unlike drunk

Не двигаясь, Уайатт широко распахнутыми глазами смотрит на ничего не понимающего Ноа. Глупо вышло, очень глупо, неимоверно глупо. Вот только назад ничего не вернуть. Уайатт, наконец, начинает моргать, возвращаясь в какую-никакую, но реальность, а этот промежуток времени кажется Ноа мучительной вечностью, хотя на самом деле длится не более десяти секунд. — У тебя к Финну… — Олефф на секунду крепко зажмуривается. — Чувства? Нет, не этого ждал Ноа. Он был уверен, что парень сейчас отпрянет, пошлет его куда подальше и скроется внутри клуба, но никак не это. — Чувства, — с механическим выражением произносит Ноа, не подтверждая, но и не отрицая. Уайатт непонятно для чего кивает, мимолетно смотрит в сторону, после чего возвращает взгляд к Ноа. Тот нервно выдыхает, боясь следующих его слов, как вдруг Уайатт, подавшись вперед и уткнувшись носом в его мокрую щеку, целует. Ноа так жарко, как не было за всю эту дурацкую, идиотскую, наиглупейшую ночь. Да, застывшая кровь вдруг начинает закипать, а руки против воли тянутся к чужим плечам и талии, но Уайатт неожиданно отрывается и издает Ноа в губы приглушенный стон. — Не надо было, наверное, — закрыв глаза, трясет головой Олефф и отстраняется. Наконец, парень поднимается и, сделав небольшой шажок назад, протягивает растерянному Ноа руку. — Вставай. Недолго помявшись, Шнапп хватается за предложенную ладонь, и Уайатт резко ставит его на ноги; ведет внутрь здания. — Ты же никому?.. — оборачивается он к Ноа перед тем, как скользнуть за дверь. Вроде и волнуется, а вроде и нет. Как всё странно. Ноа отрицательно качает головой, отдаленно осознавая, что, блять, зачем он будет кому-то рассказывать о том, что целовался с парнем. Не зная, что делать со случившимся, они уходят внутрь клуба и, к счастью обоих, пока теряют друг друга из виду. Ноа, конечно, не хочет возвращаться, но и отпустить сегодняшнюю ночь просто так не может. Надо разобраться. Или напиться и разобраться. Уже и за Финна так не грызет, как стервенеет за Уайатта. Что произошло с ними всеми за эти полчаса? — Шнаппстер. Ноа поворачивается на тот самый голос, который до боли хочется называть родным. Финн стоит у него за спиной, чуть покачиваясь и болезненно растягивая губы в самой несчастной на свете улыбке. Она точно приклеенная, словно ее пришили намертво. Он не в порядке. — Что не так, Финнлард? — Ноа разворачивается к нему лицом и заглядывает в лицо друга, скрытое тенью черных волос. — Пожалуйста, пойдем со мной. Я… Ноа едва не отшатывается от удивления — голос парня жутко дрожит, а улыбка оказывается ничем иным, кроме как отчаянной попыткой не разрыдаться прямо здесь и сейчас. — Пожалуйста, — шепчет Финн, без разбору хватая Шнаппа за ладони и запястья, — пойдем. — С тобой всё нормально? — сжав пальцы на локтях у Вулфхарда, обеспокоенно интересуется Ноа. — Нет, — звучит сорванно и больно, и Ноа теряется. Должно быть, когда дымка алкоголя и кальяна слегка рассеялась, у Финна начался тревожный приступ. Подобные места Вулфхард терпеть не может и, если рядом нет самых близких, он предпочитает сидеть дома, где ничего не пугает и не гнетет. А здесь Финну плохо, в этом можно не сомневаться. — Ноа… Пожалуйста… Ноа скользит пальцами по руке Вулфхарда и, найдя ладонь, сплетает их пальцы. Финн кидает на их руки быстрый неровный взгляд, после чего вновь умоляюще смотрит на друга и судорожно сглатывает. А Ноа хочет успокоить, чтобы Финн не трясся, как на морозе, чтобы грудь его не вздымалась так тяжело и шумно, чтобы он не был похож в этот момент на беспомощного ребенка, каким, по правде, и является сейчас. — Куда?.. — неопределенно спрашивает Ноа, надеясь, что друг поймет его. И тот понимает и, едва заметно приободрившись от согласия, тянет за собой вдоль стены. До Шнаппа доходит, что их целью является какая-нибудь отдельная комната отдыха только когда они с Финном вваливаются в одну из них и рушатся на широкий мягкий диван. Здесь едва светлее, чем в самом клубе, однако около правого подлокотника, где сидит Ноа, обнаруживается бра. Дернув за шнурок, Шнапп наблюдает за тем, как комната наполняется мягким оранжевым светом. Теперь, когда тишина уже более громкая, Ноа слышит, как отрывисто дышит Финн, и это не есть хорошо. — У тебя нет с собой таблеток? — задает Ноа самый бессмысленный вопрос, какой только может прийти в головы в данной ситуации — Я и без них могу успокоиться, — дерганно отвечает Финн, устраиваясь поудобнее, — просто там шумно, а здесь… Я не могу один. Ноа недоуменно сводит вместе брови. — Позвал бы Сэди, Джека, — Ноа знает, что голос должен бы измениться, но, к счастью, остается таким же, — кого угодно… — Я не хочу кого угодно, я тебя хочу, — обиженно буркает Финн, откидываясь на спинку и скрещивая руки на животе. Шнапп принимает немалые усилия, чтобы не подшутить над этим оборотом речи. — От других я мало чем отличаюсь, — пожимает он плечами и въедливо смотрит на прикрывшего глаза Финна, — разве нет? — Не знаю, как это работает, — уже более-менее ровным голосом говорит Вулфхард, — но точно не так. Обреченно вздохнув, Ноа достает телефон и открывает поисковик. Может, сейчас не самое подходящее время, но попробовать стоит. — Что ты делаешь? — приоткрыв один глаз, интересуется Финн. — Ищу, — звучит короткий ответ, потому что поиски — вещь непростая. Конечно же, не когда есть Гугл. /cold cold cold — cage the elephant/ Отыскав нужную песню и нажав на воспроизведение, Ноа слегка прибавляет звук динамика и с выжидательной улыбкой смотрит на друга. Приятная музыка глухим звуком заполняет полумрак помещения. Лишь только звучат первые аккорды, Финн мигом открывает глаза и, с интересом вслушиваясь в мелодию и слова, даже начинает кивать им в такт. Ноа и сам едва заметно двигает губами, неслышно повторяя выученный наизусть текст. Отчего-то cold cold cold не скачана на память мобильного. Следует исправить. Когда на запевке у Финна даже зачатки улыбки на лице появляются, Ноа мысленно радуется так сильно, что аж чуть не роняет телефон. Да, он ведь точно знал, что Вулфхарду придется по душе, к чему ж тогда радость? Но она просто есть. — Мне нравится кантри, — как само собой разумеющееся сообщает Финн. — Я помню, — утвердительно кивает Ноа. Да, он помнит. Помнит любимый жанр, любимого исполнителя, любимую песню этого кудрявого парня. Он зачем-то это всё помнит. Выпятив нижнюю губу, Финн забавно дергает нижней челюстью. — Ты бы не хотел сбежать? — вдруг спрашивает он совершенно буднично, однако Ноа пробирает всё равно. С тобой бы сбежал. — Куда? — Я не знаю. — Упершись локтем на спинку дивана, Финн запускает пятерню в смоляные, не назвать иначе, волосы и слегка оттягивает назад. — Куда… Куда угодно. Просто сбежать и стать кем-то совсем другим, не известным молодым, поддающим большие надежды актером с миллионами фанатов,  — Вулфхард делает пространное движение свободной рукой, — а обычным таким парнем, с самыми обычными проблемами. Хотел бы? — Я ведь и так самый обычный, — говорит Ноа таким тоном, словно Финну совсем невдомек, что так и есть. — Нет, Ноа. — Финн кладет руку на верхушку спинки, а сам, всем корпусом повернувшись к Ноа, подбирает под себя правую ногу, левой упираясь в пол. Кажется, Шнаппу снова жарко, потому что Финн в полном адеквате и в так привычно-непривыкаемо близко. Лишь бы неожиданно не покраснеть, иначе лети вся конспирация прахом по ветру. — Это другое. Понимаешь, раньше я тебя всему учил. Как держаться перед камерами, не бояться взаимодействий с остальными, и прочей чепухе звездной жизни. А теперь, кажется, должен учиться я. — Не говори чуши, — отмахивается от его слов Ноа, хотя понимает, что всё на самом деле именно так. Он уже давно заметил, что они оба словно поменялись имиджами. А может, это произошло на самом деле, кто знает. Вот только теперь Финн будто новичок, а Ноа — претерпевшийся к тяготам знаменитой жизни знаток. — Я обычный, понимаешь? — видимо, намереваясь внушить это, с нажимом говорит Финн. — Самый обычный подросток. Неведомо как я попал на экран, по чистой случайности меня там заметили, и вот, я сижу перед тобой, в этой дурацкой одежде от какого-то невероятно известного дизайнера, имя которого даже не стал запоминать. Я «восхитительно», — он изображает пальцами воздушные кавычки, — пою, боюсь больших скоплений людей, люблю вести себя как идиот… — Ты и есть идиот, — растягивает Ноа губы в дружеской улыбке. — Знаю, — вздыхает Финн, затылком упираясь в диван, а взглядом — в потолок. — Я же пошутил, — сразу стушевывается Шнапп для виду, чтобы не заканчивать разговор на столь «позитивной» ноте. Однако, как Ноа убеждается, Финн сам решает, что и когда следует заканчивать. — Ты читал ту сцену? — Вулфхард возвращает скучающий взгляд к другу. — Какую? — уже по-настоящему тушуется Ноа, потому что боится, что знает, какую именно. Единственную настолько примечательную, что ее даже такой безалаберный Финн бы запомнил наверняка. — Где Уиллу снится, что он целуется с Май… — Понял, — стараясь не быть резким, перебивает Шнапп. — Читал, и что? И в самом деле, а что? Почему Вулфхард вдруг вспомнил об этом постыдном моменте третьей серии? Впрочем, скоро уже придется снимать и эту сцену. Ноа только вчера об этом вспоминал, и при этой мысли трясло его не хуже, чем когда он получил свою личную награду от МТВ. Чертовы Дафферы. — Да так, просто странно, — малоэмоциально отзывается Финн, — никто нас не предупреждал о таком в сценарии, никто и не готовит морально, всё такое. На съемках Щегла это сплошь и рядом было, по сто раз напоминали, а в итоге поцелуй Бориса и Тео даже не включили в фильм. — Да, обидно, — не зная, что говорить в таком случае, протягивает Ноа. — Но наш точно не вырежут. «Наш». Слово-то какое. На нем у Ноа весь рот и пересыхает. — Конечно, фанаты точно умрут, увидев это. Слушай, — кажется, чертов Финнлард ни капли не смущен, — а ты задумывался, как это всё будет? — Ну… — Ноа делает такое лицо, словно он пытался представить, но не особо-то получилось. — Ага, это еще страннее, когда в голове, — усмехается Финн. По его глазам хорошо видно, что он сейчас именно это и пробует представить. — Финнла-а-ард, зачем? — шутливо (нет) ноет Шнапп. — А почему нет, Ноа? — с наигранным удивлением приподнимает брови Вулфхард. — Я, например, хочу попробовать это до съемок. Сейчас. — Что? — Ноа промерзает насквозь, даже сердце от морозного шока замирает ненадолго. — Давай поцелуемся, — словно непонятливому ребенку объясняет Финн. А по нему и не сказать, о чем они ведут разговор. Он даже подсаживается ближе, поганец такой. Сердце Ноа, запустившись вновь, теперь точно в сумасшедшей пляске находится — барабанит по ребрам изнутри и всяких сил лишает, даже рукой не двинуть от шока и испуга. — Финн, — хрипло произносит Ноа, упершись взглядом в свои брюки, — но это же… — Да пошло оно всё, — свистящим шепотом произносит Вулфхард, находясь всего в нескольких саноиметрах от лица Ноа, — просто попробуем. Ноа смотрит на друга со страхом и недоверием до тех пор, пока тот не касается языком его верхней губы. Теперь же Ноа просто удивлен до такой степени, что даже ответить боится, хотя уже кристально ясно, что не шутка. А Финн неожиданно не стесняется; притягивает за шею поближе, углубляя поцелуй, а другой рукой опирается на бедро Шнаппа. Спустя пару секунд Ноа наконец слабо-слабо поддается и приподнимается, не зная, что делать и как правильно. Видел только в фильмах, но так до сих пор и не доводилось с кем-то повторить увиденное. В том же поцелуе целиком и полностью руководил Уайатт, не дав Ноа ни малейшей возможности. А Финн в своих действиях будто и уверен; почувствовав ответ, он переходит в более интенсивный темп. В какой-то момент краем глаза Ноа видит, как дверь секундно распахивается, звучит «Я знала это!» на выдохе, и, скрыв за собой копну рыжих волос, дверь закрывается обратно. Но даже это не может отвлечь парней от процесса, в который ушли с головой и языком. Поцелуй не затянутый, поцелуй — бесконечный, но Финн всё же останавливает этот неосознанно прекрасный для Ноа момент. С умилительной улыбкой глядя на смущенного Шнаппа, Финн всё еще не убирает пальцев с шеи Ноа, чем смущает того еще больше. — А это было не так уж и странно, — озвучивает Вулфхарда свои мысли, словно это подтвержденный учёными факт. — Правда ты целоваться не умеешь. Тут улыбка Финна становится уже максимально довольной и милой. — Опыта не было, — не отрывая взгляда от глаз напротив, произносит Ноа чуть хрипловато. Комната определенно еще кружится. — А Олефф? — вопросительно изогнув бровь, уточняет Финн. — Что? — в удивлении широко раскрывает глаза Шнапп. — Откуда?.. — Я же видел тебя, когда ты открыл дверь в уборную, — чуть кивая головой в своей привычной манере, поясняет Финн. Он уже спокоен, он уже не смущен. — Когда ты ушел, Джек почти сразу заржал и… Сказал, что проспорил Джейдену, который просто в дрова, и потому должен был поцеловать меня, — Финн морщит нос в смешливо-обиженном жесте, — а я послал его и пошел тебя искать. Потом увидел, что Уайатт поперся на улицу, захотел у него узнать, где ты. А как только я вышел, он тебя уже засосал так, что я решил оставить вас одних. — Ты… — Ноа в растерянности открывает и закрывает рот. Олефф наверняка не хочет, чтобы о том поцелуе знал кто-то еще. — Ты поэтому о той сцене вспомнил? — Ага, — поджав губы, кивает Финн и снова расплывается в цветущей улыбке. — Решил, что в таком случае ты не будешь против целоваться с парнем. Ноа не хватает воздуха. Осознание сбило бы с ног, не сиди он. Всё было иначе, чем он думал? Всё это время? Постоянно? — Блять. — Ноа у отчаянии прижимает ко рту ладонь и глухо повторяет: — Блять, блять, блять!.. Финн глядит с веселыми искорками в глазах, но и без понимания. Куда уж ему. — Что не так, чувак? — легонько пихает он друга в плечо. — Ты гей? Ноа просто не находит, как задать этот вопрос иначе, потому с губ срывается первичный глупый вариант. А Финну, видимо, вопрос глупым не кажется. Он бросает взгляд куда-то за спину Ноа, после чего, вернувшись глазами к самому парню, неопределенно мотает головой. Расхлябанно так, по-вулфхардски. — Не знаю. То есть, знаешь, иметь дело с парнями в таком плане кажется для меня странным, но… — Финн вздыхает, и Ноа замирает, с болезненным ощущением в груди ожидая следующих слов. — Целоваться с тобой… Черт, какой я идиот, — со смешком произносит Вулфхард, заметив, каким взглядом друг смотрит на него, и прячет лицо в изгибе локтя, после чего глухо говорит: — Как ты еще тут со стыда не сгорел, я не понимаю. Я ведь не всегда понимаю, каково людям… Которые, знаешь, общаются со мной, как друзья. Мне в голову не приходит, что им бывает, ну, неловко. Извини. Можем забыть всё, что здесь было, и вас с Уайаттом я не видел. — Насчет Уайатта я согласен, — быстро кивает Ноа, пока волнение не заткнуло рот, — но Сэди видела нас с тобой. — Ладно, — не долго думая, говорит Финн и поднимает голову. — Если забыть это уже нельзя, то… Что между нами? Нет, этой фразы Ноа не ждал ни при каких обстоятельствах. Даже самый реальный сценарий (все этим страдают) их поцелуя в голове Шнаппа не содержит подобного. Может, это и есть шутка? Может, Ноа решили разыграть? Зло так, чтобы до слез. Хотя… Надо пользоваться моментом. А, если вдруг что, потом напиться до бессознательного состояния. В четырнадцать неполных лет это и является решением всех проблем, именно. — Слушай, а я… — О да, блять, Ноа спросит это, он осмелится, как бы в голове не шумело, как бы внутренности не скручивало и не сжимало. — Я нравлюсь тебе? Финн обращает взгляд к потолку и улыбки скрыть не пытается — ее легкий призрак, присутствующий всё это время здесь, вновь обретает физический облик на губах у парня. — Подумай же сам, Шнаппстер, — вразумительно говорит Вулфхард, наклонясь ближе к другу, — если бы ты мне не нравился, стал бы я к тебе лезть? И Ноа понимает — это не финт, не двойной маневр и не подлая шутка. Это кроткая, смущенная правда, которой Финн по неясной причине совсем не стесняется. — Постой, — не желая верить в такое неправдоподобно идеальное признание, медленно произносит Ноа, — мне как-то не верится. Я никогда не замечал за тобой ни малейшего намека, или… — А он был, — наигранно вздыхает Финн, — причем нехилый. Я тебя не трогаю. — Чего? — окончательно растеряв хоть какую-то логику в сегодняшней ночи, раздраженно спрашивает Ноа. Достало всё уже по горло. — Я тебя не трогаю, — повторяет Вулфхард. — Я встаю рядом, обнимаю тебя на красной дорожке для фото, но не больше. Я не использую тебя, как подставку, не обращаюсь на интервью к тебе, почти даже не смотрю. Думал, что это слишком заметно. Знаешь, нарочито. Ноа ошалело мигает. Доходит быстро, однако по сознанию мысль расходится чуть ли не целую минуту. — Какой же ты дико сложный, Финнлард, — на выдохе проговаривает Ноа, прикрывая уставшие от всего этого дерьма света глаза. Судьба следующих слов складывается в голове сама собой, моментально, даже испугаться их возникновения Шнапп не успевает. — Может, поэтому я в тебя и влюбился. Ноа ведь не зря закрыл глаза — реакцию видеть попросту боится. Не так он признавался в любви у себя в голове. Не был так напускно спокоен, так до ужаса ненатурально умиротворен. А сейчас лишь расплавленный свинец по всему телу разливается, лишь в горле застревает пустыня, лишь хочется сбежать от этих своих глупых, необдуманных слов. Хочется вернуться на пару часов назад и просто не пойти с Сэди. Лишь бы всё не было так паршиво плохо и хорошо одновременно. Так неопределенно паршиво. — Влюбился? — Голос, однако, не обреченный, просто по ушам скребет волнением и переходным возрастом. — Ты серьезно? — Я не знаю, как назвать это чувство, — вздыхает Ноа и осмеливается открыть глаза. Перед ним предстает Финн, и он растерян, изумлен, в шоке, однако… улыбаться не перестает. — Сначала я внушал себе, что это уважение, симпатия, влечение, да что угодно. А потом не заметил, как всё стало куда серьезнее, и… Черт, как так вышло, что я тебе это всё сейчас рассказываю? Ноа крепко зажмуривается, не зная, что говорить дальше — всё будто бы сказано, даже добавить нечего. Ну, разве что… Как только Ноа без предупреждений подается ближе к Финну, тот резко отклоняется назад со злым недоумением в глазах. Испугавшись такой реакции, Шнапп возвращается на место и терпеливо ждет объяснения. Спустя пару секунд Финн словно вспоминает что-то важное и спешно начинает мотать головой в отрицательном жесте. — Извини, просто Джек так очень часто делает, — неловко потирает парень шею, — вот и выработался рефлекс. — А перед камерами он не работает, да? — ерничает Ноа, хотя не хочет спорить или ссориться. Просто так, чтобы выпустить пар насчет их парочки. — Джек сам просит, — виновато улыбается Финн, — он любит радовать фанатов Фэка. — Ясно, — протягивает Ноа и вопросительно смотрит на Вулфхарда. — Оу… — Финн, пожевывая нижнюю губу, чуть наклоняется к другу. Право, куда уж ближе, если и так расстояния между ними не осталось. — Можешь… Ну, делать, что хотел. У Ноа невольно вырывается полузадушенный вздох. Теперь-то опять волнение бьет по всем системам, а вот если бы Финн не отпрянул, Шнапп на порах легко бы начал. Но он ведь так долго хотел, что впору целоваться до скончания веков. Ноа медленно тянется к лицу Финна, замечая, как он быстрыми и короткими взглядами осматривает его, и это смущает, сбивает. Но, решив не останавливаться на достигнутом, Ноа кладет руки парню на плечи, словно хочет зацепиться за реальность хоть немного. — Могу поспорить, — шепотом говорит Шнапп, желая немного снять нервное напряжение, — что спустя пять секунд в эту комнату решит заглянуть половина наших знакомых. — Тебя это волнует? — Финн обращает на него обеспокоенный взгляд. Чуть склонив голову на бок и шуточно сведя вместе брови, будто говоря «Ну ты и придурок», Ноа с улыбкой прижимает к губам Финна осторожный поцелуй. Вулфхард отвечает сразу же, импульсивно, покусывая и обхватывая нижнюю губу Ноа, а тот новым ощущениям удивляется и снова поддается, позволяя вести другу. — Хохо, а я зря поначалу не поверил Синк, — вдруг слышится у Ноа за спиной приторно-сладкий голос Джека. Со словами «А я что говорил», Ноа отстраняется от Вулфхарда и резко оборачивается к двери. В проеме стоят Олефф с притворным выражением «не ожидал» и самый что ни на есть довольный Грейзер. — Это измена, Вулфхард? — по-доброму скалится Джек, видимо, ни капли не удивляясь. — А как же я? С полным безразличием в глазах показав другу фак, Финн переводит взгляд на Уайатта и едва заметно покачивает бровями. Тот в ответ чуть больше обычного приоткрывает глаза и отворачивается, якобы высматривая кого-то в темноте клуба. Стараясь не рассмеяться из-за нахлынувшей вдруг эйфории от происходящего, Ноа хватает с сиденья дивана недавно брошенный туда телефон и поднимается на ноги. Под непонимающие взгляды пройдя к двери, Шнапп за считанные секунды находит необходимую песню. Просто хочется, чтобы звучала в этот момент. /freaks — surf curse/ — Не знаю, как вы, — Ноа мельком оглядывает всех парней и ненавязчиво останавливается на Финне, — а я пойду найду свой пиджак и пойду гулять. И, с мобильником почти у самой щеки, чтобы музыка в клубе не заглушала не особо мощные динамики телефона, Ноа неспешно бредет глубже внутрь, надеясь быстрее отыскать свою верхнюю одежду. Он знает, что именно сейчас всё происходит как-то несуразно и намешанно, но… Шнапп влюблен в свою временную эйфорию и воодушевление выйти на улицу и сбежать вниз по улице, ловя лицом легкий ночной ветерок. И мошек. От этой мысли Ноа хочется усмехнуться, но со спины вдруг кто-то прижимается, даже наваливается, свешивая длинные руки Шнаппу на грудь. — Шнаппстер, — звучит негромкий шепот Финна у самого уха, — что теперь? От всей души наслаждаясь такой непривычной близостью, когда обнимают со спины, когда дыханием щекотят шею, когда можно почувствовать запах чужого парфюма и легкого сладковатого дыма так отчетливо, Ноа понимает, что счастлив. По-настоящему. — Я не знаю, — выдыхает Ноа и льнет ближе. — Пойдем гулять, зайдем в какую-нибудь кафешку, если найдутся в это время открытые… Финн издает тихий смешок и жмет парню в висок быстрый поцелуй, после чего прижимается к нему щекой. — А с нами что? — едва слышно звучит новый вопрос. — Не знаю, Финн, — Ноа, не сбрасывая с плеч рук, разворачивается лицом к Вулфхарду и смотрит в блестящие в темноте глаза, — но я, как и ты, очень хочу это знать. Ноа бесконечно радуется, когда видит, что Финн вдруг улыбается; Шнапп ловит себя на мысли, что эта улыбка очень похожа на ту, которая была на лице у Майка Уилера, когда тот впервые за долгое время разлуки увидел Одиннадцать. Только сейчас искреннее, реальнее, ближе. — Ребят, снимите комнату, — бросает им Джек, уверенными шагами проходя мимо них к дивану их каста. Финн отпускает Ноа и они оба обращают взгляды туда, где Джек с удивительным упорством начинает капитальные действия по пробуждению Джейдена — хлопает парня по щеке, с каждым разом все больше наращивая темп и грозясь оставить следы от подщечин. Вдруг рядом из ниоткуда возникает Уайатт. — На, — сует он в руки Шнаппу его пиджак. Мельком бросив взгляд на Финна, Олефф тоже обращает основное внимание на происходящее с Грейзером и Либерхером, но вопрос свой всё же задает. — Как так получилось, что вы вдвоем?.. — Не волнуйся, брат, — усмехнувшись, хлопает его по плечу Финн, — я всё видел, но никому не скажу, я не Сэдс. Кстати, где она? —  Видел? — побледнев, ошарашенно переспрашивает Уайатт, но приходится отвечать уже Шнаппу, потому что Финн, отвлекшись, теперь высматривает в темноте подругу. — Не думай, больше там точно никого не было, — уверенно успокаивает его Ноа, — эта тайна умрет вместе с нами. Криво улыбнувшись, Уайатт вздыхает и идет на помощь Джеку; закрытие клуба близко, и Джейдена оставлять здесь никак нельзя. — Не вижу ее, — сообщает Финн о результатах своих недолгих наблюдений, — но обязательно поссорюсь, как только встретимся на площадке. — Хороший план, Финнлард, — с серьезным видом поощряет его Ноа и берет парня за руку, — пойдем? — А как ты думаешь, — Финн явно не отпускает какая-то назойливая мысль, — другим, то есть касту, стоит знать о нас? Если это что-то серьезное. — Я надеюсь, что так и есть. — Ноа рад. Рад до умопомрачнения, до звона в ушах, до мнимого страха, что это всё — всего лишь сон. Он не думал, что всё будет так, и потому не знает, какое решение принять, как обосновать и что продумать. Но он точно хочет быть с Финном, безоговорочно. — А насчет других… Ты думаешь, они поймут? Об этом я рассказывал только Хлое, и, не знаю… — Ладно, — мирно отвечает Финн, — давай не будем принимать такие решения посреди ночи на нетрезвую голову. — Кстати, да, Финн, — Ноа уверенно ведет друга к черному выходу и вдруг останавливается, — что с тобой было? И как ты так быстро протрезвел? Финн отвечает не сразу. Они выбираются из вестибюля наружу, и снова перед глазами встает переулок, а кожу обдувает летний ветерок. Время уже такое позднее, что небо, наверняка, уже давно начало светать, вот только в центре города не видно вовсе. — Трудно объяснить, — наконец говорит Финн, направляясь по тротуару к зебре следом за Ноа. — Но это из-за Джека. У меня нет к нему неприязни, просто… Мы же с ним как братья, поэтому для меня этот их спор с Джейденом был настоящим испытанием. В какой-то момент я Джека даже ударить хотел… — Приятно слышать, — кидает Ноа усмешку перед тем, как перебежать через дорогу, пока еще не загорелся красный. А Финн идет по зебре неспешно, прекрасно понимая, что водителям торопиться некуда, раз на светофоре еще указано десять секунд. У Ноа больше нет вопросов, потому он просто кивает в ту сторону, где в прошлый раз обнаружился супермаркет, однако Финн не дает сделать и шага; берет за руку и переплетает их пальцы, заставляя Ноа застыть в изумлении. — Нас же увидят, — робко произносит он, чувствуя, как его замершие пальцы потихоньку отогреваются от тепла рук Финна. Об этом он тоже мечтал. Как глупо и реально. — А мне плевать. Я так хочу. — Финн глядит на далекий конец улицы умиротворенно, в самом деле не боясь и не волнуясь по поводу их переплетенных пальцев. И Ноа становится слишком стыдно. — Или ты всё-таки против? Я же могу и без этого обойтись… — В доказательство он отпускает руку Шнаппа, однако тот действия не повторяет, а лишь крепче сжимает расслабленные пальцы Финна. — Тогда мне тоже плевать. Растянув губы в новой искренней улыбке, Финн легонько дергает плечом; доволен. И Ноа тоже доволен, как не был никогда в жизни. И неисполненным остается одно-единственное желание — лишь бы так и продолжалось. Ноа шмыгает носом от холода, вспоминая, что так и держит злосчастный пиджак в руке, и они отправляются вниз по улице, надеясь, что впереди их ждет что-то действительно хорошее. Такое же невероятно хорошее, как и сегодняшняя ночь.