hate.

Ненавидеть себя вошло в привычку. Хэнк стал прикладываться к горлу бутылки всё чаще. Как можно засматриваться на идеальные формы железной куклы, не имеющей души? Ночью Андерсон ненавидел себя ещё больше, когда представлял, как дико отжарил бы Коннора по самые шестерёнки. Когда лейтенант кончал себе в руку, его ненависть била через край. А утром он просто спустит всю злость на напарника. Хэнк старался не думать о том, что глупая (но такая умная) машина никогда не почувствует к нему того же, что чувствует он. Ведь это очень больно…

***

— Хэнк! Хэнк… А-а… Коннор оглядывается в поисках помощи. Пинает стул — не помогло. Достаёт нож из кровоточащей ладони, падая на холодный пол. Андроиды не чувствуют боли. Но также они не ощущают эмоций, а Коннор испытывает жгучее желание увидеть напарника. Это иррационально. Ему страшно. Страшно, что он больше не увидит своего единственного родного человека. Но у андроидов нет понятия «родной человек». Приложив огромные усилия, Коннор хватается за заветную деталь. Перевернувшись, он вставляет её в грудную клетку. Дело сделано! Он будет жить, он увидит Хэнка.

***

— Что произошло? — Ты о чём-то конкретном, Хэнк? Андерсон показывает пальцем на голубую кровь андроида. Коннор немного раскрывает рубашку, осматривая своё тело: — Девиант пытался убить меня, — говорит андроид, всматриваясь в лицо напарника. — Убив ту лесбиянку-девианта, ты ничего не почувствовал, но сейчас… сейчас ты хоть что-то почувствовал? Наступила короткая пауза. Коннор тихо ответил: — Я почувствовал страх. — Страх смерти? — Страх больше не увидеть тебя, Хэнк. Такая откровенность заставила Андерсона искренне улыбнуться. — Никогда не видел, чтобы ты так улыбался, — Коннор тоже слегка улыбнулся. — Теперь будешь видеть это чаще, — прошептал Хэнк, крепко сжимая того в объятиях, — обещаю.