***
Разве его жизнь не идеальна? Супергеройствование под опекой у Тони Старка, любящая тётя, отличный друг, на которого можно всегда положиться, шикарная школа… Но уже месяц чего-то не хватает. Не хватает споров и ругани каждый вечер, потому что Питер не хочет спать, но кто его спрашивает, вдавливая в кровать и угрожая пушкой, не хватает голоса, который будит по утрам, не хватает разборок касательно домашних обязанностей и решения кто всё-таки помоет эту посуду, в которой наёмник очень неудачно пытался приготовить завтрак, не хватает достающих разговоров с несуществующими голосами об отменной заднице Питера и, на самом-то деле, много чего не хватает. Паркер чувствовал себя так отвратно только трижды в своей жизни: сейчас, когда наёмник пропал на три месяца и когда чуть не ушёл из жизни Паучка. Это было давно, четыре месяца, как Человек-паук и Дэдпул были знакомы. Второй всё как обычно везде бегал за мальчишкой, шутя о чём-то и откровенно его домогаясь. А Питер… его уже месяц как не раздражало всё это. Первые пару месяцев были невыносимы для юного героя, он всеми фибрами души ненавидел Дэдпула и видеть его не хотел. Его выходки выводили его из себя, он терпеть не мог, когда тот был рядом, а в голове одна мысль: «почему я?» Но на третий месяц что-то изменилось. Питеру начало нравится с ним, с Уэйдом. Он был рад видеть его, он сам предлагал встретится, он даже дал наёмнику свой номер. И каждый раз какое-то радостное чувство переполняло его, когда он смотрел на человека в красно-чёрном костюме. В конце концов они стали видеться каждый день. Это стало традицией, вошло в привычку: приходить каждый вечер, ровно в семь, на ту крышу, где они впервые встретились. Они разговаривали, смеялись, иногда брали перекусить, Питер жаловался на школу, а Уэйд радостно сообщал скольких людей он мог сегодня просто так лишить жизни, но не лишил. Питер гордился им. И он был рад, что он меняется. Ради него. Но всё это не значило, что Паркера не раздражали выходки Дэдпула, совсем наоборот. Однажды он не выдержал и вспылил. Наговорил столько гадостей, что сам испугался. Но посыл Уэйд понял: нужно было уйти. Он бы не ушёл, если бы Питер просто сказал уйти, но Питер сказал много, очень много, и не то, чтобы Уэйд всего этого не знал, он даже сам себе говорил это, но из уст Паучка это почему-то звучало по особенному больно. И он ушёл. Питер пытался его остановить, конечно пытался, но его попыткам не суждено было оказаться успешными. Тогда Паркеру и стало так отвратительно, так тошно, будто его вывернули наизнанку, избили и завернули обратно. Ещё отвратительнее было понимать, что это сделал он сам. Он ждал Уэйда. Каждый день. Добросовестно. С семи вечера и до десяти, иногда до двенадцати, по выходным до двух или трёх ночи. И с каждым днём сердце щемило всё сильнее, когда он понимал, что Уэйд, возможно, никогда не придёт. Он не видел его ровно две недели, когда однажды не заметил его очень размытый красно-чёрный костюм. Уилсон палил всех вокруг, забыв про то, что Питер не любит смерти, забыв про всё — нечего трогать его Паучка. Закончив со всеми ублюдками, с которыми дрался Питер, наёмник поднял еле живого Спайди и отправился к его квартире. Питер пару раз звал его к себе — поиграть в игры, посмотреть фильм, ничего такого, чисто дружеские посиделки, так что Уэйд точно знал куда идти. Питер мало что помнил, вся дорога вылетела из головы, он помнил только то, как из последних сил прижимался к груди наёмника, ловя его суровый взгляд, который сменялся таким тревожным, когда останавливался на мальчишке у него на руках. Уэйд легко достал запасной ключ откуда-то из какого-то тайника, и — если бы Питер был в лучшем состоянии, он очень удивился бы тому, что Уилсон знает где его искать — открыв дверь квартиры, принёс героя в спальню. Устроив его на кровати, он удалился за аптечкой, а потом Питер проснулся. Тело всё ещё ныло, но он уже мог двигаться и осознавать что происходит. Он словил взгляд Уэйда, сидящего у его кровати, но как только он привстал, наёмник покинул своё место и отправился к двери. — Уэйд! — изо всех сил крикнул Паркер, но тот даже не обернулся. Он шёл вон из квартиры Питера. Вон из жизни Питера. Что такое, Паркер? Не этого ли ты так хотел? — Уэйд! — ещё раз подал голос мальчишка и через долю секунды оказался возле Дэдпула, которому пришлось его ловить, ибо сил на то, чтобы стоять, у Паучка всё ещё не было. — Куда ты встал, — сурово сказал Уэйд и понёс юного героя обратно в кровать. — Уэйд, не уходи, — виновато говорил мальчишка, обнимая мужчину. Он не хотел отпускать его и после того, как уже оказался в кровати, — Я был не прав. Прости меня. Я… я так не думаю. Я соврал, чтобы ты оставил меня в покое, я… — У тебя получилось, — прервал Паука Уилсон. — Уэйд, я передумал! Не уходи, пожалуйста. Мне было плохо без тебя, я… я ждал тебя. Каждый день ждал, я так виноват, прости меня. Я всегда всё порчу, — выпалил парень, пытаясь сильнее прижать к себе наёмника. Тот не отвечал. Только сел на кровать, рядом со Спайди, чтобы им обоим было удобнее, пока Питер явно не настроен его отпускать. — Уэйд, извини меня… Я не думаю, что ты отвратительный, я думаю, ты превосходный. И я не ненавижу тебя, я… — Питер замялся, — я тебя люблю. Паркер поднял маску Пула так, чтобы открыть только рот, и его губы коснулись губ наёмника. Это было быстро, Питер боялся, что Уэйд настолько обижен, что больше не захочет быть с ним, он мгновенно отстранился, отворачиваясь, чтобы Дэдпул не видел того, каким красным он стал от смущения. Он проснулся без маски, его лицо тоже было всё в ранах, так что Уэйд счёл необходимым снять этот изорванный кусок спандекса, чтобы обработать их. Питера не пугало то, что Уилсон увидел его лицо, его пугало то, что он мог отвергнуть его. Совершенно справедливо, но так больно. — Какого хера, Спайди? — послышался недоумевающий голос, — Чего ты, мать твою, вообще от меня хочешь? Питер задумался — он не знал, точнее, не был уверен. Он хотел Уэйда. Но не просто «хотел его» в том самом понимании этой фразы, о котором все обычно думают, он хотел его в своей жизни, в своём доме, хотел быть частью его, чтобы он был частью самого Паркера, хотел видеть его каждый день, хотел дотрагиваться до него, хотел целовать его, слышать его забавные споры с самим собой, злиться на него и прощать его, выгонять его спать на диван и просить вернуться в его кровать… в их кровать. В их доме. В их жизни. Он хотел сделать Уэйда частью своей жизни, но не мог сказать. — Я хочу, чтобы ты простил меня, — робко выдал мальчишка, боясь повернуться к наёмнику и встретиться взглядом с белыми глазами его маски. Уэйд сам повернул его голову, осторожно, нежно, и долго смотрел в глаза мальчика, будто ища ответ на вопрос «он это серьёзно, или я сплю?» В конце концов, он этот вопрос озвучил: — Я, что, сплю? Питер засмеялся, прежде чем ответить. — Нет. Но если ты простишь меня — сплю, скорее всего, я. Уэйд снова не ответил, но лишь ещё раз поцеловал парня. Они оба поняли это как «да». «Да, я прощаю тебя», «Да, я буду твоим», «Да, переезжай ко мне» и много других «да». После этого они стали жить вместе, в квартире Питера, за которую он платил сам. Уэйд пытался пару раз заплатить вместо него, но парнишка явно дал понять, что это его обязанность. Он буквально прописал это в списке обязанностей, который висел на холодильнике, прилепленный магнитом с Железным Человеком (ох уж этот Питер и его недо-отец). Ну и пара случаев, когда Уэйду нехило прилетело со всей паучьей силы в гонке за то, кто быстрее заплатит чётко устаканило в его голове то, что платит Питер. Зато Уэйд делал многое другое, начиная от готовки, заканчивая тем, что он заставлял Паркера бросать всё: учёбу, Мстителей, Старка, его самого — и ложиться спать. Питер действительно мало спал. Всё своё время он предпочитал отдавать куда более важным, как он считал, вещам, и в итоге находил на сон только около шести, иногда не больше четырёх часов. Так что Уилсон сам находил время на его сон вместо него. Конечно же, Паркер был против, а как не быть, когда у тебя скоро важный тест, а тебе не дают готовиться? Первое время всё сводилось к драке, до тех пор, пока Уэйд не отбирал у парня какую-никакую возможность двигаться, сдавливая с одной стороны кроватью, а с другой всем своим телом. И уже после этого крики сходили на разговор в полголоса, а потом на шёпот, когда герои всё ещё продолжали что-то между собой решать, но уже намного более спокойно. И Уэйд каждый раз уговаривал Паука уснуть, но если что-то шло не так, и уже почти уснувший вдруг вскакивал, вспомнив про что-то, Уилсон уже не нежился и просто доставал ствол. Однажды он сделал парочку-десятку предупредительных выстрелов в стену над кроватью, чтобы Паучок не рыпался. С тех пор Питер старается не доводить до подобных радикальных мер. И да, кричал на следующий день, Паркер знатно. Аж уши закладывало. Но когда Уэйд уходил, Питер вообще не мог спать. Может, какая-та глупая тревога, может, что-то ещё, но оно не давало ему спокойно спать, пока Пул хрен знает где. И Питер не зря вечно волновался — Уэйд уже второй раз пропал. Питеру в это время лезло в голову вообще всё, что могло и не могло туда залезть. Он уже мысленно похоронил Уэйда, а потом подумал, что этот придурок бессмертный, и похоронил ещё раз, на всякий случай, рядом со своей логикой. Он думал, что, может, Старк с ним чего сделал? Старк очень не любил тот факт, что Питер с ним ошивается, так что мальчишка всегда держал Уэйда подальше от грозного папашки. И Питер бы меньше волновался, если бы хоть кто-то знал где наёмник и чем он занят. Он терроризировал Щ.И.Т., даже заставил ребят из «Силы Икс» — слышал бы Уэйд — был бы очень рад, что Питер поддержал его название — искать его. Опять. Питер так и не узнал, что случилось в прошлый раз, когда Дэдпула не было три месяца, но знал, что он был с Кейблом. И Питер уже трижды проклял парня из будущего за то, что тот упорно ничего не говорил. Но в этот раз у Питера уже не осталось нервов. Постоянные недосыпы и стрессы теперь отражаются не только на учёбе, но и на деятельности Человека-паука. Питер готов поклясться, он буквально не может делать ничего без Уэйда. Чтоб он там подох нахрен с таким отношением!***
Мэй будто читает его мысли и всегда отвечает так, что Питер даже на секунду успокаивается, но секунда это не навсегда. — Он просто не привык к тому, что о нём кто-то волнуется, дорогой. Он не понимает, что делает тебе больно, в этом нет его вины. Если бы он понимал, он бы так не делал. На какое-то мгновение Питер даже прощает Уэйда, понимая, что так и есть, но потом парень вспоминает, что тот прекрасно знает о том, что «Спайди — дурачок, волнуется, что бессмертный сдохнет», так что это всё лишь оправдания. — За год должен был привыкнуть, — злобно кидает Питер, оглядывая комнату. Он помнит, как ещё недавно она была в концы захламлена уэйдовским дерьмом, и под «дерьмом», он имеет в виду оружием. Паркер был бы рад сказать, что с тех пор как Уэйд начал помогать ему со сборами (вроде того, чтобы разбудить его утром и приготовить завтрак), ему стало намного сложнее забыть или потерять что-то, но это не правда. По большей мере потому, что сложно не потерять что-то, когда Уилсон разбрасывает своё «профессиональное оборудование» абсолютно везде, и не дай бог, ты что-то подвинешь хоть на миллиметр, и он не найдёт какую-нибудь пушку, которая позарез ему нужна. Поэтому Питер никогда ничего не трогает, только запоминает где что лежит, чтобы потом ошарашить Уэйда тем, что его Кэйси лежит в раковине, а кинжал, чьё имя Паркер никогда в жизни не запомнит, провалился внутрь дивана, и нет, не так внутрь, а прямо в подушку, кстати, зашей её, когда вытащишь всё, что нужно. Словом, Питер привык к виду вечной свалки вместо квартиры, и её чистота, в которой она прибывает сейчас, его в корне не устраивает. Он готов сказать, что без Уэйда квартира выглядит так, будто в ней никто не живёт. — Дай ему ещё время, — советует Мэй, выдергивая Питера из его увлекательных размышлений о том, какая трава не зелёная, а небо не синее, когда Уэйд не рядом. Паук только что-то бубнит себе под нос, вешая на холодильник очередную фотографию, которую он только что распечатал. С тех пор, как Питер таскает с собой фотоаппарат, Уэйд таскается за ним и снимает всё, что видит. Справедливости ради будет сказано, что видит он чаще всего задницу Питера. И удалять эти фото он запрещает. Но так же часто он умудряется фотографировать Человека-паука прямо во время сражений, даже когда сам в них участвует. Питер думает, что может получать с этого деньги, продавать эти фото в какие-то газеты, например, он мог бы даже устроится работать в редакцию. Мальчишка ещё раз сверлит взглядом фотографию: на ней они веселятся в башне Мстителей, а Уэйд истребляет содержимое их холодильника. Джарвис доложил всё Тони, и у Питера были проблемы, но оно того стоило. Определенно стоило, думает Паркер, и улыбается. Мэй не может не заметить этого и говорит что-то, но он её уже не слушает. Мэй практически не возвращается домой — всё время проводит в квартире Питера, он, к слову, тоже всегда там. Нэд жалуется, что Паркер совсем забил на друзей, но что тётушка может поделать, она ведь не станет насильно заставлять племянника сходить отвлечься. Кажется, что Питер прирос к телефону, он пишет, звонит, оставляет голосовые сообщения с проклятиями, но никогда не дожидается ответа. Прямо как в прошлый раз.***
— Ебать соседи у нас злые, — говорит вроде как и долгожданный, а вроде и вовсе негаданный житель квартиры, переваливаясь через порог, — Голова на шестой этаж улетела, попросил, чтобы отдали, если игнорировать оры, то меня очень обидела фраза о том, что они собираются на нас заяву писать. Ты прикинь, Питти! — Увлекательный рассказ, но Питер в школе, — говорит Мэй, подходя к входной двери. — Оу, да? А который час? — Три часа дня. — Так, он должен скоро прийти. — Нет, у него важный проект, и он каждый день остаётся работать над ним до шести, — тётя спешит возвратиться на кухню, где только что помыла посуду, и Уилсон идёт за ней, периодически поправляя на шее свою голову, которая только начинает прирастать на место. — И ты бы знал, если бы держал хоть какую-то связь, — добавляет женщина, когда Уэйд уже усаживается за столом. — Чёрт, он опять устроил истерику? — Поэтому я здесь. Слежу за тем, чтобы у него ничего не валилось из рук, а ещё выполняю твою работу. — Надеюсь не ту, где про поцелуи, — Уэйд всё ещё пытается удержать свою голову, а Мэй бросает на него недовольный взгляд. — Знаешь, я хоть и пытаюсь сделать вид, что всё хорошо, чтобы Питер лишний раз не нервничал, но, на самом деле, я тоже довольно зла на тебя, — уже не таким ласковым тётя-мэйевским тоном говорит женщина, обернувшись на наёмника, наверняка, чтобы специально заставлять его чувствовать себя неудобно, сверля его взглядом. — Он же места себе не находит, всё, что он делает, это ждёт твоего ответа, ты хоть видел сколько раз он тебе звонил? писал? — Да, — сухо отвечает мужчина. Он бы мог удивиться тому, что Мэй, которая всегда тепло относилась к нему, теперь на него кричала громче, чем это делал Паркер, но не время для театральных удивлений. — Когда? — Когда закончил. Я держу телефон подальше, пока работаю. Это меня отвлекает. — Даже когда у тебя передышки между убийствами? От чего же это он может отвлекать в такие моменты? — Мэй театрально вскинула бровь, хотя мы условились, что сегодня без театральности, но, видимо, она не специально. — От желания вообще убивать! — Голос наемника резко повышается, но, когда в квартире на какое-то время возникает полнейшая тишина, он успокаивается и продолжает более спокойным тоном, — Не могу я убивать засранцев, когда постоянно думаю о Питти. Он как шоковый разряд: вспоминаешь эту его мордашку, когда он просит не стрелять, и сразу всё желание отпадает. Стыдно мне, вот и всё. Мэй затихает на какое-то время, отворачивается, занимаясь своими делами, а потом снова подаёт голос: — Ты можешь просто сказать ему об этом, — совет-то, может быть и дельный, Питти парень не глупый, поймёт и примет, особенно, когда такой бальзам на душу при понимании, что его попытки перевоспитать Дэдпула не проходят безрезультатно, но… — Скорее Игорь Синяк похудеет! Скажу, а потом он начнёт ждать от меня, что я вообще брошу эту работу. Будет вести счёт «дней без убийств» и праздновать каждый месяц. Я не откажусь, моя работа стабильна, ладно, согласен, как посмотреть, нет, так, стоп, у вас претензии? — Уилсона явно уносит в разговор не с тем, с кем он пытался говорить, но Мэй, вроде как, в курсе и не обращает внимания, — В общем, — наконец оторвается он от споров с голосами в голове, — Пауков тоже надо кормить, я всё сказал. Хотя, если бы Спайди ел насекомых, было бы намного проще… — И что ты будешь делать? Снова врать ему, что что-то случилось с телефоном? — Ну, новый я уже купил, — говорит мужчина, демонстрируя новый гаджет, — скажу, что он какой-то дурной, и я в нём ничего не понял, а потом Питти как мой герой мне всё «объяснит». Все его звонки и сообщения я стёр, якобы они мне и не приходили, — Мэй одарила его недоверительным и в чём-то даже осуждающим взглядом. — А он думает, что тебе на него всё равно, — давит она на совесть. С другой стороны, это ведь правда. — Если бы мне было на него всё равно, я бы четыре месяца за ним не бегал, и уж точно не делал бы всю херню из этого тупого списка. Ты заметила, что у меня обязанностей больше, чем у него? — Возмущается Уилсон, окидывая взглядом список, висящий на холодильнике, тут же замечает что-то неладное и начинает вглядываться. Всё тот же список, и написано в нём всё то же, всё так же висит на магните с Железным Человеком, всё те же магниты, что и раньше, появилось несколько новых записок, но они постоянно обновляются, всё те же фо… — Новое фото? — задумчиво выдаёт Уэйд, прерывая Мэй, которая говорит что-то про то, что «ну, это не он же переодически бросает своего бойфренда на несколько месяцев, оставляя на него не только всю работу, но и нервные срывы». — А, да, Питер повесил пять дней назад, а потом рассказывал, как ты пытался затроллить Джарвиса, — легко переключается на эту тему паучья тётушка. Когда Паркер рассказывал что-то забавное из их с Уэйдом жизни, он значительно веселел, поэтому она старалась как можно чаще заставить его говорить об этом. — Почти вышло! Просто глупые железяки не разбираются в юморе! Уилсон покидает кухню, прихватив что-то из холодильника, и идёт