Провидец-ца

       Гарри жил словно во сне, не в силах переварить то, что случилось в Министерстве Магии, да и после. Гибель Сириуса. И Пророчество… Дамблдор показал Гарри Пророчество о нём. Точнее, Пророчество о ком-то, кто родился в конце июля шестнадцать лет назад. И Дамблдор думал, что это он, Гарри — тот самый «Избранный». Волшебник, способный победить Волдеморта. Экзамены СОВ были сданы, до официального конца учебного года оставалась почти неделя. После стычки с Пожирателями Рон с Гермионой находились в Больничном крыле, Дамблдор — занят, и, наверное, не слишком хотел его видеть после той некрасивой сцены, когда Гарри разгромил ему весь кабинет. Кроме всего прочего, предстояло возвращение к Дурслям на лето, тогда как Гарри настроился, что проведёт лето с крёстным, а его теперь нет и… Мысли крутились по кругу, сталкиваясь в голове и вызывая мигрень. Мимо со смехом пробегали студенты младших курсов, у которых тоже уже закончились экзамены, припекало солнце, и Гарри со вздохом отошёл от народа и лёг на траву в глухой тени. Он посмотрел на прорезающий чистое небо шпиль Северной башни и подскочил, озарённый идеей. Поднимаясь по узкой винтовой лестнице, Гарри вспоминал, что это самое Пророчество шестнадцать лет назад или около того Дамблдору сказала не кто иная, как их бывший профессор прорицания — Сивилла Трелони. Гарри сам видел воспоминания в омуте памяти. Как он понял, благодаря этому весьма специфическую Трелони вообще взяли на должность профессора Хогвартса. Теперь он хотел узнать хоть что-нибудь. Может быть, Трелони знала, о ком именно произнесла те слова, или могла посоветовать, что делать. Всё же, Гарри учился на её курсе почти полтора года, и профессор всегда его выделяла, постоянно предрекая какие-то неприятности и смерти. Со всеми этими своими декретами и школьными указами представитель Министерства Магии — Долорес Амбридж — добилась того, чтобы уволить Трелони, но Дамблдор не позволил выгнать преподавательницу из Замка. С того момента, как произошёл тот скандал с вещами и чемоданами, Гарри больше не видел Трелони в Большом Зале, хотя и до этого она редко спускалась на ужин или завтрак, предпочитая отсиживаться у себя. Насколько Гарри понял, какого-то другого дома у Трелони не имелось, так что была велика вероятность найти её в Северной башне, потому что её личные покои были рядом с тем кабинетом, в котором раньше проходили уроки прорицания. Гарри постучал и открыл знакомые двери. Внутри ничего особо не изменилось. Даже запах курений и благовоний не выветрился, накрепко въевшись в драпировки на стенах и обивку мебели вокруг их чайных столиков. — Профессор Трелони, — позвал Гарри, шагая в глубину кабинета, к занавескам, из которых часто появлялась их преподаватель. — Вы здесь?.. Он отодвинул штору с длинными висюльками из тяжёлых стеклянных бусин и вошёл в комнату, обнаружив там много пустых бутылок из-под хереса и, собственно, саму Трелони, заливающую глаза в два часа дня. — Чего надо? — не слишком любезно отозвалась профессор, взглянув на Гарри из-за своих толстых круглых очков, делающих её похожей на стрекозу. В очках, как в увеличителе, были видны красные полопавшиеся капилляры. Обычно Сивилла Трелони и так не выглядела сколь-нибудь привлекательно: вечно растрёпанная, в мешковатой одежде, с кучей бус и побрякушек, очки, опять-таки, — но сегодня был особенно явно «не её день». — Простите, профессор… — закусив губу, Гарри думал, стоит ли вообще начинать разговор о Пророчестве. — Просто… — Ладно, садись, — махнула рукой Трелони и налила из бутылки херес во вторую чашку из розового чайного набора. — Пей. — Но я… мне… — Пей, поверь провидице — я вижу, когда человеку хуёво. Гарри вытаращился на преподавателя, сказавшего такое, но по факту ничего возразить не мог. Ему на самом деле было… плохо. Он присел на стул, притянул к себе фарфоровую чашку и пригубил. Язык и горло обожгло, но Гарри всё же сделал большой глоток, чувствуя, как креплёное вино прокатывается по пищеводу. — Пей всё, — приказала Трелони, не давая отпустить чашку, и Гарри сделал ещё два глотка. Сердце застучало быстрей и стало как-то по-особенному жарко. Гарри ощутил, как запылали щёки. Он вспомнил, как запертый в Блэк-хаусе Сириус топил в алкоголе своё вынужденное бездействие. И как смотрел на него, с каким-то затравленным выражением. От нахлынувших воспоминаний на глазах навернулись слёзы. — Я хотел спросить вас про Пророчество, — сказал Гарри. — Шестнадцать лет назад, в «Кабаньей голове», вы сказали одно Пророчество… — Блядский день семьдесят девятого, — скривилась Трелони и замахнула ещё чашку хереса. — Я всё хочу забыть, да никак не получается, — она пробормотала что-то как-будто на другом языке. И Гарри с удивлением узнал говор дурмстранговцев, которые учились в Хогвартсе в прошлом году во время Турнира Трёх Школ. — Думаю, может допьюсь до того, чтобы очнуться дома, а этот кошмар длится уже шестнадцать лет. Ещё и это страшилище ничего, крепче хереса, не переваривает, и не напиться нормально. — Вы о ком? — робко поинтересовался Гарри. — А ты тут видишь ещё какое-то страшилище, парень? — прищурилась Трелони, но её грозный вид был испорчен громким иком. — Сука. — Так вы расскажете мне про тот день? — спросил Гарри, внезапно ощущая, что язык начал слегка заплетаться. — А давай! — безумно улыбнувшись, откинулась на спинку своего стула Трелони. — Расскажу я тебе историю, раз мы тут с тобой, — профессор кивнула на чашки, — за жизнь сидим. Жил-был один парень, звали его Максим. Однажды Максим узнал, что бабка его покойная была знахаркой и колдуньей, и стал «развивать семейный талант», заниматься всякой паранормальной хренью. И у него получаться начало. Гадания на картах сбывались, иногда сны снились и видения спонтанные получались. Но чаще всего Максим обряды проводил: привороты, отвороты, на смерть, на месть, на избавление от соперников и соперниц. Ничем не гнушался, благо всяких лохов, которые готовы за это деньги выложить, было полно… точнее, будет полно, — ухмыльнулась Трелони. — Будет?.. — спросил Гарри, чем вывел профессора Трелони из задумчивого созерцания новой порции хереса, плескающегося в чашке. — Родился Максим не так давно, — хмыкнула профессор, возвращаясь к своей странной истории, в которой Гарри пока не понял, при чём тут Пророчество о нём. — На данный момент ещё только пошёл в детский сад и не знает, что через двадцать лет будет считать себя великим экстрасенсом. Настолько великим, что захочет засветить себя в телевизоре, чтобы о его величии узнала вся страна. Решит, что достоин показать свои «несомненные таланты» в «Битве экстрасенсов». — Где? — переспросил Гарри. — Это передача такая по телеку, про маггловских магов и колдунов, — как-то истерично заржала Трелони. — Очень популярная, шёл уже семнадцатый сезон. Моя… точней, Максима цифра любимая. — Вы это видели в своих видениях, да? — потёр висок Гарри. Голова немного кружилась, видимо, его настигло опьянение. — Ага, — Трелони хлебнула херес, словно это был обычный чай. — Максим для телика решил себе имя звучное взять, поэтому назвал себя «Марком», на иностранный, так сказать, манер. Даже паспорт поменял. Хотя, если по правде, после своих девяти классов по-английски знал только «мама, папа, сестра, брат», «привет», «как дела?» и «Лондон — это столица Великобритании». Но Максим, то есть Марк, в итоге был приглашён на съёмки отборов на «Битву». И, чтобы уж наверняка пройти, решил принести жертву и совершить один обряд… — И что было дальше? — напомнил о себе Гарри, когда профессор надолго умолкла. — С Максимом, то есть, с Марком? — А дальше он очнулся в грязной забегаловке рядом с каким-то бородатым чудиком, — мрачно ответила Трелони. — И Марка отвели в старинный замок. И все вокруг говорили на английском, то есть совершенно непонятно. Но самое страшное… — профессор Трелони провела рукой по телу, словно хотела вытереть об себя руки и на миг остановилась на груди. — Самое страшное, что Марк оказался в чужом теле. И ладно бы в мужском… даже ничего, если бы в таком же старом. Но он оказался в теле старой страхолюдной бабы, которая нифига не видит без своих очков и которую не спасёт ни косметика, ни одежда. Профессор Трелони схватила ополовиненную бутылку и присосалась прямо к горлышку, делая большие глотки. — Зато Марк стал «обладать серьёзной магической силой, намного круче, чем у соперников по "Битве"», — оторвавшись от бутылки, безумно усмехнулась профессор, сверкнув очками. — Желание, мать его, сбылось. Спасибо всем духам и демонам, ебать их конями по сто раз на дню. Я… то есть, он — стал настоящим магом. То есть, волшебницей. Научился английскому. Даже пару настоящих заклинаний смог выучить и как палочкой пользоваться. Это всё ж таки школа. Гарри на миг представил, что то, о чём ему рассказала Трелони, случилось бы с ним, и содрогнулся. — Это… очень странная история, — выдавил он. А профессор, оглядев его наверняка вытянутое и позеленевшее лицо, зашлась в истерическом, воющем смехе. — Это была шутка, — подмигнула ему Трелони огромным глазом. — Ну что, твои проблемы уже не такие серьёзные, какими казались до того, как ты пришёл сюда? — Н-наверное, нет, — попытался улыбнуться Гарри, но лишь сухо сглотнул, потому что его начало мутить, скорее всего, от выпитого хереса. — Я, наверное, пойду?.. — Ага, — кивнула профессор Трелони, снова наливая херес в чашку. Гарри осторожно поднялся и вышел из комнаты провидицы, услышав за спиной тихое бормотание и всхлипы, но вернуться и вновь беспокоить профессора Трелони не решился. В конце концов, ему ещё надо было спасать мир от Волдеморта.        © Copyright: Кицунэ Миято, июнь, 2018