже лучше, чем мучиться, а потом всё равно неизбежно умереть. – Так… ты её убил? – Нет, не убил. Я просто ушёл. Собрал вещи и ушёл. Леон знал, что Гниющий уже получил от него, что хотел, и нет смысла рассказывать, как каждую следующую секунду каждого следующего года он сожалел о том, что оставил их наедине с бедой, которую навлёк сам. Как убеждал себя, что Настина смерть была неизбежна и как изо всех сил заставлял себя пропускать мимо ушей новости о изобретении вакцины и быстрорастущих темпах борьбы с туберкулёзом. Поэтому он промолчал, сунув в карманы руки и стиснув их в кулаки. Не тот перед ним человек, чтобы исповедоваться. Из стены высунулась первая вернувшаяся тень и склонилась к уху синеглазого. Тот подтянул к себе лист бумаги и набросал пару строк. – Вот, держи, – Леон едва заставил себя протянуть руку и взять у Гниющего лист. Не глядя пока на его содержимое, он забросил на плечо сумку и двинулся к выходу. – Спасибо за интересную историю, – с явным сарказмом бросил хозяин кабинета ему в спину. Быстрым шагом покинув помещение, а затем и само здание, Леон пересёк проезжую часть и углубился в парк. Чутко определяющие чужие эмоции твари на этот раз на глаза не показывались. А вот давешняя Пиявка снова с интересом вынырнула из дерева. Леон остановился и метнулся к ней со всей возможной скорость. Тварь только придушенно взвизгнула, когда пальцы вампира сжали её горло с прорезающей его трещиной рта, и сдавили. Маскировка стремительно сползала с Леона под диким давлением ярости, и красные глаза оставляли на корчащейся в агонии Пиявке свой кровавый отблеск. Наконец голова буквально отвалилась, рухнув в кучу опавших листьев. Вампир ногой столкнул тело туда же, брезгливо вытерев испачканную в чёрных потрохах ладонь о ствол, и приземлился на ближайшую скамейку. Некоторое время он сидел, смотря в одну точку на асфальте и не думая ни о чём. Постепенно душевное равновесие восстановилось, и Леон вытащил из кармана лист. «Жданова Руслана Олеговна, 14 лет, ул. Некрасова, д. 37, кв. 92». *** Руслана пнула рюкзак, который несла в руке – некстати порвалась одна из лямок – и остановилась, присев на лавку перед футбольным полем, где играли какие-то старшеклассники под надзором физрука. Желающих оккупировать скамейку не было – у большинства, как и у самой Ланы, уроки закончились, и все заторопились домой, списать домашку с Интернета и насладиться долгожданным отдыхом. В принципе, Руслана и сама могла бы заняться этим, но идти домой не хотелось. Да, родители всё время ссорились, иногда по совершеннейшим пустякам, вроде немытой тарелки, но даже в такие моменты квартира оставалась для Ланы родным и уютным местом. Невольно приходило на ум сравнение с компьютерной игрой, где существовал один-единственный чекпойнт, где можно сохраниться и чувствовать себя в безопасности, тогда как остальное игровое пространство оставалось крайне недружелюбным местом. В этой школе, гимназии с углублённым изучением точных наук, Руслана оказалась совсем недавно. Мамина лучшая подруга пошла на повышение и стала здесь директрисой, так что родители мгновенно сориентировались и воспользовались шансом. Впрочем, если для них это была возможность в перспективе устроить дочь в престижный вуз, то для самой Ланы – возможность заниматься ненавистной математикой два раза в день, прослыть среди одноклассников тупой и вместо лучшей подруги сесть за парту с Мишкой, который при первой возможности отбирал её очки, вырывал листы из тетрадей и раскидывал содержимое рюкзака по всему классу. В прошлом классе самой обычной районной школы хоть и не учились «избранные» дети со всего города, но несмотря на подростковый возраст, крепко дружили, не давая в обиду никого, особенно девочек. Так что у Русланы, которая и голоса-то повысить не решалась, даже мысли не возникало, что придётся терпеть издевательства. Поделать с этим она ничего не могла. Ни дерзким характером, ни хулиганскими замашками Бог её не наградил. И вот только-только Руслана начала набираться решимости рассказать родителям обо всех своих проблемах, как «родители» просто перестали существовать – осталась отдельно мама, на которую и смотреть-то было жалко, и отдельно папа, до которого Лана не могла дозвониться уже в десятый раз. Старшеклассники высыпали с футбольного поля и направились к её скамейке. Вздохнув, Руслана встала, не дожидаясь, пока её сгонят, и побрела в сторону дома, изредка пинками вымещая своё плохое настроение на рюкзаке. К Ирке пойти она не могла, по средам та занималась с репетитором, поэтому дорога лежала только домой. Поймав маршрутку, Лана добралась до Некрасовки и вышла на проспекте. Тут только она поняла, что та самая заброшка – совсем рядом, буквально в двадцати шагах, и по спине побежал холодок. Несмотря на очевидную реакцию зрителей Иркиного видео, Руслана-то точно знала, что это никакой не фейк и что-то с жёлтыми глазами, не отражавшееся на экране камеры, вряд ли могло просто так привидеться на пустом месте. Почти бегом она преодолела зловещую стройку и свернула в родную арку. Мама была дома, и Руслана удивлённо взглянула на часы. – Русик, привет, я с работы отпросилась, – мама выглянула из кухни и напряжённо улыбнулась, – помнишь, сегодня придёт человек, комнату посмотреть? Я же говорила вчера. – Эээ… Тётьсветин родственник? – сообразила Руслана, и настроение спустилось ещё на отметку ниже. Только незнакомого человека в квартире не хватало. Пройдя к себе и сбросив рюкзак на первый ярус кровати, Лана снова набрала номер отца. Может, хоть новость, что с ними собирается жить какой-то чужой мужик, заставит его почесаться? Если вчерашние безуспешные попытки дозвониться до папы вызвали у Русланы чуть ли не истерику, то сегодня она уже реагировала на бесконечные длинные гудки с изрядной долей раздражения. Как он там говорил маме? «С Руськой я поговорю»? Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Видать, новый квартирант явился. – Русь, открой, пожалуйста! – крикнула с кухни мама, и Лана, вздохнув, поплелась в коридор, как можно медленнее, подсознательно надеясь, что незваный гость уйдёт, не дождавшись. Но звонок продолжал действовать на нервы своим дребезжанием, и Руслана всё же открыла дверь. Мужчине на пороге было около тридцати; тёмные волосы, обычное не запоминающееся лицо, разве что глаза – отчётливо-красные, но не пугающе, а удивительно-красные, изучающе разглядывающие Руслану в ответ. – Вы по поводу комнаты? – для проформы спросила она и с тем же глухим раздражением, что сопровождало её почти весь сегодняшний день, отметила, что на плече у гостя висит небольшая спортивная сумка. «Офигеть, уже и шмотки притащил», – рассерженно подумала Лана. – По поводу комнаты, – задумчиво повторил мужчина, и Руслана закатила глаза. – Проходите, – только сказала она, хотя внутри проговаривала про себя множество не столь вежливых вариантов. Но вслух, естественно, высказать ни один из них не решилась. Мама выглянула с кухни и улыбнулась, вытерев ладонь о передник и протянув её незнакомцу. Тот чуть наклонил голову и вместо того, чтобы пожать мамину руку, наклонился и коснулся её губами. Вышло это у него очень естественно, безо всякого пафоса, но Руслана всё равно еле слышно фыркнула и поспешила уйти к себе в спальню. В конце концов, от неё совершенно никак не зависит, поселится этот мужик здесь или нет, так что и присутствовать при разговоре смысла никакого. Мысль о том, как этот человек ходит по папиной комнате, разглядывает обстановку и бросает на кровать свою дурацкую сумку с вещами, никак не желала исчезать, и Руслана совершенно не могла сосредоточиться на домашке, а потом и вовсе поняла, что держит учебник вверх ногами. Впрочем, с её знанием алгебры она могла держать учебник и вовсе закрытым. Лана стянула очки и потёрла переносицу; тут боковым взглядом она поймала какой-то жёлтый отблеск и резко обернулась, надевая очки обратно. Ничего, только зеркало и стена. Руслана нахмурилась, и тут мама крикнула: – Русь, иди сюда! Мысленно скрестив пальцы за то, чтобы этот мужик чем-то им не подошёл или наоборот, отказался от комнаты сам, Лана вошла в кухню. Мама кивнула ей на свободный стул и налила чаю. Присев, Руслана оказалась напротив гостя, который тут же устремил свои красные глаза на неё. – Познакомься, Руся, это Леон Андреевич. Он будет снимать у нас комнату. – А кто вы тёть Свете? – спросила Лана. – Эээ… это не родственник тёти Светы, – смущённо ответила мама, налив чаю в третью чашку и присев на свободный стул, – понимаешь… Леону Андреевичу тоже нужна комната... И видимо, тётя Света, не посоветовавшись со мной, разместила наш адрес на сайте. – Чего? – недоумённо нахмурилась Руслана, – как это «видимо»? Ты точно знаешь? На каком сайте? – Русь… – Ну ладно, неважно, щас тётьсветин родственник придёт, так что… до свидания, – протараторила Лана и встала, чтобы уйти в спальню и предпринять новую попытку сделать алгебру. – Нет, Руслана, я подумала… Леон Андреевич хороший человек, он нам подходит. – … А? – удивлённо выдавила Лана, не веря своим ушам. – Пойдём поговорим у тебя в комнате, ладно? – мягко попросила мама. Едва за ними закрылась дверь, Руслана выплеснула на мать весь накопившийся негатив: – Ты совсем, мам?! Ты чего?!! Ты что, его знаешь?! – Нет, не знаю, но… он хороший человек, Русь, – на секунду лицо мамы стало растерянным, даже каким-то беспомощным. У Русланы возникло странное ощущение, что слова «он хороший человек» кто-то просто вложил матери в голову, и она сама не понимает, кто и почему. – Ты чего? – уже намного тише, испугавшись собственных мыслей, повторила Лана, – ты правда хочешь впустить в дом жить незнакомого мужика? Ладно этого тётьсветиного родственника, но этот же вообще какой-то чужой! Ты что, фильмы про маньяков не смотрела? – Ну не перегибай, Русь. Впускают же люди к себе незнакомцев, когда сдают квартиры? И живут же в коммуналках незнакомые друг другу соседи. Я ему доверяю. Разве ты нет? – С чего бы? – недоумённо спросила Руслана, и на лице мамы отразилось точно такое же удивление. Брови Ланы поползли вверх, и она, схватив свой телефон со стола, вышла в ванную. Плотно прикрыв дверь, она включила воду на полную мощность и села на эмалированный бортик. Отец на звонок в очередной раз не ответил, поэтому Руслана завернула кран и набрала СМС-ку: «Пап, срочно перезвони, мама хочет поселить в твоей комнате незнакомого мужика». Выглядел текст более чем двусмысленно, но ничего уточнять и переписывать Лана не стала. Выключен мобильный не был, так что сообщение должно было достигнуть адресата. Подождав минут пять, надеясь, что отец вот-вот перезвонит, Руслана наконец поняла, что сидеть в ванной больше смысла нет. С хмурым видом она распахнула дверь и столкнулась нос к носу с новоявленным квартирантом. – Прости, – мужчина улыбнулся и отошёл, пропуская Лану. Подозрительно косясь на незваного гостя, она сделала пару шагов и обернулась. Сунув руки в карманы джинсов, Леон Андреевич стоял, прислонившись к стене плечом, и точно так же пристально её разглядывал. – Эти очки тебе не идут, – сказал он и чуть улыбнулся. Улыбка очень изменила его лицо, сделав менее уставшим и каким-то более живым. Про такую говорят «заразительная». – Я без них нифига не вижу, – к своему собственному изумлению, Руслана поняла, что агрессия на нежеланного визитёра прошла. Весь его вид действительно внушал доверие, особенно улыбка, от которой на щеках появлялись крошечные ямочки. – Совсем? Лана пожала плечами и повернулась, чтобы уйти, как вдруг услышала знакомый рингтон. Только не в своей руке, а за стеной, в маминой комнате. Ну что ж, отец хотя бы позвонил, пусть даже не ей. Мама в спальне взяла трубку, начала что-то рассерженно тараторить, и Руслана окончательно скисла. Вряд ли после такого агрессивного расставания родители хоть о чём-то смогут поговорить нормально. Тут новая трель раздалась в прихожей, и Лана с любопытством подошла к двери, заглянув в глазок. В коридоре стоял тёмный силуэт – из-за менее чем скудного освещения во всём подъезде и узких, скорее похожих на большие щели окон, в дневное время суток от дверного глазка толку не было, любой человек казался просто тёмной тенью. – Кто там? – спросила Руслана. – Это я, папа, – глухо отозвались с той стороны, и Лана обрадованно потянулась к замкам. Наконец-то, он вернулся! Может быть, соскучился по ней или вообще решил бросить свою новую любовницу! Распахнув створку, Руслана заулыбалась во весь рот, увидев такую знакомую фигуру отца на пороге. – Пап! – Можно войти? – фигура отца подалась вперёд, наклонившись и замерев в неестественной позе. – Д… – радостно начала Лана, но тут сзади послышалось тихое, но очень уверенное: – А ну пошла отсюда. Руслана осеклась и обернулась на квартиранта. Тот стоял позади, уже без тени улыбки, и хмуро смотрел на отца. – Это мой папа! – рассерженно прошипела Лана и снова перевела взгляд на дверной проём. К её удивлению, отец смотрел не на неё, а на Леона Андреевича, причём смотрел с явной опаской, так что его яркие жёлтые глаза выражали едва ли не испуг. – Твой отец сейчас говорит с матерью по телефону, Руслана, – спокойно возразил Леон, – открой глаза, разве это он? Посмотри повнимательнее. Разве у него такое лицо? Такие глаза? При упоминании о глазах Лана неожиданно вздрогнула. У папы они были зелёными, точь-в-точь как у неё самой. Почему тогда сейчас жёлтые? Голова разболелась, и Руслана сняла очки, привычным жестом потирая переносицу. Подняв взгляд, она замерла. Разумеется, без очков видела она ужасно, но всё же не настолько, чтобы перепутать силуэт в дверях со своим отцом. Тощая чёрная фигура с горящими жёлтыми глазами, каждая конечность раза в полтора длиннее, чем у обычных людей, одежда балахонистая, висящая на костлявом теле, как на вешалке. Однако не настолько свободная, чтобы не понять – это не мужчина. Тут же пришло осознание – Леон Андреевич её видит, видит как есть. Он с самого начала обращался к этому… существу как к женщине. Руслана вскинула голову на квартиранта. – Увидела, – констатировал тот и обратился уже к фигуре за порогом, – она тебя видит, тварь. Убирайся, тебя не пустят. Подобие женщины разочарованно заурчало, не издавая больше никаких звуков, хоть сколько-нибудь похожих на человеческую речь, и отступило, скрывшись в густой тьме лестничной клетки. Леон закрыл дверь на все замки и сделал приглашающий жест в сторону кухни. Трясущимися руками Лана надела очки и, добравшись до стула, рухнула на него, сцепив пальцы в замок. Какой-то отдалённой частью сознания Руслана слышала, как за стеной мама всё ещё ожесточённо спорит с отцом… с настоящим отцом. – Что это было? – тихонько спросила она, глядя, как Леон Андреевич невозмутимо ставит чайник и насыпает заварку в чашку. – Это паразит высшего ранга. Очень опасная тварь, наводит морок так, что кого угодно обманет. Впустишь такую в дом, и всё, найдут потом родственники пустую квартиру, да очки твои дурацкие. – Ничего не дурацкие, – обиделась Лана, и мужчина рассмеялся. – Я думаю, ты поняла, как такие могут заморочить голову, – дождавшись, пока закипит чайник, Леон разлил кипяток и сел напротив Русланы, – ты знала, что отец говорит по телефону с матерью, и всё же не заподозрила ничего неладного, правда? – А вы?.. Как вы увидели? И почему я увидела потом, а не сразу? – Ты начала понимать, что что-то не так. И морок развеялся. – А вы? – настойчиво переспросила Лана. – Морок действует на одного человека за раз. Возможно, будь рядом твоя сестра, увидела бы то же самое. Или, скажем, будь на твоём месте какая-нибудь религиозная секта, у всех членов которой одна-единственная навязчивая идея, увидеть Бога. Тогда да. – Ясно, – буркнула Руслана, сжимая чашку ладонями, – а вы таких уже видели, да? Не испугались же? – Нет, не испугался, – фыркнул Леон Андреевич, – это не самая мерзкая тварь, которую я видел. – А как вы их видите? – Лана с любопытством вскинула голову, отметив, что пальцы уже не так дрожат. Однако квартирант не ответил, а только неопределённо пожал плечами. – Так… погодите… а что мне делать? В смысле… она снова не придёт? – Постарайся вообще никого не приглашать домой, хорошо? Буквально, не говори никому никогда слова «проходите». Если это не тварь, то зайдут и так. – А вдруг мама пригласит? – тут же испугалась Лана. – Чья это квартира? Кому принадлежит? – Ну… – Руслана слегка замялась с ответом. Родители с детства учили никому никогда не рассказывать подобных вещей. – Думаю, тебе, – сделал вывод Леон, – иначе тварь притворилась бы, что ошиблась адресом, или попросила тебя выйти на лестницу. Если квартира не принадлежит твоей матери или отцу, то они могут приглашать кого угодно, это не считается. – Ну мне, да. Бабушка на меня завещание написала. – Оно и к лучшему. Следить придётся только за самой собой. Справишься? – Наверное, – не слишком уверенно кивнула Лана, – а вы мне поможете? Леон Андреевич усмехнулся каким-то своим мыслям. – А откуда они берутся? Паразиты. – Оттуда же, откуда обычные люди. Рождаются, женятся, работают, умирают. А после смерти перерождаются. Кто-то в других людей, через реинкарнацию. Кто-то в тварей. Бывают души очень слабые, они становятся низшими тварями, паразитами, для людей такие самые безопасные. Взаимодействовать с человеком напрямую не могут, только поглощают негативные эмоции. На вид обычные тени, только их ничто не отбрасывает. И глаза жёлтые. Руслана с грохотом поставила чашку на столешницу, и изрядное количество чая выплеснулось на скатерть. Тень с жёлтыми глазами. Тень, которую ничто не отбрасывало. Вот, что она видела на заброшенной стройке! – Что-то вспомнила? – проницательно спросил Леон Андреевич. – Ага, – кивнула Руслана, но в подробности вдаваться не стала. – Скажу тебе вот что, Руслана, что-то притягивает к тебе этих тварей, – Леон положил обе руки на столешницу, ладонями вверх, и Лана невольно засмотрелась на его руки. Что в них было такого особенного, она долго не понимала, но когда наконец сообразила, её брови удивлённо поползли вверх. – У вас нет линий на руках, – растерянно, совершенно пропустив его последнюю фразу мимо ушей, пробормотала Руслана, всё ещё недоверчиво рассматривая гладкую кожу на ладонях. – Правда? – хмыкнул квартирант, – ну что ж, видимо, у меня нет судьбы. Прозвучало это с откровенным сарказмом, но Лана всё же задумалась. Как-то этот человек начинал её напрягать. Непроизвольно вспомнилось, как мама ни с того, ни с сего решила впустить его пожить в комнату, которую обещала тётьсветиному родственнику. Как он спокойно смотрел на отвратительную фигуру на пороге. И как… В голове осталась, затмив другие, одна-единственная мысль. Она его пригласила. Он вошёл только когда услышал от Русланы «Проходите»! – Вы тоже один из них? – упавшим голосом спросила она, и Леон Андреевич рассмеялся. – Стал бы я тебе о них тогда рассказывать? – Ну а кто вы тогда? Почему глаза красные? Почему вошли, только когда я вас пригласила? – Я много путешествовал и часто сталкивался с паразитами. У многих народов они не миф, а такая же часть жизни, как для тебя – кошки и собаки, которые бегают по улицам. – Так вы человек? – с подозрением уточнила Руслана. – А кто же я, по-твоему? Разве я похож на тень? Ты ведь заподозрила меня, и я не изменился. Значит, я не морок. Лана прищурилась и облизнула губы, пристально всматриваясь в лицо перед собой и пытаясь найти в нём что-то необычное и неправильное, как в той фигуре за дверью. Спустя пять минут Руслана сдалась, и ей мгновенно стало стыдно за себя и свои глупые мысли. – Простите, – буркнула она, и Леон снова заразительно улыбнулся, и в этот раз Лана последовала его примеру. – Ты правильно делаешь, что не доверяешь. Излишняя подозрительность может запросто спасти тебе жизнь. Главное помни про дверь. И постарайся одна не гулять, особенно ночью. Ночью они чувствуют свою безнаказанность. – Угу… а вы что-то хотели сказать? О том, почему эти твари до меня докапываются? – Ты в последнее время не делала ничего странного? Может, вызывала какую-нибудь Пиковую даму? Или находила какую-то старинную вещь? Руслана попыталась собрать мысли в кучу и через минуту поняла, что всё это началось с дурацкой книги, которую потерял тот старик из автобуса. – Бли-и-и-н, – не удержавшись, протянула она, подавив желание удариться затылком об стену. – Что? – на секунду взгляд Леона стал цепким и неприятным, но, моргнув, Лана поняла, что ей показалось. Впрочем, желание откровенничать пропало, и она решила, что в случае чего рассказать всегда успеет, а вот взять свои слова назад – вряд ли. Тем более, что книги у неё сейчас даже нет. – Ничего. Завтра контроша по алгебре, пойду готовиться, – отговорилась Руслана и вскочила, поспешно покинув кухню. Дверь в свою спальню она закрыла, отчасти чтобы ссора родителей не слышалась так отчётливо, а отчасти – чтобы не вошёл новый квартирант. Доверять своей интуиции Лана не привыкла, да и вообще раньше считала, что никакого шестого чувства у неё нет вовсе, но именно сегодня что-то помешало ей сказать о книге. Почему? Ведь книга ей не принадлежит, никакой ценности не представляет, плюс, возможно, привлекает к себе всякую нечисть. Врубив Скайп, Руслана набрала Ирку, но та не ответила. Страница в соцсети так же встретила недружелюбной надписью «Ирина была в сети вчера в 22:30». – Блин, – Лана, побарабанив пальцами по столешнице, набрала подруге СМС, на случай, если та задержалась у репетитора. Глаза начали ощутимо уставать, и Руслана отошла от компа, забравшись с ногами на подоконник. Стянув очки, она без особой цели уставилась в окно, дожидаясь, пока можно будет снова сесть за компьютер. Неожиданно что-то привлекло её внимание, и Лана сосредоточилась. Вид из её спальни упирался в окна соседней многоэтажки. Сперва Руслане показалось, что ничего такого снаружи нет, просто горят окна в квартирах напротив. Однако чем сильнее она вглядывалась, тем яснее понимала, что жёлтые пятна двигаются, как будто в темноте двора летает множество светлячков. Только летает как-то странно, парами, словно… «Глаза». Судорожно выдохнув, Руслана трясущими пальцами надела очки и жадно уставилась в окно. Но никаких жёлтых пятен не было. Лана сглотнула ком в горле. Конечно, бывало так, что она не видела мелкие детали и предметы без очков, но чтобы наоборот… Скрипнула дверь, и Руслана взвизгнула. – Ты чего это? – улыбнулась мама, – опять ужастики на ночь смотришь? – Не… ничего, – Лана нерешительно потянулась к очкам и всё же сняла, снова глянув на двор невооружённым взглядом. Десятки ярко-жёлтых пятен безо всякого сомнения перемещались в окружающем пространстве, и Руслана всерьёз испугалась. – Ма-ам, иди сюда. – Что? – подойдя поближе, мама выглянула в окно и повертела головой, осматривая едва освещаемый одним тусклым фонарём двор. Уже по одному её блуждающему взгляду, не понимающему, на чём остановиться, Руслана поняла – мать ничего не видит. – Светлячков видишь? Жёлтых. – Светлячки осенью? Нет там никого, Русь, не придумывай. Лана поняла, что если бы мама видела эти пятна, то непременно поняла бы, о чём она говорит. Поэтому она спрыгнула с подоконника, надела очки и задёрнула шторы. Неужели из-за поганой книги она начала видеть этих… паразитов? Или, может, из-за ритуала? Мама зажгла свет и остановилась у кровати. – Русик, папа звонил. Это ты сказала ему про Леона Андреевича? – Ага. Пусть знает, что у нас теперь будет жить незнакомый человек… И вообще, что ты скажешь тёть Свете? – упрямо скрестив на груди руки, осведомилась Руслана, хотя на мнение этой тёти Светы, которую она и видела-то всего пару раз, ей было мягко говоря плевать. – Я перед ней извинюсь, Русь. Всякое в жизни бывает, сама понимаешь. – Ну да, – буркнула Руслана и вернулась к попыткам сделать домашку.