Ведущий

Когда тренер предложила Чинатсу стать ведущим, та с радостью согласилась. Встав в пару с Акирой, она смогла участвовать в пусть и неофициальных, но все-таки соревнованиях. Слышать рукоплескания публики и побеждать очень приятно. Да и роль ведущего не была ей в тягость. Чинатсу привыкла быть лидером — едва научившись ходить, она стала заводилой в детских играх и проказах. Она легко взваливала на свои с виду хрупкие плечи ответственность и за себя, и за партнера. А еще ей нравилось, что Акира так от нее зависит. Даже себе она бы не призналась в том, что ощущение власти над другим человеком доставляет ей удовольствие. Но годы шли, девочки взрослели, и любительские соревнования уже не казались такими уж привлекательными. Чинатсу хотелось большего. Хотелось стать профи. Хотелось танцевать в красивом платье и наслаждаться восхищением зрителей. А для этого нужен был партнер-мужчина. Именно Чинатсу стала инициатором разрыва их пары. Акира плакала, умоляла, говорила, что станет лучше. Чинатсу было ее жалко, но куда деваться? Две девушки не могут вместе участвовать в настоящих соревнованиях. Однако когда Акира перестала просить и начала язвить, жалость уступила место раздражению. И ведь у Акиры был отличный повод позлорадствовать: Чинатсу никак не могла найти партнера. Первый парень, с которым у нее был омиай, оказался извращенцем. Сразу же начал лапать Чинатсу, а когда она отвесила ему пощечину, заявил, что такая плоскодонка и уродина никогда не найдет партнера, если не станет более покладистой. Чинатсу прекрасно знала, что грудь у нее нормального размера (не то, что дойки Акиры!), но все равно клевета парня вызывала горькую обиду. Да еще и Акира, наблюдавшая за омиай, начала после этого дразнить Чинатсу мужеподобной плоскодонкой. Вот ведь стерва! Парень на следующем омиай оказался вполне адекватным. Они с Чинатсу нормально поговорили, и она уже начала надеяться, что все сложится. Но не тут-то было. С танцами не заладилось сразу. Чинатсу привыкла сама вести, и когда партнер начал таскать ее по паркету туда-сюда, как куклу, совершенно не считаясь с ее желаниями, Чинатсу взбунтовалась. Она не кулек с мукой! — Тебе надо научиться следовать, — сухо сказал партнер, прекращая танец. — Скоро гран-при, у меня нет времени тебя переучивать. — Больно надо! — раздраженно крикнула ему вслед Чинатсу. — Ты не единственный в мире партнер! Но и третий кандидат, и четвертый сказали примерно то же самое. А пятым вообще оказался мерзкий старикашка, пахнувший чем-то кисло-сладким и щипавший Чинатсу за задницу. Это стало последней каплей. Чинатсу решила, что раз не может найти нормального партнера, то и фиг с ним. Пошли они, эти сраные танцы… Она будет жить, как все нормальные девушки: ходить в караоке с друзьями, вступит в какой-нибудь необязательный клуб, будет развлекаться вовсю. И больше никаких танцев. Пусть при звуках любой музыки она начинает думать, как бы можно было под нее танцевать. Пусть видит во сне сияющие огни над танцполом. Все равно она не вернется в бальный зал. Так Чинатсу думала до тех пор, пока в ее жизни не появился Татара. Сперва она не питала на его счет никаких надежд. Наверняка, он будет таким же, как и все те парни, с которыми она уже пыталась танцевать. Заявит, что она похожа на мужика и ее невозможно вести. Да сами они не мужики, раз не могут с ней совладать и вести ее! Чинатсу пошла в студию Огасавара только ради великолепной Чизуру. А вовсе не ради того, чтобы потанцевать. Нет-нет! Но Татара оказался еще хуже, чем думала Чинатсу. Танцевать не умел, вел отвратительно. Зато следовал лучше самой Чинатсу. Из него вышла бы отличная девушка-партнерша. Поняв это, Чинатсу пришла в жуткое бешенство от зависти. И решила больше никогда не возвращаться в студию. Она бы сдержала свое слово и ни за что не стала бы танцевать с таким размазней, если бы не мерзкая Акира. Чтобы утереть нос бывшей подружке, пришлось согласиться терпеть этого никчемного парня. Хотя в глубине души Чинатсу была благодарна Акире за такой прекрасный предлог, чтобы снова начать танцевать. Тренировки с Татарой были сущим адом: они постоянно ссорились, никак не могли найти баланс. Умом Чинатсу понимала, что не стоит орать на партнера, который является ее единственным шансом вернуться в бальный зал, но удержаться не могла. После каждой такой вспышки Чинатсу ожидала, что у Татары все-таки сдадут нервы, и он уйдет искать другую, более покладистую партнершу. Но каждый раз он возвращался к ней, смотрел глазами преданного щенка и спрашивал с надеждой: — Чи-чан, хочешь потренироваться? Его упорное желание танцевать именно с ней одновременно раздражало и восхищало ее, вызывая в душе горячее чувство благодарности. Хотя стучать к ней в туалет и звать танцевать это уже перебор! Постепенно они притирались друг к другу, но их танец все равно напоминал сражение. Вечная борьба и единство противоположностей. Инь и Янь. Женщина и мужчина. Из их противоборства родился новый прекрасный танец, где не было ведущего и ведомого, где каждый из них двоих мог сиять. Чинатсу ценила то, что Татара не пытается ее подавить, как это сделали бы другие партнеры. Они говорили своим танцем: «Смотрите, как круто я верчу свою партнершу!». Татара же говорил: «Смотрите, как круто мы кружимся вместе!». Поэтому Чинатсу позволила ему себя вести. Он был достоин. Но вот уступать ему роль ведущего где-то, кроме танцпола, она не собиралась. Она сама приняла решение перевести их отношения на другой уровень. Когда после нескольких лет упорных попыток они наконец-то выиграли кубок Микасы и остались наедине после церемонии награждения, Чинатсу поцеловала Татару. Властно потянула его за бабочку фрака и чмокнула в губы. — Это в честь победы! — браво заявила она, чувствуя, как пылают щеки. Татара был гораздо краснее нее, Чинатсу уже испугалась, как бы он в обморок не хлопнулся — вон каким багровым стал. Но Татара всегда умел ее удивить, удивил и сейчас. Вместо того, чтобы лишаться чувств, аки трепетная барышня, или смущенно забормотать какую-нибудь чушь, он вдруг решительно обнял ее за талию, как делал во время танца, и поцеловал в ответ. Вернее, попытался. Все-таки целоваться он совсем не умел. Ну, ничего, это дело поправимое. Они еще смогут хорошенько потренироваться. Учился Татара весьма быстро, чутко реагируя на малейшие желания Чинатсу. И когда она захотела большего, чем поцелуи и объятия, то была уверена, что он будет не против. Ведь на то она и ведущая, чтобы вести за собой партнера к новым вершинам. Хотя придя вечером к Чинатсу в гости, чтобы посмотреть один из чемпионатов с Сенгоку, и обнаружив, что в доме они одни, Татара, казалось, ничего не заподозрил. Ну, подумаешь, так сложилось, что родители с младшими детьми уехали на горячие источники, а брат Чинатсу ушел ночевать к другу. Бывает. Совпадение. Они с Чинатсу расположились в ее комнате перед ноутбуком, на экране которого кружились танцоры. — Сенгоку потрясающий, — восхищенно выдохнул Татара. — Вот такое движение я пока точно не смогу повторить. И вон то тоже. — Сможешь, какие твои годы. — Чинатсу панибратски хлопнула его по плечу. — Хотя без Чизуру он бы ничего этого не достиг бы. — Как и я без тебя. — Татара улыбнулся той особой улыбкой, при виде которой хотелось взять его в охапку и потискать, как маленького пушистого щенка. Чинатсу не удержалась и растрепала ему волосы. Татара засмеялся, шутливо отбиваясь от нее. Но тут перерыв в записи чемпионата закончился, началась латина, и они оба уставились на экран ноутбука. В какой-то момент Чинатсу заметила, что Татара притоптывает ногой в такт музыке. Поймав ее взгляд, он смущенно объяснил: — Хочу танцевать. — Так давай потанцуем, в чем проблема? — Чинатсу пожала плечами. — Ну как бы… в квартире… да и ковер истоптать можно… и неудобно. — Татара засомневался. Чинатсу только махнула рукой. — Да ладно, я иногда танцую, когда родителей нет. Поднявшись, она потянула Татару за руку. — Давай, потанцуем. У него аж глаза загорелись, а Чинатсу мысленно усмехнулась. Вот ведь парень: остался дома с девушкой наедине, а только о танцах думает. Хотя следующие слова Татары заставили ее усомниться в том, что его намерения так уж кристально невинны. — Может, латину потанцуем? Румбу? — предложил он и, как показалось Чинатсу, немного покраснел. Но в полумраке, рассеиваемом лишь светом от экрана ноутбука да торшером трудно было разобрать. — Румбу так румбу, — согласилась Чинатсу. Она быстро нашла на ноуте подходящую музыку — у нее для каждого стиля были целые плейлисты. — Ух ты, классная музыка! — восхитился Татара. — Скинешь мне потом? Он говорил быстрее, чем обычно, будто нервничал. Неужели дошло, зачем она его позвала? Или просто волнуется перед румбой? Она у него не слишком хорошо получалась. Будто подтвердив догадки Чинатсу, Татара начал танцевать очень неуверенно. Благо в латине не так важен ведущий, поэтому Чинатсу могла взять инициативу на себя. Она плавно скользила вокруг Татары, обнимая его за плечи в одной фигуре, закидывая ногу ему на талию в другой. И постепенно он расслабился, пошел следом за ней. Крепко сжимал ее талию для поддержек. Держал за руку, позволяя откинуться на спину, почти вставая на мостик. В этот раз у него впервые получилось сделать несколько сложных фигур. Неспроста… Румба — один из самых чувственных танцев. Постепенно Чинатсу начала ощущать, как между ней и Татарой проскакивают искры. Воздух становится более тяжелым, вязким и жарким. В какой-то момент, когда их лица в очередной раз оказались совсем рядом, Чинатсу коснулась губ Татары своими губами. Осторожно, пока что не навязывая свое желание. Он с готовностью ответил. Танец плавно перетек в объятия, Татара запустил одну руку в волосы Чинатсу, другой оглаживал изгиб ее бедер. Она углубила поцелуй, одновременно начиная расстегивать его рубашку. Татара на миг застыл, затем отстранился и серьезно заглянул Чинатсу в глаза. — Чи-чан, я хочу… — он сбился, но мужественно продолжил, — с тобой. Правда. Но у меня еще не разу не было… Не уверен, что получится хорошо. — Не волнуйся, все получится. Я поведу. Чинатсу старалась, чтобы ее голос звучал уверенно. Хотя на самом деле такой уверенности она не ощущала. Они с Акирой пару раз пробовали робко ласкать друг друга, но занятие любовью с мужчиной естественно здорово отличаются от подростковых игр двух любопытных девушек. Но ведущий никогда не должен показывать партнеру свое замешательство. Чинатсу была хорошим ведущим. Она слегка толкнула Татару так, что он упал на кровать. Сама опустилась сверху, коснувшись через ткань брюк его напряженного члена и вызвав сдавленный полувздох-полустон. Татара неуверенно потянулся к краю ее кофты, но Чинатсу сама быстро стянула ее через голову и так же поспешно расстегнула лифчик, опасаясь смутиться и растерять решимость. Татара уставился на нее, широко распахнув глаза. И, судорожно облизнув губы, прошептал: — Ты очень красивая. — Льстец, — фыркнула Чинатсу, подавляя желание прикрыться. Вместо этого она подняла руки Татары и положила его ладони себе на груди. Он поколебался всего секунду, а затем обвел кончиками больших пальцев затвердевшие соски, заставляя Чинатсу чуть прогнуться и тихонько застонать. Она вела, перемещая руки Татары по своему телу. Но постепенно он перехватил инициативу. Все-таки он прекрасно чувствовал других людей, и особенно Чинатсу. Он интуитивно угадывал, какие прикосновения доставят ей больше удовольствия. Где-то он гладил и целовал почти невесомо, где-то грубо и напористо, иногда прикусывая тонкую кожу. В какой-то момент они перекатились, и Татара оказался сверху, подминая Чинатсу под себя. Она впервые в полной мере ощутила, что за последние годы он стал крупнее и сильнее, чем она. Но Чинатсу не собиралась ему так просто уступать, через пару сладких мгновений снова оседлала Татару, заставила шипеть сквозь зубы, гладя через брюки и дразня то чуть расстегивая ширинку, то снова застегивая. Ей было приятно смотреть на него сверху вниз, когда он распростерся под ней, раскрасневшийся, с блестящими от возбуждения глазами и искусанными губами. И она догадывалась, что точно такое уже удовольствие испытывает он, когда она сама лежит под ним, почти обнаженная и такая доступная. Занятия любовью чем-то напоминали их обычный танец — бесконечная борьба за позицию ведущего. И когда они достигли оргазма, это было похоже на их самое лучшее вступление в танце. Словно они стали единым целым — каждый продолжение другого… Позже, когда они лежали рядом, тяжело дыша, Татара вдруг заговорил: — Это было… удивительно… Знаешь, я никому об этом не рассказывал, но когда мы с тобой танцуем, мне иногда кажется, что ты будто появляешься из моего тела… Извини, так глупо звучит, но по-другому не могу сказать… Кажется, будто ты часть меня… Чинатсу нашла его руку под одеялом, переплела свои пальцы с его. — Мне тоже иногда так кажется. Татара в ответ еще крепче сжал ее ладонь. — Чи-чан, я тебя… — Я знаю, — хмыкнула она и, поспешив отнять руку, встала. — Пойду ополоснусь. Татара нахмурился, скорее шутливо, чем всерьез. — А ты мне разве ничего не хочешь сказать? — Неа. — Чинатсу показала ему язык. — Вредина. Скрывшись в ванной, Чинатсу прижалась спиной к двери, которая показалась просто ледяной и прошептала: — Я тоже люблю тебя, Татара. И добавила, сама не зная почему. — Ты прекрасный ведущий.