Глава 22
19 августа 2018 г. в 15:33
Мадам мэр одобрительно кивает, слушая толковый отчет заместителя. Работы по благоустройству, ремонт школы, подготовка к празднованию Дня независимости — все идет полным ходом, даже с опережением сроков. Из подробного письменного отчета шерифа, полученного ею накануне по электронной почте, Реджина также знает, что все последние дни Лерой с головой погружен в работу и совсем перестал выпивать, а Джефферсон пока не был замечен в визитах в кафе с какой-либо еще целью, кроме как перекусить.
Кафе. Вот в этой части донесение Свон было весьма любопытным и требующим проверки. Вспомнив, что один из чиновников финансового ведомства, Кейн, был одиноким альфой, она благодарит заместителя за доклад и просит секретаря вызвать Кейна.
Не обратив никакого внимания на пухлые отчеты с цифрами в руках молодого человека, она приглашает его сесть и благодушно спрашивает:
— Скажите, Алекс, вы в последние пару дней посещали Руби?
— Да, мисс Миллс, — чуть покраснев, отвечает альфа.
— Правдивы ли слухи, что Дороти Гейл помогает Бабушке в кафе и что ее силами затеян ремонт на втором этаже?
— Все верно, мисс Миллс, — потупившись, подтверждает чиновник. — Мисс Гейл приехала с грузовиком мебели и строительных материалов. Она поселилась в угловой комнате и начала там ремонт, а ложе Руби — ну то, из красной кожи, вы знаете… то есть… ой… — смутился парень.
— Да знаю, знаю, — спокойно подтверждает Реджина.
— Да, так вот его перенесли в соседний номер. И… ну, в общем, Руби принимает пока в соседнем номере.
— Принимает? — с сомнением переспрашивает мэр, вспоминая картину некогда разгромленного Дороти бара и разукрашенных синяками физиономий альф, с которыми случалась, как безумная, сорвавшаяся Руби.
Разве ремонт не был затеян ее возлюбленной, чтобы хотя бы недолго их отношения были эксклюзивными?..
— Да, принимает, — многозначительно подтверждает альфа.
Интересно…
— А еще Дороти внесла дополнение в Бабушкино меню, — осмелев, продолжает Кейн. — Закрытая карта коктейлей для… хм… посетителей второго этажа. Пряные и возбуждающие, — понизив голос, добавляет он.
— Ого, — не скрывает удивления Реджина. — Это… хорошо, наверное?
— Ага, — беспечно соглашается Алекс. — Знаете, Дороти даже извинилась передо мной за тот случай… ну, когда в баре была та кошмарная драка. Хотя меня там даже не было. Ну, другие-то ведь были… куда уж ей теперь вспомнить всех, кому она ломала носы, — задумчиво рассуждает он.
— Похоже, мисс Гейл изменилась, — подытоживает Реджина и хмурится, потому что радикальные перемены в характере альфы почему-то не очень нравятся ей.
— Что насчет денег? — спрашивает мадам мэр со смутным и очень неприятным подозрением. — Мисс Гейл… она, случаем, не ввела заодно и оплату по таксе?
— Нет, — мотает головой парень. — В этом смысле все осталось по-прежнему. Только вот еще коктейли появились. Они недешевые, конечно. Но вкусные! Я попробовал сразу два.
Что ж, на организацию борделя и сутенерство, запрещенные законодательством штата, действия Дороти Гейл пока не тянули. Но все-таки ее деятельность сильно озадачивает Реджину. Она вспоминает кроткую улыбку девушки-альфы в Японском саду Портленда после медитации и чувствует желание обсудить происходящее. Но вот только с кем? Со Снежкой? С Арчи? С Эммой? Реджина решает отложить пока эти размышления и, прихватив заместителя, уезжает на проверку кипящих в парке работ по благоустройству территории.
Увиденное нравится ей, и она благодарит Лероя и его рабочих. Бригадир кажется польщенным заслуженной похвалой, так что приятели хлопают его по плечу и шутят, что имя Ворчуна следует передать теперь какому-то другому гному.
Реджина сулит им новые заказы и тепло прощается, демократично пожимая каждому рабочему руку (привычка, усвоенная ею у Джейн Тилби на встречах с избирателями). Под одобрительное ворчание гномов они с заместителем возвращаются к автомобилю, и у озера возобновляется шум строительной техники.
— Закупка фейерверков ко Дню независимости также полностью произведена, мадам мэр, — вспоминает зам, когда они возвращаются в мэрию.
— Спасибо, Фил. Я понимаю, что на вас свалилось много хлопот из-за моих частых отлучек…
— Не стоит, мисс Миллс. Вы заняты важным делом. Никто из нас не заинтересован в победе сторонников Грина.
Реджина понимающе смотрит на альфу и с признательностью кивает.
Оставшись одна в кабинете, Реджина возвращается к просмотру отчетов. Дойдя до конца, она понимает, что не представлено ни одного документа из Сторибрукской больницы, и пронзившее сердце опасение заставляет ее достать телефон и немедленно позвонить шерифу.
— И тебе добрый день, Свон, — скороговоркой отвечает она на приветствие. — Спасибо за подробный отчет, и — ты не знаешь, чем занимается Вейл? Он посещает кафе? И встречался ли с Руби? С Дороти?
— Вчера и позавчера — нет. Но, насколько мне известно, сегодня утром — да, — сухо отвечает шериф. — Я попросила Бабушку пока сообщать обо всех посетителях второго этажа. На всякий случай.
— Хорошее решение, — одобряет Миллс. — Кстати, как Бабушка?
— Немного растеряна, но в целом в порядке, — спокойно рапортует шериф.
Ее тон озадачивает Реджину. Такой официальный. Почему? Может, Свон считала задание мэра присматривать за Дороти паранойей? Но ведь раньше она не возражала… А может, Эмма жалеет о сказанных всего лишь два дня назад словах? Жалеет о своей откровенности, когда она призналась, что скучает? Жалеет в целом об их сближении? Может быть, Эмма уже закончила с их связью, осознав, что они становятся близки, и решив, что это неприемлемо? Или нашла кого-то получше, пока Реджина с сыном были в отъезде? От этих мыслей сердце начинает биться где-то в горле.
«Вот это настоящая паранойя», — думает Реджина и угрюмо поджимает губы, тщетно стараясь успокоиться. Надо просто спросить. Это лучше, чем мучиться сомнениями. И, после затянувшейся паузы, она осторожно произносит:
— Эмма, все в порядке?
— Да, — сразу отвечает шериф. — Я ведь прислала отчет, и…
— Я имела в виду, все ли в порядке у тебя?
— Да, — уже не так уверенно говорит Свон.
— Ты сердишься на меня, — вздыхает Реджина. — Почему?
— Не сержусь, — упрямится шериф, — просто…
— Скажи мне, — приказывает Реджина.
Теперь вздыхает Эмма.
— Я не сержусь. Немного раздосадована, да. Ты написала Дэвиду, чтобы он впрягся во всю эту мыльную оперу с девушкой из Канзаса.
— Всего лишь попросила его помочь тебе!
— Господи, Реджина, мы с Арчи и так, словно извращенцы озабоченные, постоянно присматриваем за этой парой! Я даже завербовала Бабушку стать нашим агентом, лишь бы ты не волновалась, что в нашем мирном и спокойном городке, в котором вот уже пару лет вроде бы никому не стирали все воспоминания и не обсыпали градом смертельных заклинаний, приключится массовая драка!
— Эмма, ну ты чего так завелась? — старается сдержать собственный гнев Миллс. — Мы же все вместе решили, что так будет лучше. И дело не только в стремлении избежать неприглядных потасовок. Просто… это ведь Руби. Эмма, это же наша Руби!
— Да, это наша совершеннолетняя и самостоятельная Руби, о которой вы со Снежкой заботитесь, как о маленькой несмышленой девочке… — ворчит Свон.
Реджина изумленно распахивает глаза. Что значит эта реплика? Да, возможно, они лезли не в свое дело, но старались делать это деликатно, и… это ведь было ради Руби.
— Подожди-ка, ты… ревнуешь? — внезапно догадывается она.
Яростное фырканье и поток отрицаний из трубки укрепляют Реджину в появившейся догадке. Свон ревновала. Ведь первые двадцать восемь лет жизни никто по-настоящему не опекал Эмму и не предостерегал от ошибочных решений, никто из родных не заботился и не присматривал за ней… И вот теперь родная мать и мать ее сына стараются хоть как-то оградить Руби от боли, которую ей снова мог причинить любимый человек, в то время как Эмма когда-то была брошена своим любимым и была вынуждена отказаться от сына… И в тот драматичный момент никого из них не было рядом, чтобы ее поддержать.
— Эмма, наверное, моя просьба была чрезмерной, — говорит Реджина. — И потом, Дороти, кажется, изменила отношение к… особенности мисс Лукас. Не надо больше «присматривать» за ними.
— Как скажешь.
Снова этот сухой тон. Мадам мэр расстроенно вздыхает.
— Эмма, я попросила Дэвида помочь, потому что беспокоилась о тебе, — признается она.
— Обо мне? — изумляется Свон.
— Дэвид все-таки мужчина. И…
— Альфа, — заканчивает ее мысль Свон.
— Да… я просто подумала, что…
— Господи, Реджина, ты, получается, до сих пор считаешь меня какой-то слабенькой омежкой, которую может нокаутировать любая девчонка альфа из Канзаса?
— Эта девчонка разгромила бар и отправила на больничные койки полтора десятка здоровяков!
— Если ты сомневаешься в моей компетенции, Реджина, — орет в трубку Свон, — могла бы просто попросить меня сдать значок! По-твоему, раз Дэвид альфа, он будет лучшим шерифом?
— Нет.
— Нет? — внезапно успокаивается Эмма.
— Нет. Меня полностью устраивает мой шериф, — вздыхает Реджина.
«Особенно когда не истерит на ровном месте».
Эмма молчит, а Миллс пытается вспомнить рекомендации из книг, которые должны были бы успокоить и снять беспокойство нестабильной омеги. Кажется, все рекомендации сводились к тем, которые ей сразу озвучил доктор Стивенс: сладости, просмотр комедий, секс. «Надо было еще с вечера заехать к Свон с шоколадкой и оттрахать ее как следует», — думает Реджина. А теперь… даже непонятно, как и приблизиться теперь к омеге.
— Ладно. Тогда, полагаю… — прерывает тишину Реджина.
— Давай вместе пообедаем? — не дает ей закончить разговор Эмма.
— Пообедаем? В смысле вдвоем? Сегодня? — удивляется Миллс неожиданному приглашению.
— Ну, да. Сходим в кафе, заодно на всякий случай понаблюдаем за обстановкой, — бойко продолжает Эмма.
— А. Хорошо, — растерянно соглашается Реджина. — Но… Эмма, мы в порядке?
— Мы в порядке, — заверяет ее Свон.
Мэр и шериф встречаются, как и договорились, через полчаса «У Бабушки».
Пока они идут к столику, Реджина оценивающе проходится взглядом по ногам Свон. Пожалуй, она не знала ни одного человека, который выглядел бы в обычных синих скинни так же соблазнительно, как Эмма. Вспомнив о цели их визита, Реджина переводит взгляд на стоящую за стойкой Бабушку и суетящуюся возле кофе-машины Дороти Гейл, облаченную в униформу. Очевидно, Руби сейчас наверху.
— Рада приветствовать вас в кафе. Что будете заказывать, дамы? — говорит Дороти, подойдя к их столику.
— Кофе, обычный черный. И фруктовый салат.
— Какао с корицей. И ризотто. И пончики с собой.
— Отличный выбор.
Наблюдая, как девушка забирает у них меню, Реджина не удерживается от реплики:
— Не знала о ваших талантах, Дороти.
— Не так давно я подрабатывала в кафе, — вежливо улыбается она.
— И еще, видимо, на стройке? — с такой же вежливостью продолжает допрос Реджина.
— Металлический профиль, гипсокартон, зеркальная поверхность и шуруповерт — это же как конструктор «лего», справится даже ребенок, — отвечает Дороти. — Поскольку ваш заместитель отказал мне в привлечении знакомого строителя из Портленда, а гномы заняты благоустройством парка, я решила, что справлюсь сама.
— Зеркальная поверхность? — переспрашивает шериф.
— Я думаю, Руби не нужно стесняться своих инстинктов, ведь в ее случае они естественные, правда? — рассудительно произносит альфа. — Я хочу сделать, чтобы ей было удобно, чтобы она не страдала и не корила себя, а получала больше удовольствия, занимаясь сексом. Она ведь такая красавица, правда, Реджина? Теперь потолок и две стены станут зеркальными, и она каждый день будет видеть, как прекрасно ее тело. Кстати, хотя это и сюрприз для моей девушки, но вам я по секрету скажу, что готовлюсь украсить высокую спинку кровати стразами, — подмигивает мэру Дороти, и Эмма подозрительно косится на опешившую Реджину.
Альфа уходит к стойке и варит напитки, пока Бабушка занимается подготовкой блюд.
— Это все-таки очень странно, — думает вслух мадам мэр. — Я надеялась на ее понимание и принятие болезни Руби, но это… это что-то большее, так?
— Наверное, она посещала психолога, как ей посоветовал тогда Арчи, — неуверенно выдвигает предположение Свон, и Реджина согласно кивает.
На сливочной пенке принесенного Дороти какао отчетливо виден контур розового бутона, и настает черед Реджины сверлить свою визави подозрительным взглядом, который, впрочем, остается не замеченным Эммой.
Опустошая мелкими глотками чашку кофе, мадам мэр думает о том, насколько может измениться человек на протяжении своей жизни. Припомнив собственную судьбу, она приходит к заключению, что человек может меняться очень сильно, причем не единожды.
За мыслями она не сразу замечает, что в кафе заходит доктор Вейл. Тот просит Бабушку сделать кофе, окидывает помещение ленивым взглядом и, получив за стойкой свой заказ, приближается к их столику.
— Шериф, мэр, какой отличный день, — произносит он вальяжно.
— Здравствуй, Виктор, — отвечает Реджина. — Что-то случилось с твоим компьютером? Я не получила от тебя ни еженедельный, ни месячный отчет.
— А, была куча других дел, — отмахивается Вейл и бесцеремонно присаживается рядом.
Он выглядит утомленным, как и всегда, и устало трет веки, прикрыв ими покрасневшие глаза.
— Мы собираемся пообедать, — неодобрительно замечает Реджина.
— А? Так я сейчас уйду. Просто… вы же видели Гейл, да? Что за хрень с ней случилась? Ее правый хук стоил мне зуба, но все же я предпочел бы драчливую Дороти вот этой ее… просветленной версии, — сардонически замечает он и отпивает кофе.
— Мы думаем, она посещала психолога, — говорит шериф.
Вейл бросает задумчивый взгляд в сторону новой официантки и не отвечает.
По лестнице спускается, чуть ли не насвистывая, Август и идет к выходу, вежливо кивнув их столику; все трое напряженно следят за каждым его шагом, потом дружно переводят взгляд на Дороти: на лице той написана исключительная доброжелательность.
— Мне пора. Приятного аппетита, дамы. А отчеты… завтра в полдень пришлю отчеты, — угрюмо прощается Вейл, заметив, что Дороти с подносом в руках устремляется к их столику.
Оставшись наедине, Эмма и Реджина не разговаривают, уткнувшись каждая в свою тарелку.
— Думаю, нам с тобой надо все-таки обсудить эту ситуацию, — неуверенно предлагает Реджине шериф, когда они заканчивают с ланчем, а Руби, скромно улыбаясь, спускается вниз.
— Надо, — признает Реджина, искоса наблюдая за поведением девушек.
Дороти кажется очень ласковой с Волчицей: она заправляет ей за ухо выбившийся из прически локон и касается пальцами ее руки, вызывая в глазах Руби счастливые искорки.
Посетители прибывают, и обе девушки начинают обслуживать столики; наблюдатели, не сговариваясь, понимают, что им тоже пора.
— Так когда мы обсудим… это все? — спрашивает Свон, остановившись у машины Реджины.
— Зачем откладывать? Поедем со мной в мэрию.
— Сейчас? — удивляется Эмма.
— Да. По-моему, мы видели и слышали достаточно.
Эмма без лишних разговоров садится на место пассажира, по-прежнему с пакетом пончиков в руках. Так же бессловесно они преодолевают расстояние до мэрии и кабинета Реджины. Мадам мэр строго наказывает секретарю не отвлекать их с шерифом во время беседы и закрывает дверь.
— Не знаю, что и сказать, Реджина, — говорит Свон, пристраивая пончики на стол мэра. — Не могу представить, чтобы я на месте Дороти могла бы вести себя так, — качает омега головой все в том же недоумении. — А ты? Ты смогла бы?
Реджина хмурится. Представить Робина на месте Руби очень сложно, и она представляет Свон. Смогла бы она так же легко делиться телом омеги, с которой они даже не были в отношениях, с другими альфами? От одной мысли об этом Реджина чувствует, как в венах горячо начинает бурлить кровь. Черта с два она стала бы делиться Эммой. Скорее, заковала бы ее в цепи и держала в колодце или подвале, доставая для собственных надобностей… Устыдившись своих мыслей, она поднимает взгляд на шерифа.
В зеленых глазах разлито беспокойство.
— Ты так покраснела, Реджина, — тихо произносит Свон и касается очень холодными пальцами ее щеки. — Все в порядке?
— Да, — рявкает мадам мэр.
Опомнившись, она тихо добавляет:
— Со мной все в порядке, спасибо. Эмма, ты еще помнишь, как я учила тебя накладывать звуконепроницаемые чары?
— Помню, — чуть удивившись, отвечает Свон.
— Наложи. Сейчас.
Эмма на секунду закрывает глаза, потом взмахивает рукой. Ощущать чужое волшебство Реджине сейчас так же болезненно, как и колдовать самой, — она убедилась, когда они вместе с Голдом мудрили над городской чертой. Но магия Спасителя не колет и не жжет, а словно обволакивает теплом, когда она проверяет качество наложенного Эммой заклинания.
— Великолепно, — оценивает Миллс.
Без какого-либо перехода она добавляет:
— Теперь сними джинсы.
— Что? — округляет глаза шериф.
— Предлагаю потрахаться, — снисходит до пояснения Реджина. — Эмма, пожалуйста, сними эти кошмарные штаны, — повторяет она, добавив в голос капельку тепла.
Свон лишь растерянно опускает голову и рассматривает видавшие виды джинсы.
— Ты не хочешь сейчас заняться сексом? — спокойно уточняет Миллс.
— Просто… я такого никак не ожидала, — нервно посмеивается Свон, но словно отмирает, когда Реджина показывает, что выбор остается за омегой. — А, знаешь, давай, — решается она. — Раз мой офис обгуляли, то потрахаться в твоем — просто необходимо, хотя бы во имя справедливости, — рассуждает омега, начиная расстегивать ремень.
Реджина сегодня в платье, так что заперев дверь, она быстро избавляется от трусов и подходит к черному кожаному диванчику, подле которого мнется босая Эмма со снятыми джинсами в руках. Мадам мэр посылает ей успокаивающую улыбку и достает из шкафа чистый плед. Иногда, когда раньше ей хотелось развлечься прямо на работе, она вызывала Грэма и трахала на всех подходящих или не очень поверхностях. Неплохое тогда было время… если не вспоминать, что собственный сын в конце концов возненавидел ее.
Расстелив плед, Реджина забирает из рук Эммы джинсы и бросает их на подлокотник своего кресла. Потом, спохватившись, достает из верхнего ящика стола презервативы и кладет их на диван.
— Ложись, — говорит она омеге. — И почему на тебе все еще надеты трусы?
— Сейчас сниму. Реджина, может, сегодня я буду сверху? — предлагает Свон.
— Хорошо, — кивает мадам мэр и одобрительно наблюдает, как омега избавляется от трусов.
Миллс садится на диван, пряча руку под подолом.
— Нет, подожди, — останавливает ее шериф. — Предоставь это мне.
Реджина настороженно следит, как Эмма встает подле дивана на колени и скользит пальцами по ее ногам, к подолу платья, а потом тянет его вверх. Глаза Эммы устремлены на припухшие складки между широко раздвинутых бедер альфы, и через мгновение там оказываются ее пальцы, а затем и губы.
Отросток отзывается сразу же, и, подобно астронавту, перебирается через стыковочный узел из одного космического корабля на другой, заметно прибавляя в размерах. Эмма старается принять в рот как можно больше, но с каждой секундой роста ее задача делается все труднее, так что скоро наступает момент, когда отросток оказывается в открытом космосе, с горячим языком шерифа, облизывающем его быстрыми круговыми движениями, а потом на него натягивают скафандр, и он погружается в уже ранее изученный, но все такой же занимательный мир, становясь там одновременно испытателем и испытуемым, и эта гостеприимная вселенная живая и подвижная, и, когда ее стенки сжимаются, что-то качественно меняется: знакомая волна пронзает его насквозь, стремительно выплескиваясь в скафандр густым и горячим, и оставляет его ослабевшим и убывающим.
Все те минуты, пока Эмма ласкала отросток ртом, а потом быстро и жарко двигалась на ее бедрах, Реджина не отрываясь смотрит на ее шею и рот, не в силах решить, к чему ее тянет сильнее. Челюсть легонько покалывает, и губы, кажется, тоже, хотя, должно быть, это фантомное ощущение, и все-таки они зудят, в неуемном желании коснуться мягкой кожи омеги.
Объемная футболка Свон во время скачки сползает на одно плечо, оголяя грудь, и Реджина уводит взгляд от губ и шеи на соблазнительно подпрыгивающие прямо напротив ее лица округлости. Похоже, у Эммы новые духи, и их свежий цветочный запах приятно щекочет нос, а все больше открывающаяся при каждом движении ложбинка так и притягивает, чтобы зарыться в нее лицом.
— Эмма, — бормочет Миллс, когда ее собственные руки вдруг отрываются от поверхности дивана и крепко охватывают грудь омеги, чтобы оттянуть футболку еще ниже и стянуть лифчик.
Шериф стонет и закатывает глаза, одновременно запрокидывая голову назад. Стараясь не поднимать взгляд на соблазнительно выставленную стройную шею, Реджина устремляется ртом к груди омеги, осыпает ее жадными мокрыми поцелуями и легонько прикусывает соски, а потом целует и берет их по очереди надолго в рот, вызывая этим у Свон целый водопад стонов и вздохов.
Кожа Эммы оказывается невероятно гладкой и нежной, и Реджине все труднее сдерживаться, потому что каждый миг их близости с омегой — словно восклицательный знак, в котором длинной палочкой является плавное движение Свон по ее члену вверх, а точкой — резкое приседание на бедра Реджины, и альфа тихо рычит от наслаждения, заставляя омегу поторопиться. И Эмма с трудом, но успевает, и тоже стонет, двигаясь совсем уже бессистемно, превращая восклицательные знаки в вопросительные, а потом в точки с запятой и многоточия.
Реджина почти дрожит и закрывает глаза, когда, непрерывно рыча, кончает сразу следом за Эммой. Потом она перемещает руки с груди Свон на ее талию, бережно поддерживая шумно дышащую омегу на себе, и прячет раскрасневшееся лицо в ее плече.
— Значит, тебе и правда… нравится моя грудь, — слышит она самодовольное, несмотря на сбитое дыхание, замечание Эммы.
Альфа молчит, оставаясь в той же позе, но невольно ухмыляется.
— Реджина, посмотри на меня, — просит Свон.
Однако мадам мэр отрицательно покачивает головой, не в силах согнать с губ идиотскую ухмылку. О Господи, она трахнула шерифа в своем кабинете (это не было новым фактом ее биографии, если бы не поправочка: сегодня, скорее, Эмма трахнула ее), да еще и обслюнявила омеге грудь. Она нормальная вообще? Но Свон ведь уже трижды ласкала ртом ее член… Она не должна быть возмущена.
С каждым разом близость Эммы все сильнее заставляла терять контроль, и Миллс с опасением задумывается о течке, которая рано или поздно должна начаться у до сих пор сидящей на ее члене омеги. Кого она обманывает? Это вовсе не опасение, а, скорее, чертово предвкушение.
— Реджина, — ласково зовет Свон, и ее руки оказываются в черных волосах, поглаживая так же приятно и заботливо, как Реджина помнит.
— Я… надо, наверное, поискать влажные салфетки, — хрипло говорит мадам мэр в плечо Эммы и пытается быстро отстраниться, но не тут-то было.
Сильные руки ложатся на плечи, и внимательный взгляд зеленых глаз исследует каждый сантиметр ее лица.
— Ты не заболела? Такая красная, — с притворной заботой спрашивает шериф.
— Я в порядке.
— А вот о моей одежде такого не скажешь, — легкомысленно замечает Свон и смеется.
Миллс невольно опускает взгляд ниже, на торчащую перед ее носом грудь, вываливающуюся из распяленной футболки и скрученного лифчика, и ухмылка возвращается на ее лицо.
— Мне стоит извиниться? — интересуется она.
— Еще чего! — фыркает Эмма.
Она переводит взгляд на грудь мадам мэр, прикрытую темно-синей тканью платья, и он быстро становится мечтательным.
— Не сейчас, — прекрасно понимая, где витают мысли омеги, предупреждает Реджина.
— Ладно уж. Но будешь должна, — покладисто замечает Свон и наконец-то изволит слезть с ее колен.
Реджина снимает презерватив, находит влажные салфетки все в том же верхнем ящике стола и сначала заботится о гигиене омеги, а потом о собственной.
— Удобный диван, — замечает Свон, натягивая джинсы. — Надо будет как-нибудь повторить.
— Было горячо, — соглашается Реджина. — Ты хорошо трахаешься.
— У тебя офигенно приятные губы, — не тянет с ответным комплиментом Свон.
— У тебя тоже. И ловкий язык.
Обе женщины изучающе смотрят на губы друг друга, вспоминая, какие именно действия каждой привели их к таким наблюдениям. Реджина снова чувствует легкое почесывание в челюсти и, резко отворачиваясь в сторону, произносит:
— Ну, что ж. Насчет нашего разговора… Думаю, можно обсудить ситуацию со Снежкой. Она-то наверняка не утерпит и будет спрашивать у Руби, как и что… А я напишу Зелине. Может, она знает, к какому психологу обращалась Дороти. В остальном же… наверное, нам стоит оставить Руби и мисс Гейл в покое, так?
— И молиться, чтобы у нашей просветленной альфы снова не сорвало башню, — добавляет Свон.
— Это была очень содержательная беседа, — не удерживается от подкола Реджина. — Благодарю за содействие, шериф.
— Всегда пожалуйста. Жаль, твой подол во время нашего разговора немного помялся, — с ехидством отвечает Эмма.
— Иди уже, выпендрежница, — по-доброму ворчит Реджина.
Эмма улыбается, а потом, забрав со стола свои пончики, взмахом руки отменяет наложенное заклинание; при этом чудесным образом они обе становятся куда менее растрепанными и помятыми.
— И в магии я тоже хороша! — гордо заявляет шериф, прежде чем уйти.
Оставшись одна, Реджина с улыбкой признает:
— Невероятно хороша.